Погружение или … полет - Андрей Васильевич Попов

шипит и булькает за обшивкой, при этом лодка, клюнув носом, начинает погружаться. Стрелка глубиномера, отсчитав положенное, как-то неуверенно остановилась и, подрожав на цифре 20, медленно двинулась к 30, причем лодка все больше клонилась на нос.

– Дифферент на нос, 12 градусов, – доложил вахтенный.

Командир вопросительно смотрел на боцмана, тот, ежась спиной и потея, судорожно накручивал рукоятки … Ситуация не менялась.

– Дифферент на нос, 15 градусов.

– Продувай носовые,– нашелся старпом.

– Да уже продул, – огрызнулся боцман, продолжая колдовать над рукоятками.

– Дифферент на нос, 18 градусов.

– Да молчи ты уже, – шикнул на вахтенного командир, оглядываясь на кают-компанию. – Без тебя вижу.

– Если дифферент вырастет больше 20 градусов, выровнять лодку уже не получится! – не унимался вахтенный.

– Рули на погружение, полный назад! – скомандовал командир.

Лодка дернулась назад, но потом, видно подумав, продолжила неспешно сползать носом в глубину.

Одновременно с этим, в кают-компании, группа старших офицеров продолжала гулять. Все, что было принесено гостями с собой, и заначка командира лодки ушло быстро, «як у суху зэмлю». Доктору пришлось поддерживать руководство армии и флота своим, госпитальным, НЗ.

– Ну че там у тебя? – в центральный пост протиснулся командующий.

– Работаем, товарищ адмирал, – командир утирал пот.

– Давай в темпе, а то у нас еще мероприятие у мэра, – командующий вернулся к столу.

Боцману каким-то мистическим образом удалось остановить погружение и даже подвсплыть, но дифферент лодки вырос так, что рули и винты лодки торчали над водой! Еще чуть-чуть и лодка булькнет носом в пучину, аки дельфин.

– Все, каюк. Двадцать пять градусов! – прошептал кто-то.

В кают-компании стаканы поехали по наклонившемуся столу, и жалобно тренькнув, пролили спирт на адмиральские брюки.

Сложилась, прямо скажем, драматическая ситуация. Я сейчас все объясню. Длинна лодки 90 метров, глубина моря в районе испытаний, примерно 40 м. При увеличении дифферента на нос, даже если глубина погружения не будет увеличиваться, наступит момент, когда лодка удариться носом об дно! А про последствия этого удара я думаю рассказывать не нужно. Представляете себе состояние подводников?

– Командир, ты долго еще будешь нас испытывать? Время! – рявкнули в сторону центрального поста, отряхивая брюки.

– Командир, что делать? – шепотом спросил боцман.

– Все делать! – прошипел командир. – Все продувай! Кормовые, носовые, среднюю, все! Рули горизонтально!

За обшивкой булькало и шипело. Лодку трясло, как в лихорадке.

– Давай, дуй! – рычал командир.

– Дую! – цедил сквозь сжатые зубы боцман, вцепившись в рукоятки вентилей.

Вдруг, что-то металлически лязгнуло во внутренностях лодки, и она словно ее кто-то ударил в нос, дернулась назад на всплытие, выскочила из глубины, шлепнув об воду кормой, и как ни в чем не бывало, бодрым поплавком закачалась на поверхности. А на поверхности ее ждал рейдовый катер, катер командующего, солнце, чайки и все, что полагается в солнечный, летний и предпраздничный день.

– Командир, ну что, закончили? – офицеры встали из-за стола.

– Так точно, товарищ командующий. Разрешите доложить результаты испытаний!

– Некогда мне. Ты мне скажи, все хорошо?

– Так точно. Вывеску и кренование провели успешно. Вы лично могли наблюдать.

– Так и запишем. Командир, тебе и экипажу, прямо здесь, объявляю благодарность. И давай выгружай нас. К мэру пора.

– Служимо українському народові! – дружно рявкнул центральный пост.

Гостей проводили. При этом все, без потерь, пролезли в рубочный люк и не упали за борт. Что опять же хорошо, после таких испытаний то. Белоснежный катер, вспенив бурунами воду, лихо умчал к городу.

– Гости отбыли! – доложил вахтенный.

Командир, шумно выдохнув, присел на банку в кают-компании.

– Боцман, старпом сюда. Док раздай-ка нам по пятьдесят. У тебя осталось что-нибудь?

Проглотив, как воду, огненную жидкость, сказал:

– Все, идем в базу. Дома разберемся, что почем.

Вот так закончился этот этап ходовых испытаний. Теперь экипаж, находящийся при испытании в носовой части лодки, с полным правом могли называть себя подводниками. Под водой они уж точно побывали. Что делать с частью экипажа, находящемуся в корме лодки? Вот ведь вопрос. Они побывали над водой, метров пять-семь … наверное стали летчиками.

После этого лодка встала в завод, ее пришвартовали к стенке и все. Может еще пару раз она и выходила из завода, но погружений уже не было. На нее регулярно водили всевозможные комиссии, гостей из Киева, и других уважаемых людей. Даже мне удалось проникнуть на нее, со своими друзьями, в новогодние праздники. А потом, потом случились известные события, которые навсегда похоронили перспективы этой лодки увидеть открытое море и погрузиться в глубину.