Таймлесс. Сапфировая книга - Гир Керстин

Глаза Люси округлились от страха.

– Добрый вечер, барон, – сказал мужчина. Он тоже говорил по-французски, и при звуке его голоса Люси крепко сжала руку Пола. – Как я рад вас видеть. Далёкий путь вы проделали из Фландрии, не так ли? – он снял шляпу.

Из кареты раздался возглас удивления.

– Ах, это вы, мнимый маркиз! Что вы здесь делаете? Как вы здесь оказались?

– Я бы тоже хотела это знать, – прошептала Люси.

– Неужели у вас не нашлось более любезных слов, чтобы поприветствовать собственного преемника? – весело ответил его рослый собеседник. – Как бы там ни было, я ведь внук внука вашего внука. И хотя иногда меня и называют человеком без имени, могу вас уверить, что имя у меня есть. Их даже несколько, если быть точным. Могу ли я присоединиться к вашему обществу и заглянуть к вам в карету? Стоять здесь довольно неудобно, а движение на мосту возобновится ещё нескоро, – не дожидаясь ответа и не оглядываясь по сторонам, он открыл дверцу и забрался внутрь.

Люси заставила Пола сделать пару шагов назад, ещё дальше от света факелов.

– Это он, сомнений быть не может! Только гораздо моложе. Что же нам делать?

– Ничего, – прошептал Пол. – Вряд ли сейчас подходящий момент, чтобы заглянуть в карету и поздороваться.

– Но что он здесь делает?

– Это просто совпадение. Он ни в коем случае не должен нас тут увидеть. Пойдём скорей на берег.

Но ни Пол, ни Люси не сдвинулись с места. Они завороженно смотрели на окошко кареты, с ещё большим любопытством, чем несколько минут назад на сцену театра «Глобус».

– Во время нашей последней встречи я ясно дал вам понять, какого о вас мнения, – донеслись из кареты слова французского барона.

– О да, я всё прекрасно помню! – незнакомец тихо рассмеялся, и в этот момент по рукам Пола вдруг пробежали мурашки. Он и сам не понимал, почему.

– Я принял решение, и менять его не намерен! – голос барона звучал немного неуверенно. – Дьявольскую вещицу я передам Альянсу, как бы вы не старались это предотвратить. Ваши козни будут раскрыты, я знаю, что вы отдали душу дьяволу.

– О чём это он? – прошептала Люси.

Пол покачал головой.

Из кареты снова донёсся тихий смех.

– Мой узколобый и ограниченный предок! Насколько легче стала бы ваша – и вместе с тем, моя! – жизнь, если бы вы прислушивались к моим советам, а не к наставлениям вашего епископа или этих жалких фанатиков – Альянса. Вам следовало бы воспользоваться здравым рассудком, а не крестным знамением. Вы так и не осознали, что являетесь частью высшей силы, более могущественной, чем та, о которой проповедует ваш пастырь.

Вместо ответа барон, кажется, начал читать «Отче наш» Люси и Пол услышали лишь тихое бормотание.

– Аминь! – вздохнув, сказал его собеседник. – Итак, вы не желаете менять своё решение?

– Вы – дьявол во плоти! – сказал барон. – Покиньте мою карету и никогда больше не попадайтесь мне на глаза.

– Как пожелаете. Не буду долго обременять вас своим присутствием, замечу лишь, что на вашей могильной плите, которую я видел собственными глазами, выведена дата «14 мая 1602».

– Но ведь это… – сказал барон.

– Правильно, это сегодня. И до полуночи осталось не так уж много времени.

Барон захрипел.

– Что он там делает? – прошептала Люси.

– Он нарушает свои же собственные законы, – мурашки побежали у Пола по спине. – Он говорит о…

Он запнулся, потому что почувствовал знакомую тошноту.

– Мой кучер сейчас вернётся, – сказал барон, в его голосе звучал страх.

– Да, так оно и будет, – ответил его собеседник немного скучающим тоном. – Поэтому я и тороплюсь.

Люси положила руку себе на живот.

– Пол!

– Знаю, я чувствую то же, что и ты. Бежим! Если мы не хотим очутиться прямо в холодной речке, нам стоит поторопиться!

Он крепко схватил её за руку и потянул вперёд, стараясь не поворачиваться лицом к карете.

– Вы должны были умереть на родине от последствий простуды, – услышали они голос, доносившийся из кареты. – Но мои визиты к вам привели к тому, что сейчас вы находитесь здесь, в Лондоне, в добром здравии, и это меняет картину событий. Моя сущность, моё естество, в ответе за то, чтобы помочь смерти найти свою жертву.

Пол был погружён в собственные ощущения, потому что тошнота усиливалась с каждым мигом, к тому же, он пытался вычислить, сколько метров им осталось до берега.

Но последние слова достигли его сознания, и Пол остановился как вкопанный.

Люси ткнула его в бок.

– Беги! – сквозь зубы процедила она, и сама ринулась вперёд по мосту. – У нас осталось несколько секунд!

Колени Пола дрожали, но он тоже со всех ног бросился к берегу. Пока Пол бежал, земля начала расплываться перед его глазами, а из кареты послышался зловещий приглушённый крик и еле слышный возглас:

– Дьявол!

Затем воцарилась мёртвая тишина.

Хроники Хранителей 18 декабря 1992

Глава первая

Сегодня в 15.00 Люси и Пол были отправлены на элапсацию в 1948 год. Вернулись они в 19.00,угодив прямиком в розовый куст перед окном Зала Дракона.

На них были насквозь мокрые костюмы XVII века. Люси и Пол производили странное впечатление, говорили сбивчиво и невнятно. Поэтому я решил доложить обо всём лорду Монтроузу и Фальку де Виллеру, хотя молодые люди категорически возражали.

Разгадка оказалась вовсе не сложной: лорд Монтроуз вспомнил, что в 1948 году в саду проводился бал-маскарад, во время которого гости, а среди них были Люси и Пол, после нескольких бокалов вина очутились в бассейне с золотыми рыбками. Лорд Лукас взял на себя ответственность за случившееся и пообещал позаботиться о замене испорченных экземпляров роз «Фердинанд Пикард» и «Миссис Джон Лэнг». Люси и Пол получили серьёзное предупреждение, впредь им необходимо воздерживаться от употребления алкоголя независимо от времени и места.

– Позвольте, вы в Храме Господнем, а не в кино на местах для поцелуев!

Я в испуге распахнула глаза и отпрыгнула назад, ожидая увидеть старомодного священника в развевающейся рясе и со скорченной физиономией, который поспешил бы тут же обрушить на нас покаянную молитву. Но помешал нам вовсе не священник. Это был даже не человек. А всего лишь маленькая фигурка, украшающая свод церкви. Сейчас она присела на скамью прямо возле наглей исповедальни и смотрела на меня так же смущенно, как и я на неё.

Хотя это было практически невозможно. Потому что моё состояние не вкладывалось в одно лишь понятие «смущение». Оно больше смахивало на полную потерю чувств и речи.

А началось всё с поцелуя.

Гидеон де Виллер – поцеловал – меня – Гвендолин Шеферд.

Конечно, можно было бы задаться вопросом – почему он решил поцеловать меня именно здесь и сейчас: на скамье, в церковной исповедальне, где-то в году 1912-ом. Зачем ему это понадобилось, сразу после такого невероятного побега, который мы только что совершили, побега, которому мешало, казалось, абсолютно всё, а особенно – моё новое облегающее платье до пят со смешным матросским воротничком.

Можно было бы, наверное, тут же провести глубокий анализ происходящего: сравнить этот поцелуй с другими, случившимися до него в моей жизни, и найти причину, почему Гидеон так хорошо целуется.

Можно было бы так же поразмыслить над тем, что Гидеону пришлось просунуть голову и руки в окошко исповедальни, а целоваться в таком положении не очень-то удобно. Я уже устала удивляться, так много мне пришлось пережить за последние три дня, когда стало известно, что именно я унаследовала фамильный ген путешественника во времени.

На самом же деле, голова моя была совершенно пуста, ни единой мысли в ней не задерживалось, кроме как, может быть: «О-о-о… и м-м-м-м… и ещё». По этой причине я не сразу почувствовала знакомую тошноту. И вот только что фигурка с церковного фасада, скрестив руки на груди, пронзала меня испепеляющим взглядом, а завеса исповедальни была темно-зелёной, и вдруг превратилась в противно-коричневую. Тогда до меня дошло – мы снова в настоящем времени.