В ночь с пятого на десятое - Михаил Успенский

Я кивнул.

- Небось думаете - хорошо бы обежать все инстанции за один день?

- Отгул взял,- сказал я.- Конечно, не худо бы.

- А вам действительно ОЧЕНЬ этого хочется?

- ОЧЕНЬ! - сказал я.

Дяденька с грохотом выколотил трубку об ступеньки. Потом достал коробок хозяйственных спичек, стал обламывать им головки и этими головками снова набивать трубку.

- Хорошо,- наконец сказал он.- Даю вам слово, что вы ни секунды не потратите на ожидание, никаких справок с вас не спросят. Все нужные вам люди будут на месте. Все часы будут для вас приемными.

- Вы, наверное, руководитель Управы? - обрадовался я и подумал: повезло, как в кино.

- Я-то? Нет, - засмеялся он. - Мои масштабы покрупнее, хотя структура, в сущности, та же, да и задачи... Но время вы некоторым образом сэкономите, и, смею вас уверить, это будет весьма солидное время, весьма...

- Да уж,- сказал я, поглядев на верхние этажи.

- Еще раз - вам ОЧЕНЬ этого хочется?

- ОЧЕНЬ! - вскричал я.

- Тогда говорите всем, что вы от Страмцова.

- И этого будет достаточно?

- Более чем. На бабушку не обращайте внимания. Она такая злая, потому что заведовала детским домом для детей врагов народа. Двое в форме - ее внуки. А вообще тут никакой охраны не положено. Итак, дерзайте. К сожалению, никак не могу быть вашим Вергилием в грядущем странствии - это было бы по меньшей мере смешно и даже бестактно. Да, кстати... В своем заявлении непременно укажите, что дело было В НОЧЬ С ПЯТОГО НА ДЕСЯТОЕ, иначе рассматривать не будут...

- Какое дело?

- Ваше дело. Да и любое дело. Ступайте, голубчик.

Дяденька похлопал меня по плечу горячей рукой и легонько подтолкнул к дверям. Очень хотелось посмотреть, как курят спичечные головки, но он отвернулся и быстро заковылял по ступеням.

На вахте продолжался картеж. Бабушка лупила по носам обоим внукам зараз - полуколодой каждому.

- Воротился, хрен моржовый! - обрадовалась она мне.

- Я от Страмцова, - представился я. Все трое бросили карты и встали навытяжку.

- Сердечный ты мой! - закричала бабушка.- Так ты от Страмцова и помалкиваешь! Дорогой ты мой человек! Не забыл, выходит, меня Страмцов! Помнит, поди-тко, как за порядком вместе доглядывали! Передай ему, что Гру-нюшка-дубачка тоже его помнит, и ждет, и за конфискованным крепко присматривает!

Я обещал передать и пошел по коридору.

Общий отдел

Пол в коридоре был какой-то странный. Приглядевшись, я с удивлением и негодованием увидел, что он составлен из могильных плит, искусно друг к другу подогнанных. "Прохожий, не топчи мой прах - я дома здесь, а ты в гостях",- значилось на одной. Я наклонился, чтобы как следует рассмотреть соседнюю эпитафию, и тут же получил хорошего пинка сзади. Оглянулся в гневе и увидел пожилую техничку, копию вахтерши Грунюшки. В руках у технички было пожарное ведро и багор с намотанной на крюк мокрой тряпкой.

- Ты чего на них уставился? - спросила техничка.- Или ты мою работу проверять пришел? Тебе положено их топтать - ты и топчи, а глядеть на них нечего. Их уже не воротишь, а ты молоденький, вся жизнь впереди... Да иди, чего встал-то, расщеперился!

И она больно ткнула меня багром. Вы эту пожилую техничку тоже знаете. Она, старенькая, соображает, что стареньким за хамство ничего не будет, вот и старается, чтобы посетители не забывали, где находятся.

- А я от Страмцова, - пригрозил я в ответ.

Техничка попыталась поставить ведро на пол, но пожарное ведро ведь конусом, оно свалилось и залило мне ботинки грязной водой.

- Нашли! - завыла техничка.- И здесь нашли, сволочи! Я ни в чем не виновата, заставили меня бумагу эту подписать. Сам Страмцов и заставил, герр оберст... А деточек я жалела, вам всякий скажет!

Она бухнулась в лужу на колени и поползла прочь по коридору, крестясь и божась.

Так страшно и громко выла кающаяся техничка, что мне захотелось куда-то укрыться. Увидел дверь с табличкой "Общий отдел" и юркнул туда.

В кабинете было страшно пусто - ни дорожки на полу, ни стола, ни стула, ни лозунга, ни портретика - только в углу примостился на корточках человек в волчьей дохе и белых бурках. Лицо его было покрыто резкими морщинами, тонкие губы как бы сучили невидимую нить. Голова человека украшалась прической полубокс. На нечистом полу перед ним были разложены карточки.

- Только быстро,- сказал он.- Сами видите - реорганизация идет, перестраиваемся. И не вдавайтесь в частности - здесь общий отдел, а не хухры-мухры.

Я в общих чертах изложил суть дела.

Человек в бурках поморщился.

- Да нам дела нет до того, как вас зовут, где вы живете и что вас беспокоит. Я же русским языком сказал - без подробностей. Отдельный, мол, гражданин... Вы ведь, надеюсь, не группу представляете?

- Только самого себя,- сказал я.

- Ну и короче.

- Короче - никакой жизни от них нет.

Человек в бурках злобно смешал карточки и поднялся.

- Вы куда пришли в таком состоянии? Здесь вам общий отдел, а не хухры-мухры!

- А где же, в таком случае, хухры-мухры? - спросил я.

- Хухры - вторая дверь налево, а мухры - пятнадцатый этаж, там спросите,- не растерялся человек в бурках.

- Между прочим, я от Страмцова,- бросил я. Вместо ответа человек в бурках стал сильно подпрыгивать на месте. Из-под волчьей шубы во множестве полетели такие же карточки, что и на полу. Вдоволь напрыгавшись, человек в бурках пал на пол и принялся стремительно перебирать карточки.

- Ага! - закричал он, выпрямляясь и потрясая карточкой.- Вот он и Страмцов! Отыскался след Тарасов! Ведь мы с ним, гражданин хороший, в незабвенном году решением коллегии были брошены на ликвидацию задолженности! Какие были времена, какие люди! Не то что вы! Жигнул вас гад-другой, а вы и на дыбки...

- Понимаете,- сказал я,- Я просто не хочу, чтобы пили мою кровь без моего согласия...

- А нашего со Страмцовым согласия кто-нибудь спрашивал, когда посылали на прорыв, в узкое место? Кто вообще тогда согласия спрашивал? Сколько я на этих вот пальцах (он показал, на каких именно) торфо-перегнойных горшочков одних пересчитал!

- Знаете,- сказал я.- Я бы, например, и сейчас с удовольствием послал бы вас... в узкое место.

- А вот этого не надо! - отказался человек в бурках.- Это, мол, избиение кадров. Пусть он там не думает, у меня тоже на него матерьялу предостаточно... Что там у вас? Ах, эта мелочь... И дело, наверное, было в ночь с пятого на десятое?

- Т-точно так,- поколебался, но сказал я.

- Я думаю - человек вы видный, серьезный, Страмцов кого попало не пошлет. Ступайте-ка лучше прямо в оперативный отдел. Только мой вам добрый совет - сами ничего не предпринимайте. Никакой самодеятельности, никакого самосуда!

- А почему, собственно, нельзя? - спросил я с вызовом.