Гиль-гуль - Елена Некрасова

Такие мысли тяготили Лян-фу, помимо его желания, это точно. Очень может быть, что дело было в другом. В его новом назначении, которого не произошло. В его сорокалетней жене, которая выглядела плохо, очень плохо, особенно по утрам…

В дверь тихо стучали. Склеротик! Он же закрыл дверь! Стук прекратился, на дверь слегка надавили, попытались войти.

— Иду-иду! — Лян-фу ринулся к двери.

Ей тридцать пять? Как странно. Я дал бы ей не больше двадцати двух. Это была первая мысль заместителя. Его лицо радушно улыбалось.

— Прошу прощения, товарищ… э… — Он прекрасно помнил ее имя.

— Чжан Сян-цзэ. — Ее ответная улыбка. Ее глаза. На фотографии ничего особенного. Не передает. Так-так-так, все-все-все. Проходите, товарищ, присаживайтесь.

Все так же улыбаясь, Лян-фу закрыл окно, в кабинете стало немного тише.

— Ну, будем знакомы, я, собственно, вызвал вас для знакомства, а то трудимся в одном управлении…

Очень скромно. Синяя курточка и брюки, как у всех. Все отутюжено, идеально чисто. Молчит и улыбается.

— Вы ведь три года работаете в управлении?

— Три с половиной…

— Ну да, ну да… прекрасные отзывы, знание языка… — Он придвинул к себе папку. — Можно личный вопрос? — Она кивнула. — По плану строительство моста продлится до октября пятьдесят восьмого, это почти полтора года. Я слышал, у вас есть жених. Он не против?

— Но… мы расстались.

— А… тогда понятно. Я… должен сказать, вы не подумайте, что я вас отговариваю, но на таком объекте рабочий день не нормирован, могут поднять и среди ночи… Условия быта — сами понимаете, приближены к полевым. К тому же наводнения. В том районе из-за обильных дождей Янцзы часто выходит из берегов, бывает, даже гибнут люди… Готовы ли вы работать в таких условиях?

Аристократка. Взгляд, поворот головы, волосы, кожа. Что она делает с ней, интересно? Или просто сытое детство? Витамины, протеины, гигиена… Его жена старше на четыре года. Старуха. Его дочь и то выглядит хуже, а ведь ей девятнадцать. Не спешит отвечать. Нет, он чувствует себя идиотом, ее кандидатура утверждена, сегодня она уже будет работать на приеме в гостинице «Мир». Не клеится, не в том русле. Он хотел быть немного развязным, по-доброму, как старший товарищ, как начальник. Спросить кое о чем. Посмотреть на реакцию. Не выйдет. Непонятно почему. Нет, все понятно. Не надо было ее вызывать, потому что теперь… как бы это сформулировать… нет, лучше не надо.

— Мне это интересно. Живая работа, а на экскурсиях… каждый день говоришь одно и тоже. Я устаю от этого больше, чем от полевых условий. И потом, я родилась на юге, это мои места. Вы плохо себя чувствуете? — Он не заметил, что уже какое-то время массирует висок.

— Нет-нет, это просто привычка. — Лян-фу лучезарно улыбнулся. Он знал, что в полутемном кабинете его желтоватые зубы выглядят почти белоснежными.

— Да, это очень ответственная работа… Но мы уверены, что вы справитесь с ней наилучшим образом. Вы ведь наполовину русская?

Никакого высокомерия. Отчужденности. Не к чему придраться. Но ведь оно есть, то, что он ненавидит. Оно заполнило уже весь его кабинет. Напряжение. Со свежеоштукатуренной стены одними глазами улыбается Председатель Мао. Сто цветов должны расцветать. Этот цветок капитализма цветет слишком пышно. Иногда бывает очень трудно отличить хрупкий цветок от ядовитого сорняка.

— Да, моя мама русская. До двенадцати лет я знала язык в совершенстве. Потом она умерла.

— Да… — лицо Лян-фу изобразило сочувствие, — я в курсе… — Руки вертят картонную папку. Надо кончать эту комедию. — Ну что ж, товарищ Чжан, желаю вам успехов в новой работе, было приятно познакомиться. Если возникнут какие-то вопросы, обращайтесь в Уханьское управление, товарищи будут в курсе…

Рукопожатие. Улыбка. Здоровые зубы, не видно ни одной пломбы. Он не провожает ее до дверей. Он очень занят, выдвигает ящик стола, достает какие-то бумаги.

Товарищ Мао улыбается одними глазами. На портрете он одет в такую же точно синюю куртку, как и переводчица Сян-цзэ. Хлопчатобумажную. Единство нации. Скромность. Простота. Дома, в полупустом шкафу, висит темно-синий костюм тонкой шерсти. Костюм начальника управления. Неброский, почти не мнущийся, очень дорогой. Лян-фу имеет на это право, ему пора, он заслужил. Они купили его в прошлое воскресенье, Лян-фу уступил просьбам жены. В кредит, разумеется. Его зарплата — девяносто пять юаней, жена получает шестьдесят. Этот шерстяной костюм стоил сто пятьдесят юаней… Он сам-то что за цветок, он, Лян-фу, заместитель начальника? Ему сорок три, Хан Ли-пину сорок, и он идет на повышение, и у него нет шерстяного костюма. Ли Тян-кую тридцать два, и он приходит на его место. Этот шанс упущен. Но почему? Все знают, конечно, что его головные боли и больная печень — следствие суровых дней гражданской войны, но разве он хоть раз позволил себе взять больничный, разве он не выглядит всегда бодрым и подтянутым? Его жена пока не в курсе, что он не займет место начальника управления…

Плохое настроение. Теперь правая педаль стала прокручиваться, этот велосипед давно пора выкинуть. Она уже не успеет переодеться, к тому же прощальный визит к Ольге Петровне получится скомканным, неудобно. Хотя может это и к лучшему, такая тяжесть от этих посещений… Черт! Она чуть не столкнулась с рикшей. Жара. Пылища. Почему такая давка у входа в зоопарк в будний день? Дальше — кошмар, ей надо проехать мимо строящихся павильонов советской выставки. Нечем дышать. Книги на полках, запах книг, перелистывать их, новые книги, старые в комиссионном отделе… это всегда успокаивает. Она ненадолго зайдет в книжный магазин. Надо успокоить нервы. Нервы? Какая чушь, у нее все прекрасно. Послезавтра она уезжает отсюда… Она не любит Пекин. Пожилой продавец У Тинь-тянь расплылся в улыбке. Ей сразу же вспомнился желтозубый оскал заместителя. Считает себя обаятельным? Он чем-то серьезно болен, и он опиумист, это видно. Зачем он ее вызывал? Встать в шесть утра, тащиться через весь город, наглотаться пыли. Понятно, что он против ее назначения, ненавидит ее. Решил показать, что он тоже начальник. Провел работу… В магазине полно молодежи… Пушкин, Есенин, Маяковский, ничего нового. Достоевский. В комиссионном отделе ранний Блок без обложки, издание пятнадцатого года… мда, и без половины страниц. Ладно, из русского ничего. А вот это уже интересно — Ай Цин, Фэн Ю-лань, Лао Шэ, да тут просто… Лян Шу-мин?!! Значит, это все серьезно? Ху Ши… Ху Фэн? Удивительно[1].

Эта кухня в русском стиле явно требует ремонта: дверь перекосило, штукатурка над плитой висит пузырем, вот-вот обвалится. Ее сын вообще здесь бывает? Спросить — расстроится. Ольга Петровна делает блины и выглядит весьма живописно: зеленые шелковые брюки, поверх — старое голубое платье, ее любимое. Пару месяцев назад она перестала красить волосы, и теперь белая макушка плавно переходит в рыжий хвост, перехваченный алой лентой. Сян-цзэ уже приняла душ, теперь пьет чай на кухне.