Боги, пиво и дурак. Том 4 (СИ) - Горина Юлия Николаевна

— Пусть будет, — отозвался Эреб, принимая в свою сухую ладонь руку Лилит. И с недоброй усмешкой добавил: — Прежде чем заключать пари, тебе бы стоило узнать больше об этом молодом человеке. Ведь ты выбрала очень неудачный объект для спора. У парня слишком много других проблем, да и на женщин он не особенно падок, чтобы вопреки моему прямому запрету вступить с тобой в постыдный союз. А запрет будет, ты не сомневайся.

— Не сомневаюсь, — блеснула острыми зубками Лилит. — Ни в твоей способности запрещать, ни в своих силах. Готовься проиграть, учитель.

Молча кивнув ей на прощание, Эреб удалился.

Когда он ушел, демоница изменилась в лице. Вздохнула.

Потом взглянула на Даню.

— Знаю, получилось немного цинично. С ним иначе нельзя. Но не суди меня строго, таким бревном непросто манипулировать, — негромко сказала она, присаживаясь на край постели. — А так я получила официальный доступ к твоему симпатичному телу.

Она тихонько рассмеялась и с улыбкой погладила Даниила по волосам и шепотом мечтательно добавила:

— И почему только ты такой сладенький? Хмельной, как бокал девичьей крови на жертвеннике. Так бы и съела...

* * *

Эреб вошел в святилище, медленно переступая ватными ногами.

Какое внезапное решение.

Если вдруг Лилит пожелает победить любой ценой — она сможет это сделать. Потому что на самом деле иммунитет Дани не имел никакого отношения к месту его рождения и к другому миру.

Этот иммунитет ему дал Та’ки — побочный эффект от зачарования, которым шаман скрыл истинную природу магии Даниила.

А зачарования не безукоризненны, и со временем они нуждаются в обновлении...

Так что ученику Януса рано или поздно предстоит встретиться лицом к лицу с магией суккуба, распаленного желанием обладать новой игрушкой. Одна ночь с демоницей способна лишить человека воли. За несколько ночей суккуб способен выпить из своей жертвы почти всю жизненную энергию, лишить рассудка и памяти.

Шаманы и миротворцы почти неуязвимы для суккубов. Другие сильные маги могут защищаться специальными конструктами — обычно это малоэффективно, однако же определенный шанс уйти из-под наваждения у них есть.

Но Даня — призыватель, и никаких сложных конструктов он не знает.

Он уязвим.

А еще из-за наполненности божественной энергией его оболочка кажется такой хрупкой!

Того и гляди — сломается ключик Фортуны.

Вот только Эреб не знал, было бы это плохо — или все-таки хорошо?..

Ведь если ключ сломан — кто сумеет открыть дверь?..

И разве кто-нибудь вообще отправится эту дверь искать, зная, что ключ навсегда утерян?

Тяжело ступая, Эреб вышел в центр святилища и поднял лицо к выгнутому куполу.

Там, под слоями краски, скрывались фигуры тех, кто был Эребу дорог когда-то.

И сейчас он будто бы видел их через эти слои...

— Прости, — тихо сказал старик. — Я знаю, этот мальчик ни в чем не виноват... но, если бы он умер... Только не от меня. Не от моей руки. Всем стало бы лучше, — его голос дрогнул, взмывая под купол. — Зачем ты прислала его сюда? Теперь твой муж готов поднять остатки своего былого воинства из могил и пойти вперед — на погибель многим... И прежде всего, самому себе. Он обречен, если сделает это. Его ведь не оставят в живых — ни за что не оставят... Так зачем же ты это сделала?!

Он тяжело вздохнул и добавил:

— Впрочем, ты никогда не была умна. Красива — да. Но не умна. Скорее, безумна... За это он тебя и полюбил. Кто бы мог подумать, что такое железное сердце расплавится, как в горниле, в твоих тонких пальцах, унизанных кольцами?.. Лилит не понимает... Голову теряют не только те, кому в этой самой голове носить нечего. Ее теряют из-за горячего сердца. Я думал, за эти годы его сердце стало холодным. Но это не так...

Звук его голоса превратился в бормотание, с которым он и двинулся в свою каморку, сутуло сгибаясь от тяжести невидимой ноши.

Пусть все решит судьба.

Старые Мойры не знают жалости. Им виднее, чью нить и когда оборвать.

Ни помогать, ни мешать им Эреб не будет.

Если Лилит нечаянно убьет бедного мальчика или сведет с ума — пусть будет так. Он предупредит Даниила об опасности, и, если тот не убережется — это будет уже не вина Эреба.

И Янус, наверное, когда-нибудь простит своего старого друга за такую оплошность.

А главное — он останется жить.

Глава 2. Майские розы не тухнут

Когда я открыл глаза, мир предстал моему взгляду в виде бессчетного множества цветных пузырьков. Они толкались прямо перед моим лицом, перемешивались, сплющивались, как шарики расплавленного парафина в настольном светильнике моего детства. Это показалось мне неудержимо смешным. И я тупо заржал, как лось, и просто хохотал в течении нескольких минут, прежде чем в голове немного прояснилось.

За поблекшими пузырями я увидел вытянутое лицо Эреба и обеспокоенную Лилит.

Они оба показались такими смешными в своей тревоге, что я снова не смог удержаться и расхохотался

— Здрасьте, — проговорил я, пытаясь взять себя в руки и выглядеть хоть более-менее прилично. Но безуспешно.

—Ты точно накладывал на него зачарование сна, а не что-то другое? — озадаченно спросила Лилит, покосившись на Эреба.

— Разумеется, — строго возразил ей старик. И, несколько раз весело моргнув, уже не так уверенно добавил: — Правда, я добавил в начертание символ хорошего настроения и блокатор боли для лучшего эффекта...

Я зашелся новым взрывом хохота.

— Эффект однозначно есть! — проговорил я, вытирая слезы. — Причем хороший такой... забористый!

— Однозначно, ему стало лучше. Это все, что я хотел узнать, — пробормотал Эреб. — Поздравляю с поступлением в школу, Даниил. Позже мне нужно будет поговорить с тобой, но не сейчас. Не сейчас...

И он поспешил удалиться из комнаты.

Демоница, приподняв красивую бровь, долгим вопросительным взглядом посмотрела ему в спину.

— Ты уверен, учитель?..

Но дверь уже закрылась, и Лилит осталась без ответа.

— Странно, — задумчиво проговорила она. И, повернувшись ко мне, добавила: — Давай-ка водички попей. Может, быстрее отпустит.

И своими когтистыми лапками подала мне стакан воды.

Я не сопротивлялся. Выпив воды, проржал без повода еще минут двадцать — видимо, немаленькую такую радость пририсовал в своем начертании Эреб. А потом эйфория начала постепенно стихать, пузырьки окончательно пропали, и я наконец-то смог осознать, что нахожусь в какой-то больничной палате. И, что примечательно, в палате имелось закрытое внутренними ставнями окно, сквозь которую внутрь пробивалась яркая полоса света.

Поднявшись с постели, я подошел к окну.

— Можно открыть?

— Ну разумеется, — отозвалась Лилит.

Я расцепил ставни, распахнул створки стеклянного окна и жадно вдохнул свежий воздух.

Отсюда открывался нереально красивый вид — горный склон, ведущий в заснеженную долину.

— Красота! — с наслаждением проговорил я, любуясь на изумительный вид. — А я думал, школа располагается где-то глубоко под горой, а не на ее вершине.

— На самом деле помещения школы тянутся от пещер, расположенных у подножия, и поднимаются до самой вершины, — отозвалась демоница. — Кое-где расстояния смещены таким образом, чтобы переход из одного участка коридора в другой позволял одним шагом подниматься сразу на сотни шагов, так что с непривычки на подъемах и спусках внутри школы может закладывать уши. И да — у нас никаких подземелий. Ты разочарован?

— Вообще ни разу, — отозвался я, чуть поежившись от холодного дыхания зимы. — Признаться, только сейчас до меня дошло, насколько же важно дышать свежим воздухом и иметь возможность видеть небо! Жить в норе, без естественного света — это совсем непросто.

— Главное, учителю этого не скажи, — усмехнулась Лилит. — Норы — его обитель. Открытые пространства Эреба удручают.