Зверь-из-Ущелья (СИ) - Марей Соня

– Ой, смотри, Рамона... – Сора ухватила меня за кисть, и я подняла взгляд.

Делегация предстала перед нами во всём составе – чужаки в сопровождении нескольких старейшин, самых уважаемых людей скального города.

Должно быть, лестрийцы решили, что их встречают с размахом и почестями. Вон сколько народу столпилось, не хватает только в ножки поклониться. Некоторые даже носы задрали – именно такие напыщенные индюки и называют нас дикарями. Мне брат рассказывал, что люди равнин иногда толпятся у прилавков на ярмарке не для того, чтобы купить амулеты из зачарованных самоцветов, а затем, чтобы позлословить или поглазеть, как на неведомых зверюшек.

– Вон тот – точно лорд Брейгар. Сам повелитель Лестры, – еле слышно протянула подруга, намекая на высокого мужчину в плаще цвета серебра. Он был немолод, но волосы оставались тёмными без малейшего намёка на седину.

– Великий Брейгар? – спросил мальчишка слева от нас.

– Он самый.

Да, мы тоже кое-что знали о людях за границами Западных гор. Обрывки слухов, сплетни, и тихие разговоры по углам иногда лучшие источники информации.

Непонятный страх потихоньку отступал, а любопытство, напротив, поднимало голову. Сила и властность одного из четырёх лордов страны чувствовалась даже на расстоянии. В том, как Брейгар держал голову, с каким достоинством осматривался, как обменялся кивком с одним из своих. Стоило признать, лестрийцы ничем не отличались от нас: две руки, две ноги, голова.

Чудовища? Вот глупости! И кто только такое придумал?

Раньше чужаков никогда не приглашали в Антрим. Опасались, не доверяли, берегли тайны и сокровища от жадных глаз. А я вдруг подумала, сразят ли их виды скального города? Где ещё они увидят волшебной красоты пещеры, услышат песни камней, подержат на ладони облака? А звёзды! В горах такие крупные и яркие звёзды, что кажется – протяни руку и обожжёшься.

Моя родина богата не только блеском самоцветов.

– ... тот, что с белой головой, сын Брейгара? – прилетел вопрос откуда-то из-за спины.

– Не с белой, а с жёлтой, – тоном знатока поправила Сора, а я высмотрела в толпе юношу с волосами цвета пшеницы.

Никогда раньше не видела белокурых людей. Даже рыжие редко, но рождались, а вот светлые – никогда. Если тот парень и правда сын Брейгара, то он ничем на него не похож – тонкокостный, слишком холёный, держится не так уверенно и властно. Но серебряный плащ с вытканным на нём рисунком почти не отличался от плаща лорда – значит, и правда, сын.

– А где второй? Я слышала от брата, что у лорда двое сыновей.

Да, слышала... Вернее, подслушала. Водилась за мной такая недостойная, но довольно полезная привычка.

В тишине мой вопрос прозвучал слишком громко, и показалось – неосторожные слова эхом пронеслись под каменными сводами.

Сердце запнулось, во рту пересохло.

Матерь Гор, сделай так, чтобы меня не узнали! А то снова влетит.

Я не слышала, о чём говорят там, внизу. Но видела – отец достал светильник, и тот вспыхнул не хуже факела, загоняя тени в самые дальние углы, срывая покровы. В этот миг к отцу приблизился человек из свиты равнинного лорда и сразу приковал к себе внимание. Все остальные просто померкли на его фоне, превратились в смазанное пятно.

Я несколько раз моргнула и затаила дыхание. Прикусила губу, всматриваясь в незнакомца.

Чужак был высоким, с гордым разворотом плеч и короткими тёмными волосами. За спиной он носил меч – длинный и наверняка тяжёлый, такой я бы даже поднять не смогла. Этот лестриец прекрасно знал, как управляться с оружием.

Он выглядел спокойным и равнодушным, как лес в безветрие. Но в то же время от него разило первобытной силой и опасностью, грацией дикого зверя. От таких людей инстинктивно стараешься держаться подальше, потому что не знаешь, чего от них ждать.

На плечах чужака лежал плащ с серебристой опушкой, спускаясь почти до пола мягкими складками. Руки с крепкими запястьями были небрежно скрещены на груди, витая цепь с амулетами обнимала крепкую шею. Лицо, тронутое лёгкой щетиной, бесстрастное, суровое, будто из камня вырезанное, невольно внушало уважение. И почтение.

И трепет.

Несмотря на всё это, я не могла от него оторваться. Шумно втянула воздух и почувствовала, как щёки налились румянцем. Матерь Гор, прости свою безумную дочь! После я заглажу вину молитвами, принесу дары и поделюсь силами с подземным древом, а сейчас…

Посмотрю ещё. Одним глазком. Только интереса ради, ведь я таких раньше не видела.

Оценю красоту и стать этого мужчины, как обычно оцениваю блестящие самоцветы – редкие и чистые. А потом забуду. Обязательно.

Чужак был занят разговором с отцом и даже не подозревал, что его бессовестно разглядывают. А потом вдруг напрягся всем телом, и...

Поднял взгляд. Посмотрел поверх отцовой макушки – скользнул по рядам искателей, хищно сузив глаза.

Странное предчувствие заставило покрыться мурашками, приподняло волоски на руках. Я выдохнула и не могла вдохнуть, застыв в ожидании.

Зачем он так смотрит? Кого ищет?

В глубине души я уже знала ответ, хоть он и казался совершенно безумным. Немыслимым.

Я дрожала, но отвернуться было невозможно, будто от меня к нему протянулась незримая цепь. А после...

Наши взгляды, наконец, встретились.

Что он мог разглядеть здесь, в толпе тёмных фигур, на верхней галерее пещеры? И всё же мы смотрели друг другу в глаза. Бесконечно долго, не мигая и, кажется, даже не дыша. Взгляд его колол, резал по живому, вскрывая все мои постыдные мысли и тайны. А глухая тоска, которую я загнала в глубины души и разума, заворочалась разбуженным зверем. Заныла, заскреблась, напоминая, что я вовсе не та, кем меня хотели видеть отец и Верховная жрица.

А потом пришло отрезвление – выбило из груди воздух, и я отпрянула во мрак. Сжалась в комок, пытаясь унять суматошное сердце.

Бах! Бах! Бах! – пульс стучал по вискам, как кузнечный молот по наковальне.

А лестриец смотрел туда, где ещё недавно торчала моя макушка. Ждал, когда высунусь, чтобы…

Что? Утащить в своё логово?

Глупости. Бред! Быть такого не может. Но, как бы я себя не разубеждала, холод прокрался по рукам, скользнул за пазуху.

Ох, Рамона, доиграешься когда-нибудь... Но Матерь Гор сегодня была на редкость милосердна, и вскоре процессия двинулась прочь. Лестрийцы шли, чеканя шаг. Уверенно и слаженно, как люди, привыкшие к битвам. Они почти миновали пещеру Семи Врат и скрылись в тоннеле, но я всё смотрела и смотрела в спину незнакомцу, будто кроме него здесь никого не было. Будто он заслонил всех собой.

Мысленно касалась плеч, трогала волосы, спину… Это длилось и длилось, как навеянный молитвами сон, как наваждение. И выдохнуть я смогла лишь тогда, когда хлопнула тяжёлая дверь.

– Вы видели?

– Так глядел! А взгляд-то звериный…

– Интересно, на кого?..

– Я даже перетрусил... – тут же загомонили ребята, а Сора сжала руку вспотевшей ладонью.

– Рамона, капюшон!

Этого ещё не хватало. И когда только успел соскользнуть? Упал в самый неподходящий момент, едва не раскрыв меня.

Вернув капюшон на место, я на ватных ногах двинулась к выходу. Перед глазами всё стояло это лицо...

– Ох, чуть не умерла, когда он посмотрел в нашу сторону, – возбуждённо  затараторила Сора.

– Ага...

– Не удивлюсь, если этот лестриец и есть Зверь-из-Ущелья!

Дрожь пробежала по спине, и я передёрнула плечами. Мы слышали краем уха сплетни об этом человеке – он прекрасно ориентировался в горах и отлавливал беглых каторжников и прочий сброд, опасный для нас и для лестрийцев. Мой суровый отец, всегда относившийся к чужакам с презрением и недоверием, отзывался о нём уважительно. Даже несмотря на то, что Зверь-из-Ущелья был безжалостным убийцей.

Река зевак плавно текла к выходу, унося меня за собой. Со всех сторон неслись сдавленные смешки и болтовня, но я молчала и нервно кусала себя за палец – волновалась и не могла справиться с собой. На лестнице, освещённой тревожно мигающими цинниями и гроздьями густого скального мха, запнулась и едва не упала.