Где ты, любовь? - Кимберли Рей

И вот как посланница смилостивившихся небес появилась Берта. Миссис Мэллори не знала почему, но заботливые руки сестры облегчали ее боль лучше, чем любой наркотик. А когда сестра Джойнс читала ей книгу, от ее нежного и тихого голоса миссис Мэллори успокаивалась. Все грустные и безнадежные мысли уходили прочь. Она засыпала сном младенца. Уже много лет Тереза мечтала о том, чтобы просто засыпать, не думая о том, что завтрашний день принесет новую боль. И уже за одно это она была благодарна сестре Берте Джойнс…

Берта выключила светильник и поправила одеяло миссис Мэллори. Аккуратно взяла ее сухую руку, искривленную ревматизмом, и измерила пульс. Удовлетворенно кивнув, Берта вышла из комнаты.

Она начала работать в больнице с семнадцати лет, когда осталась без родителей, одна на всем свете. Ей надо было кормить себя, платить за квартиру, одеваться и попытаться хоть как-то устроить свое будущее.

Берта случайно увидела объявление, что окружная больница Бирмингема набирает молодых людей без образования для подсобной работы. Она прекрасно представляла, что ей предстоит делать, но другого выхода не было. Берта пошла работать санитаркой.

Она без жалоб выполняла самую грязную работу. Сносила все нападки сестер и жалобы пациентов. Ей была так нужна эта работа! Но вскоре — быстрее, чем многие, — она освоилась. Медицинские сестры увидели, что тихой и безответной Берте можно поручать самые неприятные процедуры. Не имея образования, она прекрасно со всем справлялась. Казалось, ее нежные руки сами знают, что надо делать.

Берту заметили и повысили до должности младшей сестры. Но чтобы добиться чего-то большего, ей надо было учиться. И она пошла в колледж. Берта понимала, что ей никогда не хватит денег, чтобы получить образование врача. Да у нее и не лежала душа к этой профессии. Берте гораздо больше нравилось облегчать жизнь своим пациентам, помогать им в самом необходимом. Только так она чувствовала, что нужна людям.

Старший врач окружной больницы заметил молодую сестру и помог ей, выдав кредит от больницы на образование. Берта с отличием закончила колледж. Всего через полгода она стала лучшей сестрой в больнице. Но денег ей это звание не прибавило. Берта прекрасно понимала, что не сможет всю жизнь работать по две смены, чтобы хоть как-то жить и выплачивать кредиты. Когда-нибудь она не выдержит и допустит ошибку. А ведь у нее не та специальность, где простительны оплошности. Стоит ей только перепутать препараты — и человека уже могут не спасти.

Берта приняла решение уйти из окружной больницы, где ей предлагали должность старшей операционной сестры, в частную клинику, пусть и на менее престижное место, но оклад ее увеличивался почти в два раза. Извещение из банка о том, что кредит закончился, было последним аргументом.

И вот Берта вновь поправляла подушки, упрашивала пациентов выпить лекарство, ставила капельницы. Она думала, что работать в частной клинике ей будет проще хотя бы потому, что она могла ограничиться одной сменой. Но пациенты в этой клинике были гораздо более требовательными, чем в окружной больнице. Эти люди привыкли к комфорту, к тому, что все их прихоти удовлетворяются. Они привыкли делать только то, чего бы им хотелось. И отказывались понимать, что, например, сигары им ни в коем случае нельзя курить, если они больны туберкулезом. Просто они привыкли всегда получать то, чего им хочется. И Берте приходилось ломать эту привычку.

Старшая сестра не думала, что тихая и скромная Берта, которая никогда не говорила громко, не поднимала глаз с пола, сможет справиться с ними. Но ее чудесные руки и тут сделали свое дело. Ей удавалось уговорить делать упражнения даже самых отъявленных лентяев, удавалось убедить любителей китайской кухни придерживаться бессолевой диеты.

Пациенты, которые могли бросить подушкой в любую другую медицинскую сестру, не решались даже повышать голос в присутствии кроткой Берты. А когда узнали новую сестру лучше, с охотой давались только в ее руки. И у Берты вновь было море работы. А что еще оставалось делать, если пациент грозился перевестись в другую клинику, где-нибудь в Швейцарии, если не сестра Джойнс будет делать ему уколы?

Только миссис Мэллори ничего не требовала. Она становилась с каждым днем все более апатичной, отказывалась принимать болеутоляющие препараты и хоть как-то двигаться. Ее врач понимал, что они не смогут помочь миссис Мэллори, если она решит уйти из этой жизни. Тогда кто-то подсказал ему обратиться к сестре Джойнс. И Берта вновь не смогла отказать, хотя у нее было уже слишком много пациентов, которые, как сговорившись, требовали ее внимания каждые пять минут, и она к концу смены сбивалась с ног от усталости. Но Берта просто кивнула и пошла в палату миссис Мэллори.

С этого момента между женщинами возникло какое-то странное притяжение. Миссис Мэллори больше не могла обходиться без Берты, а та не могла не заглянуть к пожилой графине. С каждой минутой, проведенной рядом, они становились все ближе и ближе. Берта уже могла угадать, что понадобится миссис Мэллори в следующую минуту. А Тереза всегда удивлялась, почему Берта появляется еще до того, как она нажмет кнопку вызова сестры.

Они почти не разговаривали, но это молчание объединяло их сильнее, чем любая душевная беседа. И теперь каждый вечер Берта отменяла все дела и шла к миссис Мэллори, чтобы почитать ей на ночь ее любимого Шекспира.

— Милая моя, — как-то сказала миссис Мэллори Берте, — я, наверное, отнимаю тебя у домашних? Ведь вместо того, чтобы быть вечером с ними, ты сидишь тут со старой развалиной и читаешь ей средневековые пьесы. А тебя ведь ждут дома?!

— Меня никто не ждет, — тихо ответила Берта, как всегда не поднимая глаз, и продолжила чтение.

Миссис Мэллори больше никогда не спрашивала свою сиделку о ее жизни вне больницы. Она поняла, что сестре Джойнс просто нечего рассказать. Берта была благодарна миссис Мэллори за это понимание. Ей действительно нечего было рассказать пожилой графине.

Она никогда не была красивым ребенком. Мать надеялась, что, когда Берта вырастет, она хоть чуть-чуть похорошеет. Но девочке слишком долго твердили, будто она дурнушка, и Берта смирилась с тем, что никогда никому не понравится.

И действительно, ей не везло с парнями. Почему-то никто из них подолгу не задерживался рядом с ней. При расставании Берта только опускала свои прекрасные, темно-синие, глубокие, как горные озера, глаза и молчала.

Когда ей исполнилось двадцать семь лет, она решила, что больше нет смысла ждать принца, что ей никто не нужен, и с удвоенной силой отдалась работе. Своим пациентам она отдавала всю нежность, которой было переполнено ее исстрадавшееся сердце. Берта больше никого не подпускала к себе близко и темными одинокими ночами уговаривала себя, лежа в холодной постели, что ей никто не нужен, что одной проще выжить в этом сумасшедшем мире. За год она легко привыкла к тому, что дома ее никто не ждет.