Каждому своё - Борис Миловидов

- Энди Кабернати, сэр. Тридцать семь лет. Женат. Двое детей. Профессия - спектрохимик, - отрапортовал адъютант не задумываясь.

- Шлак, - сказал генерал презрительно. - И такому доверили отстаивать честь Земли...

- Так точно, мой генерал.

- О времена, - вздохнул генерал философски, и адъютант преданно посмотрел на него. - О нравы!..

Вони здесь было почему-то меньше. Он жадно и глубоко дышал, очищая ноющие, саднящие легкие, внимательно присматривался к окружающему, настороженно вслушивался в хрипы и бульканье реки.

Стоять неподвижно было опасно - рассеянные в воздухе невидимые зародыши тут же оседали на теле и начинали бурно развиваться. Спасти могло только движение, движение постоянное, непрестанное, не прерывающееся ни на мгновение, и он нелепо подпрыгивал на месте, переступал с ноги на ногу, стараясь выгадать время, наладить дыхание, сообразить, что ему теперь делать и куда идти.

Финиш был там - позади и за рекой. А через реку ему не перебраться: проще было бы плыть по трясине, чем по этой вязкой субстанции, где немного воды, но так много протоплазмы... Активной, пожирающей саму себя протоплазмы...

Так же она сожрет и его... Сожрет - и не заметит... Сожрала же слизь его ботинки, а зародыши из воздуха - одежду. Изъела же красная плесень ему ноги... Какая-то гадость доедала сейчас его волосы, но это его не очень волновало. Бог с ними, с волосами, новые вырастут..

А волновала его едва заметная голубая дымка впереди. Он смутно чувствовал, что дымка эта и более чистый воздух как-то связаны... Только вот опасна ли она? Не опасны же камни. Не опасны желтые, пушистые с виду шарики, которые покорно лопаются под ногой и не причиняют никакого вреда. Не опасно небо, воздух как таковой, не опасен ветер, звезды, далекие, не видимые сейчас галактики... Не опасен купол Финиша, наконец... Не опасен...

Но рисковать не следует. Кто знает - может быть он - последний! Последний!!! Как бы этого не хотелось. Но ведь так может быть. Три попытки, и если его - третья, то... три смерти, напрасных, ничего не значащих, ничего не доказывающих смерти...

Он напряг руку, заставив ее замереть без движений...

Он никогда не думал, что это так трудно - вынудить руку не колебаться, не дрожать, обратить ее в камень.

Все-таки удалось...

Он почувствовал, что кричит... кричит... Кричит, стараясь сохранить почти что неподвижность..

Когда растущий ком на руке стал ощутим на вес, он сжал кисть несколько раз подряд, разъединяя свою и чужую плоть, потом с силой метнул коричневато-бурый "снежок" в голубизну...

Тот растворился, не успев долететь до земли, и он понял, что дорога вперед ему закрыта... Голубая дымка активна, она вбирает в себя любую жизнь, даже высасывает ее из воздуха, которым поэтому так легко дышать...

- Бандит! Прохиндей!! Прохвост!!!

Голос Эл-Эн-Ди от изумления взметнулся до ультразвука (у Сафронова неприятно заложило уши). Он растерянно съежился в кресле, сразу сделавшись совсем маленьким и шарообразным, и Сафронов с трудом подавил желание пнуть этого шумного пройдоху как футбольный мяч.

- Маленькое невезение - залог большого успеха, - вежливо заметил он. - Я не отвечаю за действия своих подопечных.

- Зато наживаетесь на них!

- Фу! - выговорил Уай и отвернулся.

- Вы не желаете больше спорить?

- Нет, почему же... - сказал Ди настороженно и понемногу принял свои обычные габариты. - Я готов поставить семь глубокоходов против белого медведя, что он не дотянет до конца этого часа...

- Восемь, - сказал Сафронов. - У вас непрочные глубокоходы.

- Семь с половиной, - предложил Ди брюзгливо.

- Семь с половиной глубокоходов против белого медведя без задней правой ноги!

- На что мне медведь без ноги?

- Ладно, - согласился Ди и вздохнул. - Восемь...

- Зачем вам белый медведь? - поинтересовался Уай. - Что вы с ним намереваетесь делать?

- Гладить! - ответил Ди с вызовом. - Я обожаю гладить белых медведей...

Запищал сигнал. Кому-то не терпелось...

Сафронов нехотя дал разрешение на разговор.

Ди подозрительно скосил глаз:

- Кто там еще?

- Из "Новостей Галактики". Комментатор. Спрашивает, когда мой подопечный помрет. Говорит, что зрителям надоело на него смотреть.

- Скажи ему, пусть покажет зрителям свой... - Ди громко захохотал.

- Скажу! - согласился Сафронов.

Чопорный Уай втянул уши внутрь.

- Не дойдет! - Генерал сказал это отчетливо и резко, словно команду отдавал. - Такие не доходят... Он не сможет форсировать реку...

- Ему бы плазменную гранату, - мечтательно сказал адъютант.

- Или самый пустяшный бластер...

- Или танк высшей защиты, - заметил генерал едко. - Вы склонны допустить, что он умеет пользоваться гранатой?

- Никак нет, мой генерал, - вытянулся адъютант, вспомнивший о субординации.

- Вольно, - разрешил генерал доброжелательно. - Думайте, капитан, думайте. Приучайте себя к этому занятию. Думать полезно. Человек думающий, размышляющий, привыкший анализировать и сопоставлять, никогда не скажет такой глупости. Ну откуда этот штатский спектрохимик мог научиться пользоваться гранатой... Он если и видел ее, так только в развлекательных программах о войнах прошлого... Примитивный, ни на что не годный образец...

- Не понял, мой генерал.

- Я имел в виду гранату. Впрочем, этот образчик с экрана тоже ни на что не годен...

Что-то надо было делать... Но что? Он неторопливо бродил взад-вперед, стараясь не выходить из зоны чистого воздуха, но и не приближаться особо к голубой мерзости, стараясь ну что-нибудь, хоть что-нибудь придумать... Возвращаться было некуда. Доставившая его капсула распылилась сразу же, как только вывалила его на поверхность планеты. Обогнуть опасность и дальше идти вдоль реки? Сквозь вонь? В неизвестность? От одного воспоминания его замутило. Он почувствовал, что не физически даже психологически не способен покинуть этот живительный оазис, что он предпочтет умереть, раствориться, но не вдыхать снова этот гнусный аромат постоянного, непрекращающегося, невыветривающегося разложения, что он будет ходить вот так до тех пор, пока не свалится от усталости, и тогда, только тогда эта настырная чужая жизнь сможет победить и его самого, и надежду его...

- Это "Новости Галактики"? Скажите, долго он еще намеревается так ходить? Нам всем это уже надоело. Да-да, на-до-е-ло. Вы обещали незабываемое, напряженное зрелище! Где оно? Да, в начале кое-что было, но это бы-ло! А вы обещали не-пре-рыв-но-е!.. И если он не перестанет, мы на вас в суд подадим... Да-да, в суд!.. За злоупотребление рекламой... Да, так и знайте! Я не шучу... Да, вот так ему и скажите... Не можете?!.. А что вы тогда можете?

Он подумал, что там, на Земле, Ирэн, наверно, сидит у экрана. И смотрит на него. И любуется им. И гордится им. И страдает за него. И что рядом с ней его дети, Томас и Джоан. И как горят у них глазенки от любопытства. И как смотрят они на своего папу. И как спрашивают: "Мама, а что это папа делает? Мама, а почему он такой усталый?"