Ядовитый плющ - Мария Морозова

четырнадцать лет жила здесь и давно стала частью этой грязи и беспросветности.

Свернув в узкий темный переулок, ведущий на нужную мне улицу, я прошла его почти до самого конца, как интуиция взвыла, заставляя остановиться. Мне навстречу шагнул мордоворот с ножом в руках. Тонкий слух уловил шаги за спиной. Чуть обернувшись, увидела второго бандита, немного пониже и поменьше. Моя рука тут же скользнула к бедру, туда, где к специальному набедренному ремню крепились флакончики с моими особыми зельями.

- И кто это у нас тут гуляет так поздно? – оскалился здоровяк, сплюнув в грязь под ногами.

- Дай мне пройти, иначе пожалеешь, - негромко произнесла я.

- О, это ж баба, - мерзко заржал второй. – Крог, так нам с тобой повезло. Если нечего будет взять, хоть развлечемся.

- Кто из нас еще развлечется, - пробормотала я и шевельнула плечом, отбрасывая плащ назад.

Чтобы бандитам было хорошо видно приметный шрам, обезобразивший мне щеку, а еще многочисленные флакончики, которые крепились к ремню и перевязи, переброшенной через грудь. Лицо здоровяка вытянулось.

- Извиняюсь, - пробормотал он, опустив голову, и прижался к стене. – Не признал.

- Внимательнее надо быть, - нехорошо усмехнулась я и спокойно пошла вперед. – И осторожнее.

Проходя мимо здоровяка, я не преминула хлестнуть его полой своего плаща по ногам, не больно, но зло. А второй бандит изумленно спросил:

- Эй, Крог, ты чего? Бабу испугался?

Я уже вышла из переулка, но мне хорошо было слышно, как этот самый Крог втолковывал подельнику:

- Ты здесь человек новый, но запомни раз и навсегда: она не просто баба, она Сэлл Ядовитый Плющ. Трогать нельзя. Иначе знаешь, что может быть…

Остальное я не расслышала, но и этого хватило, чтобы довольно улыбнуться. Все же репутация – вещь отличная. Когда твоим именем пугают даже матерых злодеев, можно считать, что жизнь удалась. Не зря я зубами выгрызала себе место в этом особом мире, который подчиняется своим законам. В мире, в котором ты не мог выжить, если не умел защищаться и бить в ответ. Мне удалось этому научиться.

Я не была бойцом. Не слишком хорошо владела оружием. От магии, жившей внутри, тоже было мало толку. Так что вот уже много лет я не выходила на улицу без зелий. Именно они стали моим авторитетом и моей защитой. Ведь большинство местных отморозков знали: Сэлл Ядовитый Плющ без всяких сомнений может пустить в ход зелье, что оставляет незаживающие ожоги. Или эликсир, способный парализовать человека почти на сутки. Или бесцветную водичку, которая на самом деле была ядом, убивающим жертву за пару секунд. Они все знали это и боялись. Поэтому, стоило назваться или показать приметный шрам на щеке, и меня узнавали. Как сейчас узнал грабитель, вышедший на улицу в поисках жертвы. Он расскажет обо мне своему подельнику. А тот запомнит, потому что в Гнилоустье нельзя отмахиваться от советов бывалых, и больше никогда не посмеет перейти мне дорогу.

Остальная часть пути прошла без приключений. Пройдя очередной проулок, я вывернула к дому, который выгодно отличался от своих соседей тем, что его фасад был выкрашен розовым и лиловым, все окна светились, а с первого этажа слышалась веселая музыка. «Дом Ночных лилий», в просторечии именуемый борделем, завлекал своих клиентов.

Я клиентом не была, поэтому прошла мимо «парадного» входа и постучалась в неприметную дверь на заднем дворе. Открыли мне почти сразу. Ленс, один из охранников мамаши Орио, осмотрел меня с ног до головы и пропустил внутрь, изобразив даже некое подобие поклона. Я кивнула, пробралась по темному коридору мимо двери, за которой слышался заливистый смех, и поднялась по лестнице на третий этаж. Туда, где обитала сама хозяйка лучшего на все Гнилоустье борделя.

- Ах, Сэлл, - она всплеснула руками, завидев меня. – Как я рада тебя видеть.

- Не сомневаюсь, - хмыкнула я и закрыла за собой дверь кабинета.

В большой комнате, как всегда, пахло немного тяжелыми южными благовониями, окно было занавешено плотными шторами, а в камине уютно потрескивали дрова. Сама мамаша Орио – фигуристая брюнетка неопределенного возраста - сидела в своем любимом кресле, грея ноги у огня, и попивала вино.

- Смотри заказ. - Я бесцеремонно положила на столик свой чемоданчик и щелкнула замком. – Ты же знаешь, я предпочитаю дело, а не пустые разговоры.

- Да-да, - кивнула женщина, поднимаясь и отставляя бокал.

- Все, как и договаривались. - На столешнице появилось несколько больших флаконов с цветными пробками. – Противозачаточное. Зелье от срамных болезней. Крем от отеков и морщин. Против похмелья. И заживляющий эликсир.

- А мой особый… заказ? – вкрадчиво спросила мамаша Орио, шустро пряча флаконы в тумбу.

- Готов. - Я улыбнулась, но моя улыбка, кривоватая из-за шрамов, получилась немного зловещей.

Достав из кармана небольшой, размером с мизинец, флакончик, протянула его брюнетке.

- Вот твоя гламурея.

- О-о-о, чудесно, - с придыханием протянула мамаша Орио и сцапала желанное зелье.

- Как принимать, помнишь?

- Конечно.

- А последствия?

- Ладно, не будь занудой, Сэлл, все я помню. - Она махнула рукой и достала из сейфа мешочек с монетами.

Никаких чеков, никаких расписок. В Гнилоустье имела силу только наличность.

- Мое дело – предупредить, - спокойно пожала я плечами, пересчитывая деньги. – Пользуйся. Блистай. Очаровывай.

- Почему сама не используешь? – спросила мамаша Орио, делая глоток вина. – Тебя бы причесать, да приодеть… Красивая получилась бы девка.

- Вот еще не хватало, - фыркнула я. - В Гнилоустье красота – это скорее недостаток, чем преимущество.

- Просто нужно уметь ей пользоваться. – Хозяйка борделя скосила взгляд на свое более чем солидное декольте.

- Оставлю это почетное право тебе.

Я спрятала деньги в крепкий внутренний карман на поясе и защелкнула чемоданчик.

- Этих зелий тебе хватит на два месяца.

- Благодарю. Тебя проводить?

- П-ф-ф… Я что, ребенок? Сама справлюсь.

Выйдя из борделя на улицу, недовольно скривилась. Несмотря на то, что у мамаши Орио я пробыла от силы минут двадцать, обстановка успела здорово измениться. С озера Ласт снова пришел туман, и теперь вокруг почти ничего не было видно. Противная влажная хмарь расползлась по улицам, укрыв уродливые дома, сожрала струящийся из окон свет и приглушила звуки.

Я не любила туман. За сырость, за серость и за то, что в нем даже мне можно было легко получить по