Полдень, XXI век (август 2011) - Коллектив авторов

– Бахус? – продолжал конференцию Ягуар.

Это был общий позывной разведслужбы. Кто именно участвовал в операции с их стороны, кто отвечал на вопросы, не знал, наверное, и сам Ягуар, а уж Герка к таким тайнам и подавно не подпускали. Пирамида придавала конспирации большое значение. И ведь были причины.

– Активность сект низкая, – доложили из разведывательного отдела. – На ближайшую неделю никаких мероприятий среди контролируемых нами групп не запланировано.

– Значит, одиночка, – Ягуар позволил себе обобщение. – Фанатик.

– Скорее всего, – отозвались из разведки. – Хотя не исключено появление неизвестной секты. На Алтае их пруд пруди. Какую-то могли и пропустить.

– Сеть?

– Всё как обычно. Мы прикрываем старые сайты, они открывают новые. Ничего экстраординарного не происходит. Упоминания Алтая, Катунского хребта и Белухи в переписке отмечены, но без привязки к конкретным акциям. Всё это обычная трепотня.

– Клементина?

Ягуар продолжал методично опрашивать подразделения и службы, пытаясь нащупать верную нить. Герк считал это пустой тратой времени. Сейчас рулили полевые агенты. Он уже садился в конвертоплан, когда шеф вновь вызвал его и предложил высказаться.

– Всё зависит от того, насколько быстро объект установит контакт, – отвечая банальностями начальству, Герк кивком поприветствовал парней, дожидающихся его на борту. – И как скоро он научится использовать новые возможности.

Болото кончилось. Вернее сказать, оно расступилось, вынужденно пропуская через безбрежье топей насыпь узкоколейки. Дмитрий запоздало подумал, что не стоило забираться так далеко и терять время, бултыхаясь в чёрной воде. Но ведь бог на стороне осторожных? Хотелось бы верить. Особенно сейчас.

Он присел на торчащую из размытой насыпи шпалу. Вскрыл ножом банку тушёнки, быстро выел её, старательно игнорируя основной ингредиент блюда – «ушки и хвостики», как любил выражаться его школьный приятель. Скормив пустую банку болоту, он вытер нож и руки о штормовку.

Одеждой придётся пожертвовать. Лишний груз сейчас ни к чему. Дмитрий снял штормовку, штаны, начал стягивать сапоги, как вдруг пискнул приёмник. Он вздрогнул от неожиданности. Неожиданности того рода, когда просыпаешься чуть раньше будильника: знаешь наверняка, что он вот-вот загремит, и всё же вздрагиваешь от звука. Ожидаемая неожиданность, можно сказать.

– На связи, – осторожно произнёс он, активируя микрофон.

– Слушаю вас, – ответил из динамика мужской голос. – Говорите.

Приятный слуху баритон вещал на чистом и правильном русском языке и мог принадлежать кому угодно – банковскому клерку, например, или учителю, или инженеру – кому угодно, но не тому, от кого Дмитрий ожидал ответа. Посторонний же попасть на линию не мог. Поскольку никакой такой линии не существовало вовсе. Приёмник не был привычным волновым устройством, и связь базировалась на тех недавно открытых физических принципах, в которых Дмитрий, пусть и работая инженером, понимал мало и даже вовсе не понимал, если уж честно, но знал определённо, что перехватить такой сигнал невозможно, так как в привычном пространстве он попросту отсутствует.

Разве только демоны сумели захватить резонатор. Но если случилось такое, то и рыпаться смысла уже не было. Скоро за ним приедут или, скорее, прилетят, и всё кончится.

– Ты Бог? – спросил он, вытаскивая из рюкзачка пару кроссовок, серый джемпер и джинсы.

– Нет, – ответил баритон.

– Мне нужен Бог.

– Бога нет, – ответил голос.

Вот и всё. Простой ответ на вопрос, веками изводящий мыслителей, изводящий в прямом и переносном смыслах. А чего он, собственно, ожидал? Пошуровав в памяти, Дмитрий неохотно признал, что подсознательно ожидал он мощного такого баса, размеренно вещающего на церковно-славянском языке, вроде знакомого батюшки в покровской церквушке. Хотя втайне опасался, что заговорят с ним на иврите или на латыни, а то и вовсе на арабском или хинди каком-нибудь. Боялся, что Бог окажется не тем. Чужим. Так что «нулевой вариант» даже принёс некоторое успокоение. Ни нашим, ни вашим. Это честно.

Дмитрий, впрочем, и раньше догадывался, что байки, распространяемые в сети и самиздате, в буклетах, подбрасываемых сектантами всех мастей в почтовые ящики, малость отличаются от действительности. Ведь тот, кто на самом деле сумел установить контакт, вряд ли стал бы кричать об успехе на каждом углу. Его быстро бы вычислили, а вычислив, неизбежно бы устранили. Остальные же питались даже не слухами, а отголосками пропущенных через многочисленные фильтры и микшеры слухов.

– Его нет вообще или временно? – на всякий случай уточнил Дмитрий.

– Вообще.

– А кто ты? – спросил он, натягивая джинсы.

– Ноосфера.

Такой ответ Дмитрия озадачил. Пожалуй, даже больше, чем ответ на первый и главный вопрос. Он уж было попенял на инопланетян или на иную какую чепуху, циркулирующую в сети. Ноосферы в длинном списке конспирологических версий не значилось, а сам Дмитрий имел крайне поверхностное представление о данном предмете. Что-то где-то читал, конечно, но всё читанное слишком походило на эзотерику, пусть и облачённую в научные формы.

– Бог, ноосфера, вселенский разум, это всё терминология, – сказал он. – А в чём различие?

– В основном вопросе философии.

Дмитрий задумался, потом сунул в болотники пару камней, плотно свернул, выпустив лишний воздух, связал со штормовкой, штанами и забросил свёрток в лужицу тёмной воды, зияющей посреди болота, словно крещенская прорубь.

– И каков ответ? – возобновил он расспрос, ступая по старым шпалам к пятачку, где насыпь слегка расширялась, позволяя ожидать поезда, не стоя по колено в воде.

– Первична материя. Сознание вторично.

– Понятно. Ты можешь вытащить меня отсюда?

– Нет.

– Вот! – вздохнул он. – Это отличие для меня сейчас более существенно. Бог, наверное, смог бы.

Рельсы загудели, залязгали, словно нож о точильный камень или два ножа друг о друга, чуть позже послышался сухой треск мотора, не обременённого глушителем, и, наконец, из-за поворота показалась «пионерка», тянущая лёгкий прицеп с грузами и людьми. Машинист и пассажиры посмотрели на странника равнодушно, или вовсе смотрели сквозь него. Дмитрий уже появлялся в этих краях несколько раз, чего, похоже, хватило, чтобы не вызывать любопытства, но явно недоставало для приветливых кивков или улыбок. И для того, чтобы машинист сбросил скорость, этого не доставало тоже, так что заскакивать пришлось на полном ходу. Впрочем, какой там полный ход у «пионерки»?

Вентиляторный контур сложился, отчего двигатели, похожие при старте на пивные бочонки, похудели и стали напоминать сигары. Нос выпрямился, крылья втянулись в корпус. Машина шла на сверхзвуке, пожирая горючее и пространство, но атмосфера в салоне скорее напоминала зал ожидания. Новой информации так и не появилось, а оперативный поток выглядел скудной струйкой, состоящей из второстепенных докладов кабинетных «агентов» и дежурных распоряжений, призванных скорее обозначить работу начальства, чем помочь в поисках.