День мёртвых - Дуглас Брайан

— Ну, не знаю, — немного смутился киммериец. — А ты что посоветуешь?

— Надо перевязать ему голову. Промыть рану. Посмотрим, может, нет опасности для жизни… Хотя тут все опасно для жизни. Наверное, ты это уже понял, Конан из Киммерии.

— Понял, — хмуро сказал Конан.

— За работу! — слабым голосом распорядился говорящий. Это был горбун с очень длинными руками и печальным, красивым лицом, наполовину скрытым под космами нечесаных волос, похожих на войлок.

Кругом зашевелились, закопошились. Принесли лампу, которая добавила к чаду вонь прогорклого масла. Вытащили корзину с мятыми влажными тряпками.

"Все, что осталось от старины Моки", — пояснил невнятно горбун. Конан не стал уточнять, что именно имелось в виду.

Рана действительно была совсем не такой страшной, как казалась на первый взгляд. Конан умело промыл ее, выказывая сноровку, присущую заправским костоправам и опытным воинам. Повязка быстро пропиталась кровью.

— До свадьбы заживет, — мрачно пошутил варвар.

Никто даже не улыбнулся. Кругом вздыхали и сопели, обмениваясь жалобными взглядами. Один из местных жителей вынул из уха кусок тряпки, пропитанной гноем, и, пользуясь тем, что вытащили корзину "старины Моки", добыл себе свежий лоскут.

— Ладно, — сказал наконец Конан. — Вижу, что все у вас в порядке. Знаете, друзья мои, я бы хотел поскорее уехать.

"Друзья" с пониманием закивали. По стенам таверны заплясали лохматые, жуткие тени, и Конан мог поклясться, что слышит, как ухнула и тяжело переступила сова-обитательница чердака.

— Это твое право, чужеземец, — заговорил уродец с вытянутой головой и бледным, отечным лицом. — На твоем месте любой бежал бы очертя голову из этой слезной обители.

Подобные слова Конан воспринял как вызов. Любой другой, может быть, и бежал бы от неведомой опасности, но киммериец — никогда.

— Скажи, любезный, — произнес Конан не много изменившимся тоном: теперь он говорил вкрадчиво и даже как будто ласково, — что в этих краях такого, что может заставить меня бежать отсюда, да еще очертя голову? Я думал, здесь просто… э… плохая погода или что-то в этом роде. Может быть, повальная болезнь.

Все дружно закачали головами. Все, кроме одного, — кособокого старичка с бородой, которая росла у него тоже на сторону. Этот закивал, медленно и торжественно.

— Что-то не так? — Конан показал на старичка — Он считает что я прав?

— Нет, просто у него шея почти не поворачивается, — объяснил длиннорукий горбун. — На самом деле он тоже с нами согласен.

Конан пристально посмотрел на старичка. Тот зажмурился и молча продолжал кивать.

— Ответь! — обратился к нему киммериец.

— Он немой — сказал горбун

Конан провел пятерней по непокорной гриве смоляно-черных волос

— Клянусь яйцами Крома, здесь у вас творится какая-то чертовщина! Сдается мне, не обошлось без этих вонючих колдунов,

— Тише! — закричали сразу несколько человек — Не говори так!

Один даже повалился на колени и заплакал,

— Здесь же все., свои, — успокоительно мол вил варвар и уселся за стол с видом решительным и мрачным, — Ладно, поговорим начистоту. Если, в этой таверне сидит какой-нибудь приспешник мерзкого колдуна — тем лучше. Пусть все слышит. Пусть сообщит своему хозяину, что явился Конан-киммериец, который ненавидит — слышите, вы? — ненавидит проклятых чародеев и уничтожает их везде, где только встречает. Ну а если такового здесь нет — тоже неплохо. Поговорим без посторонних… Я слушаю.

И он расставил локти на столе пошире, всем своим видом показывая, что обосновался всерьез и надолго. Уродливые человечки пошушукались и, как по команде, сдвинулись поближе к Конану. Заговорил горбун — видимо, он был у них заправилой, а остальные то и дело кивали или вставляли слово-другое.

Несколько десятков зим тому назад город Кой действительно был очень хорош. Тихий, мирный городок, где каждым занимается своим ремеслом" Славился Кой прежде всего ткаными гобеленами; но были здесь и искусные строители, и плотники, и даже один переписчик книг, который умел рисовать замечательные узоры в виде фантастических зверей, заплутавших в зарослях несуществующих растений. Правителем городка был — человек по имени Созо. Его дворец, чуть больше домов, принадлежавших состоятельным горожанам, был самым красивым зданием в городе. Фасад его украшали забавные лепные ящерки, резвящиеся над входной дверью, а на крыше имелся позолоченный флюгер в виде дракона с причудливо завернутым хвостом.

Чем занимался Созо в своем чудесном дворце — никто толком не знал. Под его управлением городок процветал. Каждый из его жителей был погружен в собственные дела и заботы и мало интересовался тайнами сильных мира сего. А Созо был сильный — в этом ни у кого сомнений не возникало, Чем иначе объяснить то обстоятельство, что королевские сборщики налогов никогда не заглядывали в Кой и нашествия иноземцев обходили его стороной, так что о бедствии узнавали только потом, когда заезжал в Кой какой-нибудь торговец редкостями и сообщал новость, Тогда горожане собирались в таверне "Колесо и сеть", принадлежавшей старику Моке, качали головами и дружно пили за здоровье своего правителя, который так ладно умеет устраивать дела.

Примечательным было еще вот что. Никто и никогда не переступал порог дворца Созо. Правитель обходился без прислуги. Он сам запрягал белую лошадку в карету, сам седлал гнедого, если хотел проехаться верхом, сам готовил себе еду, даже на рынок ходил сам. И всегда он был весел и приветлив со встречными людьми, всегда в хорошем настроении. Никто и не припомнит, чтобы Созо хмурился или не ответил тому, кто с ним заговорит. Беда случилась одним ненастным вечером, когда в таверне заночевал одинокий всадник по имени Чорсен. Так он себя назвал. Говорил, будто сбился с пути. А едет, мол, в Нумалию — у него там невеста. Как же! С самого начала стоило понять, что этот Чорсен врет. Нумалия — совершенно в другой стороне. На восток отсюда. А он двигался в западном направлении. Но жители Коя настолько привыкли к благоденствию, что даже не задумались над этим несоответствием. Чорсен был высок ростом и крепок, хотя до Конана ему, конечно, далеко. Наутро он проснулся еще до света и отправился — ни много, ни мало — во дворец к Созо.

Правитель не запирал дверей. Он знал, что никто из горожан не посмеет потревожить его покой. Но пришелец — другое дело. Для таких нет ничего — святого, и даже порог чужого дома им не преграда. Чорсен не задумываясь, вломился в жилище правителя и принялся бродить там и осматриваться по сторонам, приглядывая, чтобы такого поценнее украсть.