Люди без Планеты - Олеся Андреева

— Рената, что ты говоришь такое? — Она плакала. Женщина, которая всегда была для меня образцом самоконтроля, плакала сейчас навзрыд.

— Мама, поверь мне, прошу. — Я понимала, как абсурдно все это звучит, насколько бредова теория этого неизвестного Иванова. Но пока была хоть какая-то возможность спастись и спасти любимых, какой бы безумной она не казалась, я намерена была ее использовать. — Ты слышишь меня? — Закричала я.

— Да. — Мамин голос вдруг стал спокойным. — Да, я слышу. Ты права. Мы должны попытаться. — Теперь я ее узнала. Дочь полковника, вдова генерала, она сама могла держать под контролем армию целой страны. — Я позвоню всем. Мы будем там.

— Будьте осторожнее. — Шепнула я.

Я не была уверена, действительно ли она мне поверила. Или просто решила меня таким образом успокоить.

— Я люблю тебя, мамочка.

— И я тебя, родная.

Нас разъединили. Связь была прервана. Я бросилась к стационарному аппарату. И там вместо гудков был лишь тихий шелест. Но главное уже было сказано.

Схватив свой чемодан, я бросилась вон из номера. По пути я заглянула в ресторан гостиницы. Стыдно было воровать, но выхода не было. Если там вообще еще что-то осталось. Практически все растащили. Некогда уютный зал превратился в свалку. Проскочив на кухню, я увидела такую же картину. Все, что можно было, уже утащили. Люди надеялись выжить и запасались продуктами. Черт, как обреченно это выглядит! Я схватила оставшиеся булки хлеба и минеральную воду, закатившуюся под стол. Малова-то, но времени оставалось не так уж много. Ближайшее от меня место переноса находилось в трех часах от города. А ведь еще надо было где-то машину найти. Если все получится, то я встречу профессора Иванова уже сегодня. Потому что точка переноса у нас одна.

На улицах творился хаос самый настоящий. У меня появилось такое ощущение, что я нахожусь во дворе психиатрической больницы, где вывели на прогулку сразу всех больных. Казалось, что конец света уже происходит через этих безумцев. Люди неслись сломя головы, орали, плакали, крушили. Где-то доносился набат колоколов. На Руси всегда в беду звонили в колокола. На этот раз не отгонят…

Мне повезло с машиной почти сразу же. Если бы не Армагеддон, люди вряд ли бы бросали машины с ключами в замке зажигания. Интересно, сколько человек увидели эфир Иванова? Сколько человек доберутся до места переноса? Я сама не попала бы туда никогда, так как никогда не слышала раньше об этом месте. Меня и съехавшихся на семинар коллег принимающая сторона возила на экскурсию на Ладожское озеро. Это было за день до объявления о трагедии. Именно там стоял маяк, название которого я увидела в списке Иванова.

Я не была уверена, что найду дорогу. Я даже сделала попытку спросить у прохожих (какое мирное, неподходящее слово для обезумевших от страха людей). Я вовремя ударила по газам. Иначе удар ножом пришелся бы по мне.

Как там мама? Лучше не думать об этом.

Вечер… Какой красивый вечер это был. Закат заиграл на горизонте и от этой красоты, оттого, что она пропадет, хотелось плакать.

Профессор уже был на месте, когда я приехала. В жизни он оказался выше. А когда увидел мою машину, за рулем которой человек, поверивший ему, он расправил плечи и улыбнулся. При нем был внушительного размера рюкзак, на нем самом пуховик и меховая безрукавка, женская. На глазах солнечные очки. Когда я вышла из машины, он замер на месте, не веря своим глазам. Я понимала, почему. Он хотел спасти много жизней. А сюда пока что приехала только я одна. И тут он содрогнулся, как от рыданий.

— С вами больше никого… — Разочаровано произнес он.

Я виновато пожала плечами. Мне действительно не пришло в голову, что я могла кого-то еще по пути с собой привезти. И тут же меня поразила мысль, что я могла спасти несколько жизней, но не сделала этого.

— Не вините себя. — Догадавшись, глухо произнес Иванов. — Я пытался донести это до людей два года. — Он горько усмехнулся, садясь на свой огромный рюкзак. — Я создал сайт в Интернете. Надеюсь, хоть кто-то из посетителей мне поверил. Меня пустили на телевидение только, когда больше никто не претендовал на эфирное время…

Вдруг вся эта картина, все это сумасшествие с концом света, концом всего встало передо мною. Все заканчивается. Мой мозг не мог объять подобную информацию. Я села рядом с машиной, прямо на сырую землю. Очень теплый декабрь. Снег шел еще утром, а к вечеру весь растаял. Было уже градусов двадцать по Цельсию. Такого декабря я еще не видела. Иванов подсел рядом.

— Я Степан Иосифович.

— Меня Рената зовут. — Мы не смотрели друг на друга. Так, уставились перед собой.

— Очень приятно. — Ответил он. Глупо как прозвучало. — Вы не усмехайтесь, мне действительно приятно, что я туда отправлюсь не один.

Я посмотрела на профессора.

— А где ваши родные?

— Я один. Есть сын. — Хмыкнул он. — Но он в Штатах. И мы уже десять лет не общаемся. Я, конечно же, отправил ему всю информацию. Но, боюсь, он опять посчитает, что это мой бред.

Тут же прозвучал мой вопрос. Я не боялась обидеть или оскорбить этого человека. Возможно, от нас ничего не останется через три часа, так что, к чему притворство?

— А это не бред?

Теперь уже он хмыкнул.

— Я и сам какое-то время думал, что это бред. Думал, либо документ, попавший ко мне, подделка, либо я неправильно перевел. Но экспертиза показала, что это действительно письмо-обращение гиперборейцев к нам, людям, подошедшим к апокалипсису. Как этот день сейчас только не называют. — Шепотом закончил он.

О чем это он? Какие гиперборейцы!?!

— А вы не удивляйтесь, Рената. Не только индейцы майя существовали и знали.

— Вы читаете мои мысли? — Понимая, что говорю чушь, я не успела себя остановить.

Иванов хохотнул.

— Я, конечно, польщен. Но нет. Просто ваша реакция логична.

Солнце зависло над кромкой воды. Как хотелось остановить этот момент, как на фотографии. Но, не смотря на закат, небо не тускнело. Было светло. Светлее, чем днем. Свет пронизывал ельник перед нами, плескался в воде, делая ее теплее на вид.

— Что там будет? — Задала я вопрос, только что бы не молчать.

— Я не знаю. — Покачал головой профессор.

— А люди там будут?

— Да, я полагаю. Но, возможно, будут чем-то от нас отличаться. Об этом гиперборейцы ничего не написали.

Да, а ведь это было не менее важно. Потом наши жизни будут зависеть оттого, кто населяет противоположную часть этих пресловутых песочных часов. Мы посматривали на дорогу. Как оказалось, не зря. Точка, появившаяся на серой асфальтной полосе превращалась в надежду, что эти люди едут к нам.