На улице, где ты живёшь - Мэри Кларк

Вспомнив эти слова, Эмили невольно улыбнулась. Медленно продвигаясь по темнеющим улицам, она взглянула на термометр. Снаружи прохладно, всего шесть градусов. Было сыро — снег здесь не выпал, только дождь прошел; ветровое стекло запотело. По тому, как гнулись ветви деревьев, можно было судить о силе порывов океанского ветра. Зато дома Викторианской эпохи, тщательно отреставрированные, выглядели надежными и безмятежными.

«С завтрашнего дня я стану законной владелицей одного из них, — думала Эмили. — Завтра 21 марта. Равноденствие. Свет и тьма разделены поровну. Мир в состоянии полного равновесия».

Эта мысль успокаивала. Последнее время жизнь Эмили была слишком бурной. Ей не просто хотелось теперь полного покоя — он был ей абсолютно необходим. Во многом Эмили сказочно везло, но зато и самые невероятные проблемы метеорами врывались в ее жизнь, беспорядочно сталкиваясь друг с другом. Равновесие все-таки существует в природе, и одному только богу известно, что она стала живым тому свидетельством.

У Эмили появилось острое желание взглянуть на дом немедленно, но она тут же отказалась от этой мысли. По-прежнему было что-то нереальное в сознании, что через несколько часов дом будет принадлежать ей. Еще до того, как она увидела дом в первый раз три месяца назад, он уже существовал в ее жизни, в воспоминаниях детства — то ли реальность, то ли сказочные фантазии. Когда Эмили очутилась в этом доме впервые, она сразу почувствовала, что попала домой. Агент по продаже недвижимости сказал ей как-то, что его по-прежнему называют домом Шепли. «На сегодня хватит», — решила она. День и так был бесконечно долгий. Агентство перевозок «Конкорд» в Олбэни обещало прислать фургон в восемь. Большая часть мебели, которую она хотела сохранить, уже находилась в ее новой квартире в Манхэттене. Но когда бабушка переехала в дом поменьше, она отдала Эмили кое-какие старинные вещи, так что оставалось еще много что перевозить.

— Гарантируем вам отличное обслуживание, — горячо заверяли ее в «Конкорде», — положитесь на нас.

Фургон прибыл только в полдень. В результате Эмили выехала гораздо позже, чем рассчитывала.

«Поеду в гостиницу, — решила она, с наслаждением думая о горячем душе. — Посмотрю новости в одиннадцать и лягу спать».

Когда Эмили впервые приехала в Спринг-Лейк и, повинуясь внезапному порыву, внесла задаток за дом, она на несколько дней остановилась в маленькой гостинице «Свет свечи», чтобы еще раз все взвесить и убедиться в правильности принятого решения. Она сразу же подружилась с его владелицей, семидесятилетней Кэрри Робертс. Сейчас по дороге Эмили позвонила ей и предупредила, что задерживается.

Поворот на Оушен-авеню и еще четыре квартала. Через несколько минут, со вздохом облегчения выключив зажигание, Эмили взяла с заднего сиденья единственный чемодан, где было все, что могло ей понадобиться на ночь.

Приветствие Кэрри было теплым и кратким.

— У вас ужасно усталый вид, Эмили. Постель готова. Вы сказали, что ужинали по дороге. Поэтому на ночном столике у вас только термос с горячим какао и печенье. Увидимся утром.

Горячий душ. Ночная рубашка и любимый старый халат. Потягивая какао, Эмили смотрела новости и чувствовала, как постепенно ослабевает напряжение в одеревеневших за долгую поездку мускулах.

Когда она выключила телевизор, зазвонил телефон. Догадываясь, кто это мог быть, Эмили взяла трубку.

— Привет, Эмили!

Она улыбнулась, услышав озабоченный голос Эрика Бейли, застенчивого гения, благодаря которому она и находилась сейчас в Спринг-Лейк. Эмили сказала Бейли, что доехала относительно легко и безопасно.

Эмили познакомилась с Эриком, когда он въехал в крошечный офис по соседству с ней. Будучи ровесниками, с разницей в возрасте в одну неделю, они подружились. Эмили не понадобилось много времени, чтобы понять, что под мягкой, слегка неуверенной манерой поведения Эрика скрывался мощный интеллект.

Однажды, заметив его подавленное состояние, Эмили заставила Эрика рассказать ей о причине. Оказалось, что его еще не оперившуюся компанию по производству программного обеспечения преследует в судебном порядке крупный провайдер, зная, что Эрик не сможет оплатить судебные издержки.

Эмили предложила представлять его интересы в суде, отказавшись от гонорара. Она рассчитывала, что этот процесс может иметь определенный общественный эффект, и посмеивалась про себя, представляя, как будет оклеивать стены своей квартиры акциями, которые предложил ей Эрик в случае успешного завершения дела.

Дело она выиграла. Эрик выпустил акции на продажу, и они стремительно поднялись в цене. Когда стоимость ее пакета акций возросла до десяти миллионов долларов, Эмили их продала.

Теперь компания Эрика процветала, а его фамилия красовалась на великолепном новом здании. Он любил скачки и купил старинный дом в Саратоге, откуда ездил на работу в Олбэни. Дружба их продолжалась, и Эрик стал ей опорой и поддержкой, когда ее начал преследовать неизвестный. Эрик даже установил у нее в доме камеру слежения, которая в конечном счете и зафиксировала преследователя.

— Я просто хотел узнать, как ты добралась. Надеюсь, я тебя не разбудил? — Эрик был явно рад ее благополучному прибытию.

Они поболтали несколько минут и дали друг другу обещание поддерживать связь. Закончив разговор, Эмили подошла к окну и приоткрыла его. Поток холодного солоноватого воздуха перехватил ее дыхание. «С ума сойти, — подумала Эмили, — но сейчас мне кажется, что мне всю жизнь только и не хватало этого чистого океанского воздуха».

Эмили подошла к двери, чтобы убедиться, что она заперта, и тут же одернула себя. Недавние страхи никак не хотели покидать ее.

Это началось еще до того, как поймали ее преследователя. Несмотря на все усилия Эмили убедить себя, что, пожелай он навредить ей, у него было для этого много случаев, она стала постоянно испытывать настороженность и страх.

Кэрри предупредила Эмили, что сейчас она у нее единственная постоялица.

— А в этот уик-энд у меня будет полно народа, — сказала она. — Все шесть комнат будут заняты. В субботу в клубе свадьба. А после Дня поминовения у меня и кладовки свободной не останется.

Как только Эмили услышала, что в доме их только двое, она сразу же проверила, заперты ли все наружные двери и включена ли сигнализация. Она злилась на себя за то, что никак не может унять свою тревогу. Она только надеялась на то, что время заставит ее забыть обо всем.

Эмили скинула халат. «Не думай об этом сейчас», — приказала она себе. Но у нее повлажнели ладони, когда она вдруг вспомнила, как однажды, придя домой, она поняла, что неизвестный побывал там. На тумбочке у кровати к лампе была прислонена ее фотография. Эмили была снята в своей кухне в ночной рубашке с кружкой кофе в руке. Сама Эмили никогда прежде эту фотографию не видела. В тот же день она сменила замки и повесила штору на окно в кухне над мойкой.

После этого было еще несколько случаев, и каждый раз в дело шли ее фотографии. Все это были ее снимки, сделанные дома, на улице, в офисе. Иногда сладкоголосый хищник звонил ей по телефону. "Ты сегодня была премиленькая на пробежке... " — "Я думал, с твоими темными волосами черное тебе не к лицу. Но, оказывается, очень даже к лицу... " — "Мне нравятся эти красные шорты. Ноги у тебя действительно что надо... "

А потом вдруг появлялась ее фотография именно в описываемом костюме. Она находила их в почтовом ящике, или на ветровом стекле под дворниками, или засунутыми в утренние газеты, которые она вынимала из почтового ящика.

Полиция отследила телефонные звонки, но все они были сделаны из автомата. Попытки обнаружить отпечатки пальцев на получаемых ею фотографиях не увенчались успехом.

Больше года полиция не могла обнаружить преследователя. «Вы помогли избежать заключения нескольким людям, обвиняемым в тяжких преступлениях, миссис Грэхем, — сказал ей тогда Марти Броуски, старший следователь. — Это может быть кто-то из семей жертв. Это может быть кто-то, кто увидел вас в ресторане и выследил потом. Это может быть кто-то из тех, кто знает, что вам достались большие деньги».

А потом они нашли Нэда Койлера, сына женщины, убийцу которой не без ее помощи оправдали. Эмили знала, что сейчас парень под замком — получает необходимое лечение. Нэд находится в психиатрической больнице в Нью-Йорке, а она в Спринг-Лейк.

Эмили легла, накрылась одеялом и потянулась к выключателю.

По другую сторону Оушен-авеню, с прогулочной дорожки на пляже, человек, стоявший на океанском ветру, вздымавшем ему волосы, увидел, как комната погрузилась во мрак.

— Спокойной ночи, Эмили, — прошептал он.

Среда, 21 марта

3

С портфелем под мышкой Уилл Стаффорд направился к перестроенной конюшне, которая, как многие постройки такого рода, уцелевшие в Спринг-Лейк, была приспособлена под гараж. Ночью дождь перестал, и ветер утих. И все же в этот первый по-настоящему весенний день ощущался острый холодок, и у Уилла мелькнула мысль, что неплохо было бы прихватить пальто. Вот и видно, что грядет сороковой день рождения, с грустью подумал он. Если так пойдет и дальше, начнешь, пожалуй, в июле наушники надевать.