Ваш скандальный нрав - Лоретта Чейз

Изумруды были небрежно брошены на столик у кровати, а Джеймс переходил к своему делу. Хотя правильнее было бы сказать – не к делу, а к битве.

В конце концов, он простой солдат, хотя армия, на стороне которой он воюет, никем не признана. Никто не приколет ему на грудь медаль за выполнение задания, никто не упомянет его имя в депеше.

А вот если он не будет очень осторожным, никто не спасет его.

«Поэтому, Джейми, мой мальчик, что бы ты ни делал, – советовал он себе, – будь предельно внимательным».

А потом он дал девушке то, чего она хотела, и при этом потрудился на славу. Как бы ни относился Джеймс к своей работе, он был в состоянии доставить удовольствие красивой и страстной женщине, как это сделал бы на его месте любой другой мужчина.

Когда она была удовлетворена – хотя бы на некоторое время, – Джеймс прошептал:

– Я умираю от голода. А ты?

– Да, – ответила она шепотом. – Нам надо выпить вина, поесть… И тогда мы вновь наберемся сил. Колокольчик для вызова слуг рядом с тобой.

– Пускай слуги спят, – сказал Джеймс. – Я и сам найду, чем подкрепиться.

Марта рассмеялась.

– Да уж, не сомневаюсь, – заметила она. – Едва увидев тебя, я разглядела в тебе охотника.

Что ж, так оно и есть.

Джеймс встал с кровати. Его панталоны лежали под рукой – он заранее постарался положить их так, чтобы потом не искать. Джеймс натянул их на себя, затем нашел на ощупь свою рубашку. Стоя спиной к Марте, он, встряхнув, надел ее, умудрившись при этом ловким движением забрать со столика драгоценности.

Дальше все оказалось до смешного просто. Из-за полога она не могла видеть дверь и стул, на который Джеймс бросил свой жилет и камзол. Схватив вещи, он выскользнул из комнаты.

Другой человек на его месте отложил бы побег до того мгновения, когда она заснет. Но Джеймс поступил, как посоветовала бы ему леди Макбет: «Если это надо сделать, то лучше уж сделать это быстро».

Стало быть, двигаться ему следует как можно быстрее. Марта сразу заметит, что изумруды пропали, и, надо думать, ее реакция будет ужасной. Последний мужчина, который вызвал ее гнев, был лишен мужского достоинства. Джеймс тоже лишится его, но только по кусочкам.

Скорее всего на бегство у него есть считанные мгновения. Вероятно, всего несколько секунд.

Он бросился вниз по лестнице.

Одна секунда. Вторая. Третья. Четвертая. Пятая. Шестая. Седьмая…

– Остановите его! – раздался сверху ее вопль. – Поймайте его! Сломайте ему ноги!

Едва Джеймс успел спрыгнуть с лестничной площадки, как какой-то громила высоченного роста и крупного телосложения стал подниматься по ступенькам. Джеймс в один миг перегородил ему путь, вытянув вбок напряженную руку. Слуга слишком поздно увидел ее. Он налетел на мускулистую руку Джеймса, и тот резко ударил его по горлу. Слуга полетел вниз по ступенькам и упал, ударившись головой.

Сверху Марта закричала по-гречески своим слугам, чтобы они не убили Джеймса. У нее появились новые планы.

Над головой Джеймса просвистел нож.

Марта, грязно ругаясь, орала, что именно она с ним сделает, какие части его тела отрежет первыми.

Обежав недвижимое тело упавшего слуги, Джеймс помчался в холл, к выходу из дома.

Тут дверь с треском распахнулась, и другой слуга бросился ему навстречу. Джеймс снова воспользовался тем же приемом с напряженной, как камень, рукой, только на сей раз удар пришелся в грудь негодяю. Его колени подогнулись, и он осел на пол, а затем упал на спину.

Джеймс слышал, как слуга взвыл от боли. Должно быть, он что-то себе сломал.

Но его крики ничего не значили для Марты.

Джеймс несся вперед, и уже через миг ему удалось выскользнуть из дома.

В мгновение ока его фигура растворилась в ночной мгле.

Глава 1

Вы видели гондолу, без сомненья.

Нет? Так внимайте перечню примет:

То крытый челн, легки его движенья.

Он узкий, длинный, крашен в черный цвет.

Два гондольера в такт, без напряженья,

Ведут его – и ты глядишь им вслед,

И мнится, лодка с гробом проплывает.

Кто в нем, что в нем – кто ведает, кто знает?

Венеция

Вторник, 19 сентября 1820 года

Пенисы. Повсюду.

Франческа Боннард задумчиво осматривала потолок.

Век или два назад семья Нерони буквально помешалась на декоративной лепнине. На стенах и потолках палаццо, который она арендовала, царил настоящий разгул гипсовых драпировок, цветов и фруктов. Но больше всего Франческу восхищали крылатые младенцы – путти. Они так и ползали по потолку, приподнимая гипсовые портьеры, прячась в их складках, невесть что разыскивая. Они так и льнули к рамкам потолочных картин и к золотым медальонам, висевшим над дверями. По количеству они во много раз превосходили четырех гипсовых женщин с обнаженной грудью, стоявших по углам, и четырех мускулистых мужчин, которые поддерживали потолок.

Все младенцы были мальчиками, причем обнаженными. Таким образом, над головой можно было увидеть огромное количество маленьких пенисов – около сорока, по последним подсчетам, хотя, кажется, сегодня их стало еще больше. Интересно, они размножаются спонтанно или их появление – результат вольных шалостей гипсовых мужчин и женщин, которые они позволяют себе, когда дом погружается в сон?

За три года жизни в Венеции Франческа побывала во множестве помпезных домов. Ее жилище выиграло бы приз за декоративные излишества. И это не говоря уже о количестве репродуктивных органов младенцев мужского пола.

– Не стоит мне так раздражаться из-за них, – промолвила Франческа, – но они же отвлекают. Когда гости приходят ко мне в первый раз, они большую часть времени ошеломленно глазеют на стены и потолок. Подумав как следует, я пришла к выводу, что Данте придумал свой «Ад» после визита в палаццо Нерони.

– Да пусть глазеют, – заметила ее подруга Джульетта. Положив локоть на подлокотник, она подперла подбородок рукой и задумчиво посмотрела на потолок. – Пока твои гости рассматривают путти, ты можешь преспокойно рассматривать их самих, что из вежливости не могла бы делать в другое время.

Девушки представляли собой чудесную пару: Франческа – высокая и очень красивая; Джульетта – маленькая и тоже довольно милая. Лицо сердечком и невинные карие глаза делали ее похожей на девочку-скромницу. Однако в свои двадцать шесть она была всего на год младше Франчески. И в тысячу раз опытнее ее.

Франческе было известно, что никому не придет в голову назвать ее милашкой. Черты лица она унаследовала от матери, и наиболее выразительными были ее глаза – необычного зеленого оттенка, миндалевидной формы. Густым каштановым волосам она была обязана своей бабушке-француженке. Остальное досталось ей от сэра Майкла Сондерса, ее негодяя-папаши, и его предков. Франческа, как и все Сондерсы, была высокой, особенно по сравнению с другими женщинами. Несколько лишних дюймов вдохновляли карикатуристов, которые во время бракоразводного процесса то и дело рисовали ее, подписывая под картинками «Амазонка» или «Великанша».