О трех юношах - Николай Телешов

Я подсел поближе к костру.

Под треск сырых сучьев и под шипенье шашлыка, который пенился и розовел на вертеле, Халим пересказал мне свою песню о давно прошедшем - о незапамятных временах, когда еще не было снега и льдов на Кавказском хребте и громады гор стояли с обнаженными каменными вершинами.

III

Люди, жившие у подножия гор, своими злодействами и непокорностью воле божией прогневили аллаха. И в великом гневе своем он приказал солнцу истребить этих людей. И солнце остановилось: не стало ни вечера, ни ночи, ни утра; ветер затих, воды загнили, и пересохли все ручьи и колодцы. А палящее солнце все стояло на полудне, и земля трескалась под его лучами, и все изнемогало от жажды и зноя.

"Всех истреблю грозой и огнем! - восклицал во гневе аллах. - Только троих из вас пощажу: Селима, Шахана и Ал и бека!"

И призвал аллах на гору этих юношей и велел выслушать им свою великую волю.

Когда Селим, Шахан и Алибек, повинуясь воле аллаха, отправлялись на гору, голодный народ кричал им:

- Остановитесь и умирайте вместе с нами, как велит дружба, о которой вы пели нам в своих песнях!

Трое юношей были самые красивые, самые добрые, самые честные - лучшие из всех людей, и умели петь такие песни, каких теперь никто не знает и никто не поет.

Плакали юноши, расставаясь с народом, плакали горькими слезами, а люди проклинали их за измену и бросали камнями в них и пускали стрелы, но аллах хранил своих избранников. И никто, кроме них, не мог ступить на гору, а кто ступал, тот падал мертвым. Между землею и небом стояли тучи недвижимой пыли, и солнце кровавым шаром висело в воздухе, и весь горный хребет окутался мглою, и мгла эта прятала юношей от стрел и каменьев.

- Селим, Шахан и Алибек! - услышали юноши, когда взошли на голую каменистую вершину. - Вас троих я хочу спасти. Идите вниз по ту сторону гор, а сюда я пошлю молнии и громы и истреблю нечестивый народ!

Но они, упав на колени, сказали:

- Обрати гнев твой на нас троих, великий аллах, а людей пощади и возврати им воду, без которой они страдают.

И юноши стали просить аллаха, чтоб он принял их в жертву себе.

- Тогда поймут люди, что мы погибли за них, не нарушая дружбы и верности, о которых мы пели им, и не станут нас проклинать, а поймут и сделаются дружней и добрей и будут сами петь о нас своим детям, и дети их будут добры и верны и станут лучше, чем мы все трое вместе.

- Зачем погибать лучшим за худших? - воскликнул аллах. - Пусть погибают дурные!

Но юноши, не поднимаясь с колен, повторяли все то же:

- Обрати гнев твой на нас, а тех пощади. Казни нас самою лютою смертью, но в долины пошли воду, которая не иссыхала бы вечно.

Нахмурился великий аллах, и чело его стало мрачно, как зияющая горная пропасть, и дал он знак холодным ветрам и поднял бурю над горами такую страшную и студеную, какой не бывало вовеки. И солнце, стоявшее недвижимо, тронулось и быстро пошло к закату, и в долине, обреченной на гибель, после долгого зноя вдруг повеяло влагой и ночною прохладой.

- Слава великому аллаху! - воскликнули юноши в ожидании страшной казни.

И вдруг почувствовал Селим, что кровь его стынет и сердце леденеет, а сам он весь растет и поднимается к небу все выше и выше, -и вместо рук у него уже тянется туман, а вместо ног клубятся облака; холод и лед ощущает он в сердце и, собирая последние силы, кричит на весь мир:

- Слава великому аллаху!

И расплывается в небесах седою косматою тучей.

И студеные ветры подхватывают тучу, рвут ее в мелкие

белые хлопья и снегом разносят по вершинам всего хребта, где никогда не бывало раньше ни с гужи, ни снега.

А Шахан и Алибек, слыша последний крик товарища, без страха и восторженно вторят ему: "Слава великому аллаху!"

И чувствует сейчас же Шахан, как сердце его вдруг заледенело. И видит он, что вырастает, подобно Селиму, и поднимается к небу. Уже туман стелется вместо рук, и облака клубятся по пояс, и лед сковывает дыхание. "Слава великому аллаху!" - кричит он в последний раз и хлопьями снега рассыпается по вершинам гор. И Алибек, приветствуя гибель товарища, славит в ответ имя великого аллаха.

Заледенел, заклубился туманом, наконец, и Алибек, и вскрикнул он с высоты небес, рассыпаясь снегом:

- Слава великому аллаху!

И все замолкло.

Только снежная вьюга бушевала в горах, заметая их и покрывая вершины вечными льдами. Крутилась и выла метель всю ночь; всю ночь ревел ураган, какого никто не слыхал доселе, и в ужасе думали люди, что наступил конец мира.

А когда наутро ясное солнце, уже не грозное и палящее, а радостное, взошло на небо и пригрело наметенные снега, с гор побежали с веселым шумом реки и ручьи - и жизнь вернулась в долины на вечные времена.

И теперь, кто всходит на высокие горы, где среди снега и льдов воют вьюги, тот слышит их долгую однозвучную песню:

"Помнишь ли ты, человек, Селима, Шахана и Алибека?

А если помнишь, то почему же ты забываешь добро и правду и не любишь людей, как любили их трое юношей?"

И лежат снега на вершинах уже тысячи лет, посылая людям воду, чтобы им не умереть от жажды, и люди счастливы, но вспоминают трех юношей только те, которым высоко на горах поет о них вьюга вечную однозвучную песнь.

Халим замолчал...

Молчал и я. Только потрескивал костер да ветер шумел над головою, иногда выхватывая искру и унося ее вместе с дымом и гася на лету.

Между тем восток разгорался...

Выше и шире вырастали над горизонтом полосы света, ярче и ярче они желтели и розовели, и шествие их было величественно и дивно.

Заря пылала... И вот уже под заревом ее рдело полнеба, и прямые золотистые лучи короной стояли в воздухе.

- Солнце! Солнце! - невольно крикнул я, выбегая из ямы на голую вершину - навстречу маленькой ярко-красной полоске, показавшейся над горизонтом, как кусок раскаленного железа.

Не прошло минуты - и солнце выплыло большим красным шаром, разгораясь все ярче и заливая золотом небо и землю.

И вся снеговая цепь гор, видневшаяся как далекая туча, и ледяной Эльбрус, казавшийся серым, теперь стояли розовые и сияющие на фоне ясного небосклона.

Лошади наши щипали траву, Халим, не оборачиваясь, дожаривал шашлык, и, стоя один на высоте, я смотрел на дивные картины, развернувшиеся кругом меня, полные жизни, красоты и вечности.

Чистая, тихая радость наполняла мне душу, и в шуме ветра мне чудилась заунывная песнь, долетавшая до меня с далеких ледников Эльбруса - песнь о трех юношах, песнь о том, как погибают лучшие люди за народное счастье.

1901