Полшага в сторону - Эльберд Гаглоев

Я убрал в пояс палаш, спрятал в рукав стилет, что упирал в живот Славика с нечеловеческим лицом. И молча пошел к себе. Дошел. И в недоумении остановился. Вместо моей железной двери, обшитой досками, на меня матово поблескивала такая же дверь, что и внизу. Только эта была ощутимо массивнее.

А вот ключей у меня от этой волшебной дверцы быть не могло. А ведь и палаша быть не могло, и стилета? Я ничего уже не понимал и в отчаянии уперся лбом в дверь, положил на нее руки. Врата отворились.

А вот квартира была моя. И мебель моя. Скинув обувь, я прошел на кухню. Включил чайник, дождался пока закипит, сотворил чай. Закурил и плюхнулся в кресло. Ничего не понимаю. В башке сумбур.

Щелкнул дистанционкой. Попал на рекламу, хотел было переключить… Палец замер над кнопкой.

На экране вампир, встопорщив пасть резцами, собрался вонзить их в нежную шейку милой барышни. Вдруг сделал идиотское лицо. Представляете вампира с идиотским лицом!? За кадром зазвучал вкрадчивый голос.

— Косметическая линия «Дракула» защитит вас и ваших близких.

Потом корчился в истерике здоровущий волк, попытавшийся куснуть ребенка.

— Белье из Белоруссии. Серебряное микро напыление.

Золотоволосый эльф поражал с разворота в шею летящую лань. А потом, слизнув с наконечника каплю крови, радостно скалил в объектив белоснежные лошадиные зубы.

— Только продукция «Россвооружения». Стрелы с лазерной наводкой.

Полуобнаженный громила с мускулатурой культуриста бил блестящим двуручным мечом по дипломату, которым прикрывался интеллигентного вида мужчина в очках под Леннона. А на экране стальными буквами: «Защитные системы «Пасадена».

Семейство большеглазых людей наслаждалось разноцветным питьем из высоких стаканов. А дедуся поучал внучка.

— Эти точно без примеси. Все из человека.

Потом многозначительно смотрел в экран продолговатыми зрачками и весело сообщал.

— Все соки «Его семья».

Я защелкал дистанционкой.

На одном канале хорошие вампиры убегали от плохих людей.

На другом — хорошие люди жгли деревню злых вампиров.

На третьем хорошие вампир и оборотень, прорубаясь сквозь сонмы очень плохих людей, спасали прекрасную эльфийку.

Дальше шел какой-то очень запутанный фильм, где все любили друг друга.

Потом злобные люди в рясах жгли одного доброго мужчину и одну очень добрую вампирессу на одном, но очень большом костре.

В новостях сообщали о визите Императора Франков в Великую Океанию и переговорах о выдаче пленных, уже откормленных океанцами.

Арабский террорист-оборотень подорвался в автобусе с еврейскими эльфами. Есть убитые и раненые. По последним данным российских граждан среди пострадавших нет.

Недалеко от чеченского села Гехи-Чу обстреляна колонна российской миротворческой миссии «Вервольф». Как утверждают наши эксперты, на месте трагедии обнаружены стрелы прибалтийского производства. Глава общественной организации «Эстлийский лев» не отрицает возможности участия своих компатриотов в боевых действиях в Чечне.

На Стальных Островах бастуют фермеры. Они протестуют против увеличения квот на поставки крови с Черного континента. После программы новостей смотрите интервью с Робертом Йорком, членом Брайтонского Магистериума, о различиях в жизненой субстанции различных рас.

Понийская Империя отрицает участие в боевых действиях в Манчоу-То вампиров-командос, зараженных вирусом «серебряного гриппа».

Мне показалось — схожу с ума. Куда я попал?

Встал и поплелся на кухню. Стресс снимать. Как? Водкой.

Наверное, я все-таки человек. Потому что морозильник был забит заледеневшими бутылками с прозрачной влагой. Налил полный стакан и опростал единым духом. Волшебный сок успокоить не успокоил, но страх приглушил. Посмотрел я на бутылку. Тьфу ты, пропасть! «Бледноглазая ведьма». Фигуристая такая бабенка. Слегка одетая. Формы — весьма.

В дверь заколотили. Руки привычно скользнули по оружию. Все не месте. Глянул на экран домофона. От сердца отлегло. Сашка пришел. В камеру смотрит, улыбается. Руку за спиной держит. Видно опять от Таньки с пузырем сбежал. Дверь открыл.

— Заходи.

— Допрыгался ты, Петрович, — говорит друг Сашка и достает из-за спины… Нет, не бутылку. Обрез. Калибр двенадцатый. Два ствола как два туннеля. — На, — говорит.

И как дал. Знаете, в таких случаях время правда замедляется. Очень четко я увидел, как на срезах стволов полыхнули огненные цветы. Меня через весь длинный коридор до дверей ванны донесло и об нее с разгона приложило. Сполз я по дверям. Глаза на грудь скосил. Крови нет. Не зря я пол зарплаты за кевларовый френч отвалил. А то бы дышал сейчас напрямую. Легкими.

Сашка надвигался темной тучей, поигрывая мясницким тесаком.

— Человек, говоришь? Колдун, говоришь? Сейчас поглядим — жидка ли кровь твоя. Или нет крови? А, тварь?

Зря он болтать начал. Фильм такой есть «Злой, плохой, хороший». Так вот там один из героев говорит крылатую фразу: «Пришел стрелять — стреляй». В этом мире она бы звучала иначе. Пришел убивать — убивай.

Я зацепил ногой его пятку и другой влепил в колено. Он обрушился с грохотом.

В квартиру ворвались соседи. Решил я, что смерть моя пришла, когда глаза их яростно горящие увидел. Но нет. Кто-то набросил на Сашкину толстую шею серебряную цепь. Кто-то ловко треснул по покатому лбу резиновой дубинкой. Подбежал Игорь. Помог подняться. В груди скрипело, сипело, с хрустом шевелились ребра. Наконец вздохнул. Игорь грозно глянул на набившихся в коридор. Те угрюмо смотрели на связанного Сашку.

— Я человек. Я вправе. Вызываю Инквизицию.

Холодом дохнуло от этих слов. Взгляды стали еще угрюмее.

— Я эльф. Я вправе. Согласен, — вдруг сказал Валерий Павлович, инженер с пятого этажа.

— А ты? — взгляды присутствующих остановились на мне.

— Вызывайте, — с трудом выдохнул я.

Кто такая Инквизиция, мне было неизвестно, но пальбу в себя приветствовать тоже не стоило.

— Говорить не о чем. К Камню обоих, — привычно скомандовал Сергей Сергеевич, отставник.

Спускался я с трудом. Тяжело хлопало в груди. Но помощь Игоря отверг. Я — человек.

Все к Камню. Там, где у нас во дворе стояло длинное приземистое строение для проведения массовых мероприятий высился приличных таких размеров булыжник, от которого ощутимо веяло древней, лютой какой-то мощью. Действительно — Камень. И вокруг него собрался почитай весь наш двор. Странно было. Лица ну абсолютно все знакомые, только вот выражение… Возвышенное и суровое. У нас на югах если больше двух собираются, то балаболят почем зря. Это обычно. Сейчас же все молчали. Торжественно.

Цепь, обвившую Сашкину шею, швырнули на Камень, и она, странным образом вплавилась в него.

Во двор со скрипом тормозов, ослепляя всех яркими сполохами, ворвался длинный черный автомобиль. Резко встал, качнувшись на подвеске. Шесть широких дверей открылись и из них нет, не вышли, а сразу встали шестеро рослых в черных сутанах. Грубые кресты, метнувшись на толстых угловатых цепях, тяжко улеглись на мощных грудных клетках. Глубокие капюшоны скрывали лица, но не могли спрятать мощно торчащие подбородки. Спрятав ладони в широкие рукава ряс, великаны мерно двинулись к ожидавшей их толпе.

И только тогда из машины вышел еще один. С белоснежной мантией, с тиарой, с золотым посохом резко контрастировала гордая осанка воина. Круглые серые глаза яростной хищной птицы, крепкие надбровные дуги, крючковатый нос. Крепко сжатые губы над глыбой подбородка. Совсем был дядька не похож на попов из телевизора.

Неспешно, в несколько шагов он оказался в середине мрачного строя. Не доходя до толпы нескольких шагов, черные встали. Но яростнолицый прелат остановился, лишь когда подошел вплотную к народу.

— Воззвали к Инквизиции, — обвиняюще рявкнул. — В Пустолунье. Мы здесь.

Вперед протолкался Валерий Павлович. Затюканный интеллигент, явный подкаблучник, мишень для плоских шуточек наших «козлистов». Сейчас он выглядел постаревшим, но яростным и умелым воином. А горделивостью осанки мог поспорить с великаном в белом.

— Я человек. Я вправе.

— Ты — вправе.

— В дни Пустолунья Александр Трофимович Весин, оборотень, напал на Виктора Петровича Скакуна, человека. Выстрелил в него с обреза. После чего был схвачен.

— Так? — громыхнуло над толпой.

Взгляды соседей сфокусировались на мне.

— Так, — согласно кивнул я головой.

— Снимите с напавшего цепь.

Охотно выполнили. Облегченно. А по мне мазнуло не ненавистью. Гадливостью. А я вот видел только Вовку, восторженно пожиравшего глазами батьку, что не побоялся даже в Пустолунье за него вступиться. И как!

Сашка стоял набычено, но могучие плечи обреченно сутулились.