Танец теней (СИ) - Полина Ледова

избегать таких, обходить стороной, но в лентах дорожек, оставленных овчарками, он почуял сладкий запах текучей суки, а потому не мог просто так пройти мимо. Пёс пометил место, где та испражнилась, и старательно взрыл снег вокруг, чтобы никто больше не посмел взять над ней верх.

Человека, однако, заинтересовали совершенно другие следы. Расправившись со своими делами, пёс вернулся к нему и задрал морду, вопрошая человека, что его так озадачило. К удивлению пса, человек протянул ему какой-то предмет. Это была небольшая шерстяная варежка, насквозь пропахшая запахом людского ребёнка. Самоед вспомнил, как загрыз такого, ему стало стыдно и он, взвизгнув, прижал уши к голове.

Однако человек не собирался ругать его или бить. Из уст мужчины вырывалось единственное слово, которое пёс понял и вспомнил, что оно означало. В этом слове было столько азарта, столько интереса:

— Ищи! Ищи!

Да! Пёс точно знал, что это такое. Обрадованный, он замахал закрученным к спине хвостом, запрыгал от нетерпения, и пошёл по золотистому запаху, тянувшемуся от варежки.

Да! Она бежала здесь. Не одна. С ней были ещё. Они шли быстро, не то, что человек. Торопились. Спешили, продираясь сквозь снег. О! Что это? Пёс заинтересовался, и тотчас расстроился.

Текучая сука. Лежала неподвижно в рыхлом красном снегу. Пасть навсегда замерла в страшном оскале, в голове дырка. Самоед громко заскулил, развернувшись к человеку.

— Ищи! Ищи! — требовал человек, опять показывая ему шерстяную варежку.

Вечно эти люди поступают так нелогично! Пёс прекрасно видел линию запаха, но как же овчарка? Её запах был куда гуще и притягательнее этой золотой нитки. Вокруг неё вились красные и чёрные кудри. Красные — крови и уже остывшего биения жизни. Чёрные — запахи людей, запах огня, взрывающейся пыли. Едва уловимый серый запах железки, застрявшей в черепе. А ещё ярко-жёлтый — запах её ярости. Она тоже целила в горло. Ещё бы чуть-чуть и достала. Пёс заворчал. Ему не хотелось отходить от овчарки, но человек требовал от него:

— Ищи!

На месте, где лежала овчарка, были ещё следы. Она завалила в снег кого-то. Пыталась удержать, может, убить. Получилось ли у неё? Крови так много… Пёс обнюхал взрытый след. Опять подцепил носом золотую нитку. Нет, овчарка метила не в неё. Она побежала дальше. Пёс пошёл вперёд. Его чёрный нос сходил с ума от того, как сильно он старался.

Новые следы других собак, опять «злыднинские», они преследовали их. Ту, что обронила варежку — «золотая девочка», ту, что чуть не лишилась горла от клыков текучей суки. Два сильных мускулистых кобеля. Неслись во весь опор, следы их лап располагались далеко друг от друга. Почти летели, едва отталкиваясь от снега. Вдруг, смогли нагнать? Кого-то точно схватили, пёс добрался до следующей точки. Здесь лежал человек. Не «злыдня», а «сырой». Таких пёс тоже встречал в городе. От них всегда пахло странно — плесенью и затхлой водой, а ещё воском. Человек, нагнав его, оглядел тело. Пёс поднял голову, вопросительно взглянув на мужчину. Тот дышал тяжело, очень сильно волновался. Его сердце заметно участило бой до того, как он увидел труп, но сейчас, вроде перестало так греметь. Нет, это вовсе не «золотая девочка», она точно пошла дальше. Запах сырости от мёртвого тела сбивал самоеда с толку. Пришлось отойти, чтобы опять перехватить нитку в спутанном клубке событий. Она сошла с пути, не иначе. Куда-то спряталась. Пёс поводил головой из стороны в сторону, ему пришлось вывалить наружу горячий язык, чтобы чувствительное нёбо могло уловить золотой след девочки.

Она не пошла дальше. Куда? Тут пёс понял. Он с опаской подошёл поближе к железному чудовищу. Возле чудовища лежали ещё два мёртвых брата. Но на сей раз кобели, поэтому самоед лишь презрительно рявкнул, продолжив нюхать воздух, старался не отвлекаться на них. И кажется, нашёл… Конечно! Густой чёрный смрад монстра сбивал его с толку. А она была храброй, эта золотая. Нырнула прямо под брюхо задремавшему зверю. Вот только самоед видел, что стало с тем водолазом. Монстр разорвал его пополам, а заднюю часть тела проволок за собой ещё около полукилометра. Пёс прижал уши и заскулил. Вроде, чудовище стояло неподвижно, но мало ли, что могло прийти ему в голову. Оно тоже жило в Белизне и убивало без разбору всех, кто вставал у него на пути.

Человек не уставал повторять свой приказ, превращая его для пса в настоящий завет. Самоед не мог перестать искать, эта идея стала одержимостью. Преодолев страх, он залез под живот чудовища. Здесь золотая нить задержалась, оставив более густой след. Он видел отпечатки её ботинок на снегу. Совсем маленьких по сравнению со «злыднями». Куда дальше она пошла? Из-под живота монстра можно было разглядеть полую часть платформы. Пёс поспешил пролезть туда побыстрее, желание поскорее удалиться от чёрного чудовища не оставляло его. Зато под платформой было много всего интересного. Огромные размашистые пятна гниющего мусора, в которых копошились крысы и вороны. Мозг пса сходил с ума от многообразия ароматов, особенно сейчас, когда он так старался нюхать изо всех сил.

Человек нагнал его и тут. Только пёс отвлёкся, силясь порвать один из мусорных пакетов, как тот опять начал говорить ему «ищи». Пёс устал. Очень устал. Он бы с радостью остался здесь, но как же золотой след? Нить терялась в этом безумном сосредоточии ароматов еды и событий. Она казалась псу неправильной. След как будто вёл куда-то вниз, под кучу коробок. Но даже самоед, пусть он и не считал себя особо умным, понимал, что «золотая девочка» там бы не поместилась. Ладно… раз человек хотел от него, чтобы он нашёл, он найдёт. Облизнувшись и проглотив слюну, которая выделялась так неистово в этом раю ароматов, самоед подошёл к коробкам и стал вскапывать снег рядом с ними. Человек подполз к нему, в полный рост человек бы здесь не встал. Он сдвинул коробки в сторону и тут удивился даже пёс. Под ними открылся туннель.

— Вперёд! Ищи!

Пёс заскулил. Он не любил туннели, они вызывали в нём панику. Самоед вырос в Белизне, в бесконечной снежной пустыне. Он не мыслил своей жизни без широкого северного неба над головой. От смятения пёс даже оскалил клыки, из туннеля отчётливо пахло смертью. Неужели человек настолько глуп, что не почуял запаха? Самоед посмотрел на человека внимательно. Нет, он, наверняка, знал смерть и знал очень хорошо. Это считывалось в человеке.

Золотая нить, несомненно, вела туда. Но где псу набраться смелости, чтобы заступить на территорию смерти? Оказаться замкнутым,