Сеанс - Михаил Бабкин

– А как же твоя религия? Она же меня не признает, дева. Как тут быть-то?

– Ой, дедушка, помоги, – голос монашки срывался. Она то бледнела, то краснела, – помоги, ради бога. Не могу я больше волчицей выть, бьют меня сестры, ох и бьют!

– Ладно, – колдун налил в кружку коричневой жидкости, – посмотрим сейчас, кем ты там раньше была-то. Пей, говорю!..

…Ну вот все было у чукчи Эенко: чум был, жена была. Олени, однако, были. Винтовка была. Водку в факторию завозили часто. Что ж еще охотнику надо? Живи и радуйся. Ан нет – ни с того, ни с сего то и дело великая напасть с Эенко случалась: выть ему хотелось по волчьи! Спасу нет, как хотелось. Свои же собаки однажды из-за этого вытья чуть не разорвали.

Пошел Эенко к шаману.

– Худо, однако – умно сказал ему шаман. – Камлать, понимаешь, надо. Может, до смерти. Снежный волк в тебе сидит! Буду выгонять.

Часа два шаман колотил в бубен, плясал и пел, мухоморными да поганочными отварами больного пользовал. И добился своего – ушел Снежный волк! Но и Эенко помер. Однако.

…Голодная волчица лежала на холме и смотрела на желтую луну. Давно уже никто не приходил на ее зов, давно она не танцевала в брачном танце. Холодный ветер дыбил на ней шерсть, пустой ветер, без запаха еды. И от лютой тоски, от черной глубокой печали подняла она морду и завыла, жалуясь небесному кругляку на постылую свою жизнь.

– …проснуться, – услышал Копытов и проснулся. Он недоуменно посмотрел на толстяка в белом халате, сел и потрусил головой. В голове ощутимо гудело.

– Э, я вспомнил! – обрадовался Сергей Иванович. – Вы – врач, а я… Кто же я? Монашка? Чукча? Волчица? – задумался Копытов.

– В данный момент – Копытов, – подсказал гипнолог и подмигнул:

– Теперь вам ясно, в чем дело, почему воете-то?

– Да вроде ясно, – уныло ответил Сергей Иванович, – ну и что?

– Понять – значит победить, – убежденно сказал Эдуард Ильич, – поверьте, теперь вам будет гораздо легче! И мне – вас лечить. Еще пара терапевтических сеансов – без таких глубоких погружений, естественно, – и вы будете здоровы.

– Правда? – не поверил Копытов.

– Правда, – кивнул врач. За окном громыхнуло, запахло озоном: начиналась гроза.

– Мне пора, – засобирался Сергей Иванович, – я без зонтика. Значит, до встречи?

– Обязательно, – улыбнулся экстрасенс, – я позвоню вам. Обязательно.

Копытов, радостно ухмыляясь, расшаркался и бегом припустил из кабинета по коридору, вниз по лестнице.

Гроза разгулялась. Дождь лупил по оконному стеклу, молния серебрила листву. Эдуард Ильич осторожно закрыл дверь, защелкнул замок и подошел к стене напротив окна – побелка на стене в этом месте вытерлась до штукатурки. Медленно, как во сне, доктор встал по стойке «смирно», прислонился к стене, развел руки до уровня плеч, склонил набок голову. И застыл в этой трудной позе.

На ладонях у него выступили кровавые стигмы, на лбу проступили царапины.

У Эдуарда Ильича была своя беда – грозу он мог переносить только в таком положении. И потому он опасался заглядывать в свои предыдущие жизни. Очень опасался.

А вдруг?..