Интервью сквозь замочную скважину - Светлана Алешина

Галина Сергеевна – четвертый член группы, работающей над программой «Женское счастье», режиссер. Вот угадать ее возраст еще сложнее, чем Павлика. Правда, несколько лет назад, когда я уже работала на студии, а Леры с Павликом еще не было, общественность раскрутила ее на празднование юбилея. Тогда Галина Сергеевна согласилась считать, что ей сорок. С тех пор сорок ей так и осталось. Хотя время от времени она вспоминала о каких-нибудь событиях и людях, с которыми работала на студии больше тридцати лет назад, но никого настолько неделикатного, чтобы ловить Галину Сергеевну на этих маленьких неточностях, в ее окружении не было.

Собственно я, Галина Сергеевна, Лера и Павлик – вот и все. Разумеется, в конечном итоге над передачей работает гораздо больше народу, но основной костяк «Женского счастья» – это мы, четверо.

У Павлика как у оператора имеется, впрочем, свое начальство, которому иногда удается отправить его на съемки с другим редактором и другим режиссером. Но сам он искренне считает себя членом нашей группы и каждую свободную минуту проводит здесь, в двадцать четвертой комнате. Похоже, правда, что влечет его сюда не преданность работе, а мягкое кресло.

Вернулась Лера, вся такая деловая и собранная. Прямые светлые волосы собраны в хвостик и удерживаются большой заколкой, отделанной бисерными розочками. Забавно, одевается она всегда очень просто, я ее, кроме как в джинсах и водолазке, вообще больше ни в чем не видела, а вот заколки меняет каждый день. И всегда это что-нибудь крупное, монументальное. Особенно мне, помню, понравилась тайваньская, из фальшивого розового жемчуга. И еще одна, украшенная крохотными зеркалами. Стоило Лере пошевелиться, как по всему кабинету начинали скакать солнечные зайчики. Очень милая была вещица.

Лера поздоровалась, присела на край стола, болтая ногой, поставила рядом блюдечко с черносливом. Павлик приоткрыл один глаз, оценил расстояние, понял, что не дотянется, и снова сделал вид, что задремал.

– Выжидает, – кивнула она в его сторону. – А вот фиг ему! Знаете, Ирина, это не человек, это ходячий желудок какой-то!

Ага, сегодня я «Ирина», нормально, рабочее состояние. Настроение Леры я определяла элементарно просто. Если она называла меня «Ирина Анатольевна» и сопровождала это холодным блеском серых глаз, то лучше всего было держаться от нее подальше, поскольку это означало, что помощник режиссера в крайнем раздражении. Просто «Ирина» и на «вы», как уже было сказано, все в порядке. И только несколько раз за время нашей совместной работы Лера называла меня Ирочкой и говорила «ты». Обычно это было после особенно удачных передач.

Самое интересное, что индикатором могла служить только я. Манера обращения к остальным сослуживцам, насколько я могла заметить, от настроения у нее не зависела.

– Шеф в курсе, что мы Маранелли приглашаем, и очень доволен, – сообщила Лера. Шефом за глаза, естественно, мы называли заместителя председателя по телевидению, Евгения Ивановича Кошелева, наше начальство. – Он внуков в цирк водил, видел их выступление. С цирковыми я договорилась, они нам сегодня на репетиции свой номер покажут, можно будет записать все аккуратненько. Какие нужно моменты, повторят, с удовольствием. Зрителей потом подмонтируем, я уже проверила, этого добра у нас полно.

– Когда едем?

– К двенадцати. Можно было раньше, но я побоялась, Галина Сергеевна опоздать может, – она выразительно посмотрела на часы.

– Может, – согласилась я. Галина Сергеевна опаздывала всегда и везде. С ее особенностью никто уже не пытался бороться, просто все учитывали ее в своих планах.

– Машину еле выбила, – продолжала докладывать Лера. – То есть Андрей Юрьич давал, но Ганеева. А с ним разве можно дело иметь? Я Шилова выпросила, он и подождет, если нужно, и поможет всегда. Андрей Юрьич не соглашался, говорил, что уже в район ему путевку выписал, но Костя, как только услышал, что Лебедевой машина нужна, сразу все как-то устроил.

Я вздохнула. Костя Шилов, здоровенный парень с лицом и фигурой Дольфа Лундгрена, после службы в армии устроился к нам на студию шофером. По натуре молчаливый, он никому не рассказывал о своих армейских подвигах, но слухи ходили самые невероятные – про какие-то суперэлитные спецназовские войска, про горячие точки, про два ордена «За личное мужество»… Ходили по студии и другие слухи, вовсе меня не радовавшие. Смысл их в том, что, увидев однажды Ирочку Лебедеву, Костя с первого взгляда безнадежно влюбился и ради одного ее взгляда теперь готов… ну, на что там обычно готовы безнадежно влюбленные?

Не знаю, я лично ничего такого не замечала – Костя никогда не навязывался и чувств своих не демонстрировал. Хотя вру, конечно, что значит не замечала? В конце концов, я женщина, к тому же живая и вовсе не безмозглая. Просто я замужем, у меня хорошая крепкая семья, и зачем мне эти осложнения в личной жизни? Вот и предпочитала держаться так, словно ничего не происходит. Тем более что Костю это, похоже, вполне устраивало.

Лера, как всегда, когда речь заходила о Шилове, выразительно таращилась на меня, а я, как всегда, безразлично кивнула:

– Хорошо.

В коридоре раздался дробный стук каблучков, и в комнату влетела Галина Сергеевна.

– Я не опоздала?

Я невольно залюбовалась ею. До чего же красивые люди работают у нас на студии! Лера, я… и Галина Сергеевна просто восхитительна при всей неопределенности своего возраста. Эффектная короткая стрижка, помада идеально подходит по тону к блузке, быстрые, уверенные движения. А то, что фигура уже не отличается девичьей стройностью и морщинки собрались у глаз, так это делает ее только еще более обаятельной.

– Нормально, – отозвался Павлик. – Раньше половины двенадцатого нет смысла ехать.

– Прекрасно! Лерочка, брысь со стола, когда я тебя только к порядку приучу? Так, давайте еще раз планчик прикинем. Ирина, ты с кем будешь разговаривать?

– Думаю, со всеми понемножку надо. А заготовок наделаем, кто знает, как потом в студии разговор пойдет.

– Может, поймать кого-то из тех, кто там будет крутиться? – предложила Лера. – Спросить про впечатления?

– На месте посмотрим, как пойдет.

Мы еще немного пообсуждали, потом Лера скомандовала:

– Пора!

Павлика вытряхнули из кресла, и вся наша группа бодро выкатилась во двор, где уже ждал Костя Шилов с машиной. До чего же он все-таки здоровый! Даже высокий Павлик смотрится рядом с ним словно хилый подросток. Галину Сергеевну Костя галантно усадил на переднее сиденье, мы втроем втиснулись на заднее.

Когда подъехали к цирку, Шилов неуверенно – хотя эта сцена повторялась настолько часто, что стала традиционной, – спросил у меня:

– Ирина Анатольевна, может, мне с вами? Мало ли что понадобится…

– Конечно, – кивнула я, проигнорировав слишком уж всепонимающую улыбку Галины Сергеевны, и пошла вперед. Она задержалась, размахивая руками и объясняя Павлику, с какой точки надо будет снять потом площадь перед цирком и вход. Оператор кивал, слушая ее, а Костя терпеливо стоял рядом, он всегда шел замыкающим.

Лера топала за моей спиной и тихо, так, чтобы слышала только я, монотонно бормотала:

– Конечно, мало ли что в цирке может случиться, вдруг тигры из клетки вырвутся, тогда доблестный Шилов Ирину Анатольевну спасет от гибели неминучей…

– Язва, – шепнула я, не оборачиваясь.

Она захихикала:

– Это я от зависти. Павлик, паразит такой, комара от меня не отгонит в случае чего.

– Можно подумать, он тебе так нужен, этот Павлик. Он и от себя комара отгонять не станет.

– Это точно…

Мне показалось, или она действительно вздохнула?

Галина Сергеевна с Павликом и Костя нагнали нас уже около арены. Странно, я думала, в цирке даже днем полно народа, а здесь… Нет, совсем пустым его назвать было нельзя – по фойе и среди кресел в зале бродили люди, одетые самым непредсказуемым образом: от строгого костюма-тройки до усыпанных блестками плавок или, как промежуточный вариант, в затертый махровый халат без пояса; носилась с воплями какая-то цирковая мелюзга. Арена тоже не простаивала, акробаты в линялых трико крутили сальто, а чуть в стороне от них трудился чудо-силач со своими гирями. Но и все они вместе не могли создать впечатления толпы в огромном помещении цирка, терялись в сумраке, даже звуки, доносящиеся до меня, были неестественно глухими.

Впрочем, рычание тигра или льва – не так хорошо я в них разбираюсь, чтобы на слух отличить, – но что-то явно крупнее кошки прозвучало довольно убедительно. Я даже оглянулась машинально по сторонам: где там Костя, который в случае чего готов меня спасти из лап хищников?

Шилова я не увидела, но обратила внимание на забавную пару, устроившуюся левее меня, у первого ряда кресел. Пожилой мужчина, присев на корточки, очень серьезно что-то втолковывал маленькой мохнатой собачке. Собачка слушала его, приподняв одно ухо, потом коротко тявкнула и встала на задние лапы. Мордочка у зверюги была хитрющая. Я подавила неуместное желание зааплодировать.