Удар в десятку - Дороти Иден

— Эй, Кэм! Я здесь!

Кот потерся о ногу и замяукал. Черная тень вскочила на ручку кресла, и наконец Элис увидела, кто это. Сорока с блестящими круглыми глазами и длинным клювом. Элис рассмеялась:

— Ну, прямо тени Эдгара Аллана По! Странно, что Камилла завела себе сороку. Наверное, ей слишком одиноко в этих горах. Но где она сама, черт побери?

Элис бродила по пыльному дому. Дождь стучал по крыше. Она открыла двери спален. Одна из них — с распахнутыми шкафами, с полок которых свисало белье, — явно Камиллы. Другая была аккуратно убрана. На туалетном столике — ваза с яркими красными цветами. Эта, видимо, приготовлена для Элис и служит подтверждением, что Камилла ее ждет. Она прошла по узкому коридору туда, где должна быть кухня, нащупала ручку двери и в тот же миг, как повернула ее, услышала стук закрывшейся за спиной входной двери.

Наконец‑то Камилла!

— Я же говорила, что буду здесь раньше тебя!

Но в ответ — молчание. Только бодро тикали часы, громко хлестал в окно дождь, и — никого.

Элис побежала к входной двери, открыла ее. Дорожка уходила в зеленые промокшие кусты, и чьи‑то следы быстро заполнялись водой, а комья грязи на крыльце таяли…

Потрясенная Элис опустилась в кухне на стул. Она поняла, что, видимо, когда она стучала, в дверь, в доме кто‑то был и до последней минуты, вероятно, ожидал, что гостья уйдет. Однако она осталась, и он вынужден был бежать.

Но кто это? И где Камилла?

Кот снова потерся о ее ногу, явно выпрашивая какую‑нибудь еду. Элис заставила себя встать, открыть шкаф. Ей все время казалось, что за ней наблюдают. Она обнаружила остатки жареного барашка и большой кувшин прокисшего молока.

Прокисшего? Как такое могло случиться? Наверняка Камилла каждый день покупает свежее молоко. Кот тем не менее должен поесть — хотя бы мяса, — чтобы не мяукать. Она тоже проголодалась, целый день в дороге она ничего не ела, только выпила чашку чая. Камилла вот‑вот появится, и они подкрепятся. Может быть, она как раз пошла за продуктами? В шкафу только полбатона черствого хлеба и остатки масла. Хлебу не меньше трех дней. И молоко прокисло. Что же, Камилла не ела три дня? И кот голоден.

В мрачной кухоньке Элис вдруг почувствовала что‑то недоброе. Кто вышел из дома и исчез в кустах? Может, этот кто‑то теперь наблюдает за ней через окно? Она не могла избавиться от этой мысли. Почти в панике она бросилась обратно в освещенную гостиную и задернула шторы. Потом, собрав все свое мужество, решила продолжить осмотр дома. Вряд ли Камилла где‑то далеко. В ванной пахло гвоздикой. Полотенца висели на перекладине, в шкафах была ее одежда. Да здесь она, здесь. Но где? Кто закрыл дверь дома?

На кухне Элис увидела календарь‑ежедневник. Он не был открыт на сегодняшнем числе. На нем стояло вчерашнее — 16 января. Оно было обведено красным кружком, и рядом — восклицательный знак. Что случилось вчера?

Элис вспомнила, что у Камиллы есть привычка все записывать. Она перелистывала страницы и читала: «Не забыть мясо для кота». На 14 числе:

«Д» сегодня вечером». 12 и 13 были пустыми, на 11 нацарапаны торопливые каракули: «Д, слишком нетерпелив».

И все. Кто такой Д.? Кто бы он ни был, Элис не сомневалась, что это из‑за него Камиллы нет сейчас дома.

Затрещала сорока. Она уже допрыгала до кухни. Птица тихо стояла и смотрела на Элис одним глазом, обратив к ней свой профиль с острым клювом. А потом нежно произнесла:

— Привет, дорогая! Как долго ты будешь здесь? Абсурдность ситуации сняла напряжение Элис, и она засмеялась. И в тот же миг, услышав легкий стук в стекло, увидела за окном бледный абрис лица с мокрыми волосами. Прежде чем она успела испугаться, открылась дверь и вошел Феликс.

— Что ты здесь делаешь в темноте, дорогая? — мягко спросил он. — Где Камилла?

Элис почувствовала такое облегчение, что едва сдержалась, чтобы не кинуться к нему на грудь. После всего случившегося в Кристче, к этой груди ей меньше всего хотелось бы припасть. Но все равно увидеть кого‑то живого в этом странном доме — уже радость.

— Понятия не имею, где она. — Элис пожала плечами.

Феликс сбросил мокрый плащ, откинул назад влажные кудри. От дождя его кожа блестела, а в глазах сверкало насмешливое веселье, которое сейчас ее особенно раздражало.

— Как же так? Она ведь знала, что ты приедешь?

Элис с упреком взглянула на него.

— И ты тоже знал?

— Естественно. Камилла — твоя подруга. Твои друзья — мои друзья, дорогая.

— Не называй меня «дорогой». Я думаю, мы с тобой давно все уладили.

— Да, конечно.

Этот завиток на его виске знаком до боли…

— Тогда, Бога ради, что ты тут делаешь, изображая водителя автобуса? — спросила Элис.

— Мне нравится. И потом, человек должен на что‑то жить.

— Но почему именно здесь? И почему водитель?

— Дор… Элис. Тебе пора уже расстаться с привычкой говорить возвышенно, а то люди догадаются, что ты бывшая актриса. И чем здесь плохо? Западное побережье Новой Зеландии — замечательное место. Потрясающие декорации. Снежные пики, озера, этот невероятный ледник, спускающийся прямо в зелень. Что же касается женщин…

— Избавь меня от подобных разговоров, — прервала его Элис. — Это ты предложил Камилле написать и пригласить меня?

— Что же касается женщин, — невозмутимо продолжал Феликс, — они замечательные. И только твоя подруга Камилла — ведьма. Знаешь, все здешние мужчины валяются у ее ног, включая заезжих туристов. И как это ей удается?

— Ей всегда это удавалось, — нетерпеливо проговорила Элис. — И когда‑нибудь она попадет в беду. Но это не то, о чем ты подумал. Да, ты не ответил на мой вопрос.

— Ты имеешь в виду — нарушить обещание или испытывать терпение ревнивого любовника… или…

— Феликс!

Он взглянул на нее. В его темных глазах застыло нарочитое раскаяние.

— Хорошо, дорогая. Это я предложил Камилле пригласить тебя. Знаешь, я привык здесь есть три раза в день и как следует. Думаю, и ты, наверное, проголодалась. А маленькой Элис нельзя голодать.

— Значит, это была жалость, — сказала Элис.

— Чистая жалость. И Камилла поняла. Она…

— Хорошо. Тогда ты прав. Я очень хочу есть. А где может быть Камилла?

— Не знаю. Может, у Торпов. Или в магазине. Или с кем‑нибудь пьет в отеле. Но ты сказала, что она ждет тебя сегодня. Ну, может, числа перепутала. Память у нее никудышная, и она» всегда пишет себе напоминания в календаре.

— Да, правда. Ну, я думаю, она скоро появится. Подождешь ее?

— Вряд ли эти слова можно счесть приглашением от души, — пробормотал Феликс. — Некоторые гораздо лучше относятся к котам. — Он нагнулся, поднял рыжего кота и прижал к подбородку. Кот замурлыкал от удовольствия. — Я слишком эмоционален. И несмотря на это, если я захочу, то останусь — независимо от того, пригласят меня или нет. И мы посидим. Правда? А к тому времени вернется и Камилла.