Случай с жильцом на Дорсет-стрит - Майкл Муркок

Так мы и устроились. Моя пациентка шла по тернистой дороге к материнству, и я должен был постоянно находиться поблизости, а в оставшееся от врачебных забот время решил вести себя так, словно предаюсь заслуженному отдыху. Холмс отчасти разделил мою целеустремленность, и мы провели несколько приятных вечеров вместе, посещая театры и мюзик-холлы, которыми заслуженно славится Лондон. Пока я с интересом следил за современными проблемными пьесами Ибсена и Пинеро, Холмс предпочитал атмосферу мюзик-холлов «Империя» и «Ипподром», а комические оперы Гилберта и Салливана в «Савое» по-прежнему олицетворяли его представления о совершенстве. Немало вечеров я сидел рядом, часто в ложе, выбранной лично Шерлоком, бросал взгляд на его одухотворенное лицо и недоумевал, как обладатель столь высокого интеллекта может получать такое удовольствие от фарсовых комедий и песенок кокни.

Солнечная атмосфера дома номер два по Дорсет-стрит, кажется, действительно улучшила настроение моего друга и придала ему несколько мальчишеский вид. Я даже поинтересовался, уж не нашел ли он библейский источник воды живой,[1] настолько свежо выглядел. При этих словах Холмс как-то странно на меня посмотрел и ответил, что когда-нибудь, если я не забуду напомнить, расскажет об открытиях, сделанных им в Тибете, где он провел немало времени после «гибели» в поединке с профессором Мориарти.

Тем не менее Шерлок согласился, что перемены пошли нам на пользу. Он продолжал свои изыскания, когда испытывал к тому склонность, но одновременно не чувствовал себя обязанным сидеть дома и даже настоял, чтобы мы вместе посетили синематограф. К сожалению, жара в зале вкупе с естественными ароматами, исходившими от посетителей, вынудили нас покинуть заведение до окончания фильма. Холмс не слишком заинтересовался новым изобретением. Обычно он признавал прогресс, лишь когда тот непосредственно затрагивал его профессию. После сеанса мой друг заявил, что синематограф не имеет отношения к криминологии, хоть и способен помочь в поимке злоумышленника, если его использовать для воссоздания картины преступления.

Мы вернулись рано вечером в наше временное пристанище, посетив синематографическое шоу в Музее мадам Тюссо на Мэрилебон-роуд, когда Холмс неожиданно встревожился, указал тростью перед собой и взволнованно зашептал в манере, которая была мне так знакома:

— Что вы скажете об этом малом, Ватсон? Вон о том, с рыжими бакенбардами, в новеньком цилиндре и взятом напрокат сюртуке? Похоже, он недавно приехал из Соединенных Штатов и только что побывал в одном из северо-западных кварталов Лондона — с кем-то встречался там, о чем, скорее всего, теперь жалеет.

Я усмехнулся в ответ:

— Да перестаньте, Холмс! Я вижу парня в цилиндре, который тащит тяжелую сумку, но как вы определили, что он приехал из Америки и остальное? Сдается, вы все выдумываете, старина.

— Определенно нет, мой дорогой Ватсон! Разумеется, вы заметили, что его сюртук расходится по шву на спине, а значит, он слишком мал для того, кто его носит. Самое очевидное объяснение — джентльмен одолжил редингот, дабы нанести особенный визит. Шляпа явно куплена недавно по той же причине, тогда как у ботинок примечательный задник, как у гаучо, характерный для юго-западных штатов. Такая обувь встречается лишь там, и свою родословную она ведет от сапог испанских наездников. Я изучал не только души, Ватсон, но и каблуки!

Все это время мы не отставали от таинственного незнакомца. Движение на Бейкер-стрит было крайне оживленным, вокруг колесили шумные экипажи, фыркали лошади, кричали кучеры, и вся лондонская толпа упорно пыталась добраться домой, отчаянно ища хоть какое-то средство, чтобы охладить свое коллективное тело. Наша «жертва» периодически останавливалась, ставила сумку на землю и перекладывала ношу из одной руки в другую, прежде чем продолжить путь.

— Почему вы решили, что он приехал недавно? И что побывал на северо-западе Лондона? — спросил я.

— Элементарно, Ватсон. Если вы задумаетесь хотя бы на мгновение, все станет ясно: наш друг достаточно богат, так как может себе позволить самый лучший цилиндр и гладстон, но одновременно носит сюртук не по размеру. Значит, он приехал налегке, или его багаж украли, или у него не нашлось времени посетить портного. А может, он отправился в ближайший магазин готовой одежды и просто выбрал более-менее подходящий размер. Следовательно, сумка тоже новая, и американец купил ее для переноски неизвестного предмета. Наш друг явно не подозревал, что тот окажется таким тяжелым, и, я уверен, нанял бы экипаж, если бы не остановился где-то поблизости. Возможно, он жалеет о своем приобретении. Вероятно, это нечто крайне дорогое, но совсем не то, на что рассчитывал иностранец… Он явно не думал, насколько неудобно будет нести груз, особенно по такой погоде. Исходя из всего этого, я делаю следующее предположение: американец рассчитывал спокойно пройтись от метро, а значит, вернулся с северо-запада Лондона, куда в основном отправляются поезда со станции «Бейкер-стрит».

Я редко подвергал сомнениям выводы моего друга, но сейчас нашел их слишком прихотливыми, хотя и оставил эти соображения при себе. И как же я удивился, когда джентльмен в цилиндре свернул влево и исчез из виду. Холмс тут же ускорил шаг:

— Быстрее, Ватсон! Кажется, я знаю, куда он идет.

За углом мы увидели, как американец подходит к двери дома номер два по Дорсет-стрит и вставляет ключ в замок парадной двери!

— Вот, Ватсон, — сказал Холмс ликующе. — Попытаемся проверить мои выводы?

С этими словами он подошел к нашему соседу, приподнял шляпу и предложил помочь с сумкой.

Тот отреагировал довольно резко — шарахнулся к перилам, отчего цилиндр упал ему на глаза. Тяжело дыша, иностранец свирепо взглянул на Холмса, а затем, с бессловесным рыком волоча тяжелый гладстон за собой, кинулся в дом и захлопнул дверь прямо перед носом у моего друга.

Шерлок, изумленный, поднял брови.

— Несомненно, страдания из-за сумки сильно расстроили этого джентльмена!

Мы тотчас вошли в дом и увидели, как незнакомец усердно тащит свою ношу вверх по лестнице. Его шляпа опасно накренилась, грозя упасть с головы. Саквояж раскрылся, и я успел заметить какой-то серебряный предмет, кое-где отблескивающий золотом. Мне показалось, что это был скульптурный образ маленькой человеческой руки.

Когда мужчина увидел нас, он остановился в нерешительности, а потом драматически изрек:

— Берегитесь, джентльмены! У меня есть револьвер, и я знаю, как им пользоваться.

Холмс принял угрозу всерьез и сообщил незнакомцу, что, возможно, перестрелка вместо приветственного обмена любезностями для Техаса — дело обычное, но в Англии предпочитают отстаивать свое мнение без оружия. Из уст того, кто стреляет по мишени в гостиной, это прозвучало несколько лицемерно.

Наш сосед явно смутился, взял себя в руки и сказал:

— Простите меня, джентльмены. Мне все здесь незнакомо, и должен признать, я перестал понимать, где враги, а где друзья. Меня предупреждали о необходимости соблюдать осторожность. Как вы попали внутрь?

— Как и вы, сэр, с помощью ключа. Мы с доктором Ватсоном тоже живем в этом доме.

— Доктор Ватсон! — Голос сразу выдал в мужчине американца.

Тягучий провинциальный акцент говорил о юго-западе Соединенных Штатов, и я достаточно полагался на Холмса, чтобы поверить — наш гость действительно приехал из Техаса.

— Да, это я. — Меня заинтриговало воодушевление, озарившее лицо собеседника, когда он обратил внимание на моего спутника.

— Тогда вы, должно быть, мистер Шерлок Холмс! О боже, прошу прощения за мои дурные манеры! Я ваш большой поклонник, джентльмены, слежу за всеми вашими приключениями. Отчасти именно из-за вас я снял комнату рядом с Бейкер-стрит, но, к сожалению, когда вчера позвонил в дверь дома двести двадцать один «б», застал там лишь рабочих, которые не смогли сказать, куда вы уехали. Времени не хватало, и пришлось действовать самостоятельно. Боюсь, я оказался не слишком удачлив. Ах, если бы знать, что мы живем под одной крышей!

— Наша домовладелица, — сухо сказал Холмс, — знаменита своей скрытностью. Сомневаюсь, что даже ее любимая кошка слышала наши имена.

Американцу было лет сорок: потемневшая от солнца кожа, ярко-рыжие волосы, густые рыжие усы и тяжелая челюсть. Если бы не проницательные зеленые глаза и изящные руки, я бы принял его за ирландского боксера.

— Меня зовут Джеймс Мэклсуорт, сэр, из Галвестона, штат Техас. Я занимаюсь импортом и экспортом, а также речными перевозками до столицы штата, Остина. У меня хорошая репутация, так как я честно веду бизнес. Мой дед сражался за республику и первым сел на пароход до Колорадо, решив торговать с портом Сабатини и прибрежными городами.