Пагода сна - Марко Леонетти

Слуги побросали опахала и скрылись за балдахином в углу, спасаясь от гнева киммерийца. В широко раскрытых глазах могучего охранника читался неподдельный ужас. Стражник замер в нерешительности, уставившись на Конана.

Мигом позже варвар осознал, что дикий испуг вызвал вовсе не он, а его обнаженный клинок, который киммериец судорожно сжимал в руках.

Но что за колдун придумал столь искусную волшбу?

Какое черное колдовство заставило его поверить в реальность происходящего?

Разве не было раскосых черных глаз на лице слуги? Разве молодые красавицы не обернулись страшными чудовищами, а могучий страж — поганым идолом?

И куда, во имя Крома, подевалась девчонка-кхитаянка?..

Изрыгнув десяток проклятий, Конан опустил клинок.

Предстоит неприятное объяснение с Судир Шахом по поводу учиненного разгрома. Однако последнее мало тревожило киммерийца.

В ушах варвара до сих пор стоял надменный смех невидимого колдуна.

Глава I

Таллок ненавидел вечернюю Айодхью. Все в этом городе раздражало его — бранящиеся лавочники, устало плетущиеся домой крестьяне, пугливо жмущиеся по темным углам кварталов нищие, от которых исходил омерзительный смрад немытого тела, и даже городской патруль солдат-кшатриев, которые кидали на прохожих надменные взгляды. Он ненавидел и презирал общество аристократов, самоуверенных эгоистов, коротающих вечера в пустых забавах, среди которых главенствующее место занимали выпивка, перемывание костей себе подобным и издевательства над прислугой. Слащавые красавицы, привыкшие считать жизнь исключительным удовольствием, как правило, не удостаивались внимания странника, несмотря на обворожительные улыбки.

Город пороков, тщательно укрывший всю мерзость под покрывалом благочестия — такой же, как Шадизар или Аграпур — плотоядный хищник в облике ягненка. Стоит неопытному страннику попасться на обман, и столица Вендии распахнет свой жадный зев.

Таллок много путешествовал, много повидал. Со своим братом Далго они убежали из дома, когда им едва минуло одиннадцать лет. С тех пор вся жизнь Таллока проходила как одно большое путешествие. Несмотря на юный возраст, странник успел посетить три дюжины городов по обе стороны моря Вилайет. Он даже останавливался в провинции Кхитая, где изучал древние пергаменты великих чародеев. Вопреки традициям местных жителей, с их суровым отношение к чужакам из дальних земель, Таллок снискал уважение и почет кхитайцев. Эти люди почти боготворили его, почитая за новое воплощение Taй-Xao, величайшего чародея всех времен. Но именно способность к обучению и хорошее понимание законов древней волшбы кхитайцев сделали странника мишенью для преследования вездесущих магов Алого Кольца. Говорили даже, что в свое время им занялся сам Ях Чиенг, и испуганный Таллок поспешил поскорее покинуть древние земли.

Здесь, в Вендии, он не собирался долго задерживаться. Через пару месяцев Таллок планировал оставить Айодхью и вновь вернуться на запад, за море Вилайет. Но сейчас, пока у него позвякивали в карманах монеты, вырученные за лекарственные снадобья, привезенные из Кхитая, Таллок не торопился распрощаться с великим городом. В Айодхье было одно место, где путешественник любил проводить большую часть своего времени — дворец Судир Шаха. Там юному страннику предоставлялись любые земные блага, к тому же Судир Шах был его близким другом, которому Таллок мог доверить на хранение все свои сбережения, не опасаясь за их сохранность. Зажиточный вайшья, иранистанского происхождения, был известен не только за свою честность, но и за небывалую щедрость. Круг знакомых был строго ограничен — Судир Шах признавал лишь особых гостей, тех, кому он мог полностью доверять. Таллок затратил немало усилий, чтобы войти в число избранных друзей вендийца. Золото, дорогие подарки из экзотических стран, магические талисманы из Кхитая, помогающие в торговле — пожалуй, это лишь малая толика того, чем пришлось порадовать доброго хозяина, прежде чем Судир Шах разрешил страннику остановиться в его дворце.

С великим трудом поборов брезгливость, юноша свернул в темный квартал бедняков — так можно добраться до дворца вдвое быстрее.

Таллок не боялся грабителей, за себя юноша мог постоять, тем более, крупных денег у него при себе не было. Какой-то нищий с полным горшком рисовой каши преградил ему дорогу — Таллок отшвырнул от себя бродягу, и тот повалился на землю, опрокинув содержимое горшка прямо на грязные камни улицы.

Впрочем, он тут же вскочил, но не для того, чтобы ответить обидчику, — бедняк с жадностью принялся соскребать с земли то, что должно было стать его ужином.

Потом странника встретили роскошь и великолепие дворца Судир Шаха. Таллок поднялся по ступеням золоченого крыльца, прошел мимо двух сумрачных охранников, слегка улыбнулся молодой наложнице, с которой прошлой ночью успел завязать более чем близкое знакомство, и вышел через длинный коридор в большой зал, заполненный статуями с изображением слонов. Среди фигур с хоботами всевозможных размеров и невысоких пальм высотой в человеческий рост, юноша почувствовал себя гораздо лучше после прогулки по вечернему городу. В зале не было никого за исключением неживых статуй из мрамора и кости, и Таллок провел больше часа в одиночестве, предаваясь размышлениям.

Ходили слухи, что Судир Шах просто помешан на коллекционировании разнообразных фигурок слонов, и юноша подумал, что было бы неплохо в следующий раз привезти доброму хозяину пару таких штук откуда-нибудь из-за моря, где мастера предпочитают дерево и металл белому мрамору и кости. Тогда, возможно, Судир Шах снизойдет для специальных скидок Таллоку. Самое лучшее во всей Хайбории вино можно будет пить целыми кувшинами без страха остаться без гроша.

Увлекшись собственными мыслями, странник не заметил, как в зал спустился сам владелец роскошного дворца. Судир Шах, тучный вайшья в преддверье пожилого возраста, на этот раз казался чем-то опечаленным. Таллок был готов услышать от хозяина грустную новость о том, что запас денег странника вот-вот готов истощиться, и уже придумывал, чем объяснить свое желание остаться в его дворце — задержкой корабля, на котором он собирался отправиться в Туран, или неотложными делами в Айодхье — но, вендийца, по-видимому, занимала совершенно иная проблема. Желая выглядеть вежливым, Таллок спросил:

— Что вас тревожит, о, добрейший из добрейших детей Асуры?

Судир Шах не ответил на формальную вежливость своего гостя. Вендиец казался очень расстроенным.

— Киммериец, — выдохнул Судир Шах после угрюмого молчания. — Он обезумел.