Месть волчицы - Норман Хьюз

Дело не в этом, Стевар ее старый друг и приятель, он появился в Логове всего на полгода позже ее самой. Она знает его, как облупленного, и сейчас ясно чует, что с парнем что-то не так. Не обязательно что-то плохое, нет. Просто — он не такой. И, исподволь наблюдая за ним, пока делает вид, будто прихорашивается, Соня пытается понять, мерещится ей это спросонья, или, и впрямь, дело нечисто.

Впрочем, кто их разберет, этих оборотней. Конечно, Стевар — волколак не чистокровный, таких, должно быть, даже в самых глухих заимках Пограничного королевства уже не осталось, и сам он затрудняется определить, сколько именно у него человечьей, а сколько волчьей крови в жилах, так все перемешалось… Пограничное королевство давно уже не является тем странным наростом на теле Хайборийской цивилизации, каким оно было четыре века тому назад, когда оборотни-волки в буквальном смысле сумели прогрызть себе дорогу к трону, перенесли столицу в Вольфгард и основали новую династию, уверенные, что это — на века. Увы, как оказалось, так надолго их не хватило. Умерли первые короли-оборотни, пришел черед уйти на Серые равнины их прямым потомкам, и всё… развратились, обрюзгли, обленились. В отличие от людей, сытый волк не бегает, не суетится, не ищет поживы. Он сыт — значит, всем доволен. Может отдыхать, пока не проголодается. И волки Пограничья успокоились. В отличие от своих соседей-людей.

Первым, кто заметил слабость Пограничного королевства, оказался немедийский король Гихор. Но его отряды были встречены рассерженным ополчением, состоящим не только из оборотней, но также из людей, коим вполне вольготно жилось и при столь чудных правителях, и даже подгорных карликов-гномов, которым отнюдь не улыбалось, чтобы какие-то чужаки пришли на эти земли, принялись устанавливать свои законы, требовать новые налоги в казну… превыше всего, коротышки всегда ценили покой, и на защиту этого покоя двинулись всей своей немногочисленной, но не по росту упорной и крепкой ордой. В общем, немедийцы убрались несолоно хлебавши.

…Подумав немного, Соня принимается заплетать волосы в тугую косу: меньше будут мешать при беге. Одна прядь, другая, третья. Одна, другая, третья... Да, третий немедийский король. Третий из Гихоров. Он был умнее, этот парень с лисьей мордой, чьи портреты до сих пор украшают множество казенных зданий в немедийской столице, да и не только там. Пожалуй, Гихор Третий в памяти многих останется как один из самых хитроумных, безжалостных и удачливых правителей за последние два, если не три века.

Он начал с того, что заслал в Пограничье своих жрецов. Митрианцев сперва там встречали в штыки, но они были людьми мирными, драк ни с кем не искали, и мало-помалу их оставили в покое. После чего они принялись доходчиво разъяснять заблудшим душам Пограничного королевства, какой грех те совершают, подчиняясь нелюдям, живя с ними бок о бок, торгуя, собирая урожай, да еще хуже того, порой вступая в браки. Жрецам не слишком противоречили, их, пожалуй, скорее не замечали. Так, бурчат себе что-то под нос, да и Митра с ними. Но почувствовав, что к их проповедям народ мало-помалу привык, те сделались агрессивнее. Пошли в ход угрозы, обещания кары небесной и прочие подлые приемчики. Да тут еще вышел недород в Пограничье… дело, в общем-то, совершенно обычно при тамошнем климате, весьма скупом на солнце, зато щедром на дожди, снега и прочую погибель для урожая. Однако зерно, в буквальном смысле, упало на подготовленную почву, и наконец к митрианцам прислушались. Еще год прошел, еще один плохой урожай, и многие уже всерьез начали роптать против тогдашнего короля-оборотня Вольфера, а латники Гихора уже стояли на границе …

В общем, королевство упало Немедии в жадные руки, как перезрелый плод. Но на этом Гихор не успокоился. То ли он был так умен и дальновиден, и опасался, что разбитые оборотни неминуемо вновь поднимут голову, в особенности, памятуя о былых бунтах так называемых Бешеных Вожаков, во время которых пролилось немало человечьей крови, то ли и впрямь он был религиозным фанатиком, каких мало, — кто может сейчас сказать?.. В любом случае, Гихор перед ликом солнца, что есть самая торжественная клятва для митрианца, поклялся, что не успокоится и не будет спать в мире и довольстве, покуда на земле останется хоть один проклятый выродок из этого ненавистного волколачьего племени.

Отряды их так и назывались — Волкодавы. Одетые в серое, в плащах, на которых вышито было золотой и алой нитью солнце с четырьмя лучами, изогнутыми к югу, северу, западу и востоку, в шлемах с султанами из белоснежного конского волоса — вот когда разбогатели конезаводчики! — они прошли по всему Пограничному королевству, точно коса жнеца по колосящемуся полю, а дойдя до его пределов, повернули обратно и прошлись по нему еще раз, уничтожая всех тех, кто умудрился уцелеть в первый раз и теперь имел глупость вновь поднять голову.

Так продолжалось добрых три десятка лет. Население Пограничья сократилось едва ли не втрое. Разумеется, не все были убиты, многие просто разбежались, кто в Бритунию, кто в Замору, кто еще дальше Что же касается оборотней, то те, кому удалось уцелеть, ушли в леса, многие там окончательно одичали, перестали перекидываться в человечье обличье, навсегда забыв, что когда-то имели способность ходить на двух лапах. Другие… те нашли приют в самых дальних деревнях и заимках на болотах, куда Волкодавам добраться было нелегко, ибо лошади их оказывались слишком тяжелы, чтобы пройти по хлипким гатям. Там оборотни оседали, заводили хозяйство, женились… и чаще всего, естественно, на местных. Так постепенно размывалась кровь, и через сто пятьдесят лет после безжалостного Гихора Третьего, которого в Пограничном королевстве до сих пор именовали Кровавым, в то время как в Немедии он славился эпитетом Мудрейший, волколаков на севере не осталось вовсе, и о них все забыли.

Вплоть до нынешних дней, когда о них вспомнил орден Волчицы.

Стягивая заплетенную косу под налобную повязку, Соня принимается искать свою любимую обувку, которую всегда натягивает в лесу для упражнений. Для постоянной носки в городе совершенно непригодные, эти полусапожки-полусандалии на очень толстой кожаной подошве, изумительно охватывают ногу со стороны пятки и в носке, совершенно не стесняя движений.

Кроме того, подошва у них достаточно гибкая, чтобы при беге идеально принимать форму стопы. Пошарив под кроватью. Соня выуживает оттуда обувку, с брезгливой гримаской сдувает пыль и принимается зашнуровывать сандалии. Все это время Стевар неподвижно стоит у окна. Пожалуй, за это время Соня, вообще, могла бы забыть о его существовании, и это еще одна из поразительных особенностей приграничников. Человек — обычный человек — даже если постарается стоять смирно, затаить дыхание, притихнуть, едва ли сумеет по-настоящему замереть, если не считать, конечно, специально обученных лазутчиков, проводящих по полжизни в лесах. Человек все равно шевельнется. Там затечет рука, там хрустнет сустав… даже сам не заметит, как дернется, как выдаст себя. Стевар — совсем иное. Он может прекратить движение полностью, совершенно, став не то что даже деревом или стеной — став воздухом, просто окрашенным в тон человека. Казалось, даже мысли его замирают в такие секунды, хотя Соня никогда не осмеливалась спросить, о чем он думает в это время.