Это другое (СИ) - Солин Иван

В общем, парочка удалилась к совсем неподалеку находящейся квартире одного знакомца, оставившего ключ излишне оптимистичному школьнику, несмотря ни на что, питавшему надежду на то, что этим вечером это ему понадобится. И оставим на его совести то обстоятельство, что вероятность подобного окончания вечера для робкого юнца была, прямо скажем, так себя. Теперь-то всё иначе, а никогда не страдавшего избыточной чуткостью вселенца более не сдерживают его понятия о чести, ведь он уже успел уяснить, что вступился вовсе даже за простолюдинку, как бы ухоженно она не выглядела. Да и вообще, какие могут быть понятия, когда в этом странном мире ВСЕ простолюдины.

На следующее утро, в той же подворотне.

— Что тут, Валюх? — бесцеремонно отстраняя замершую над непонятными пятнами коллегу по делу обеспечения чистоты во дворах, поинтересовалась не особо пожилая полная женщина в оранжевом жилете.

— Да хрень какая-то, Ринатовна! Ты посмотри на это, — возмущенно выдала сухонькая почти уже старушка, прекратившая всматриваться в испорченное коммунальное хозяйство.

— А, наркоманы какие-нибудь опять что-то жгли, — равнодушно отмахнулась первая, поковырявшись носком кеда в ближайшей горке пепла.

— Да какие наркоманы, это ведь... как людские силуэты, не? — вскинулась бдительная вторая, в прошлом учительница родного языка и литературы, а теперь вот пенсионерка, как видно, по достоинству оцененная своей Родиной, чтоб ей процветать во веки веков!

— Ой, да мало ли извращенцев, — не вняла непрошибаемая особа. — Насмотрятся этого своего ПикПока и давай в жо...

— Да это-то тут причем? Вон же, пепел, а вон, очертания, как человечьи, на от жару поплывшем асфальте! — возмутилась не видящая связи неравнодушная, за что не раз уже страдала, экс-педагог.

— Так и говорю ж, насмотрются, а потом эти... челленджи свои устраивают! Небось с манекенами тут непотребства всякие... это самое, а потом сожгли их на камеру. Я, давеча, сама такое видела. Там мужик, тьфу, с мужиком и манекеном, махоньким таким, ужас что творили!

— Да зачем же ты погань-то такую смотришь? — перекрестившись, возмутилась очень набожная «старушка», некогда кандидат в члены КПСС.

— Врага надо знать в лицо! — безапелляционно заявила первая, а затем твёрдо добавила. — Всё, мети, Валюх, мети. А то нам сегодня ещё с Подхолмским проулком Катьке нужно подмогнуть. А после обеда мне — в поликлинику. Что-то давление подскочило после того безобразия, с манекеном мальчонки в смысле. А всё из-за вышек этих! 6G которые.

— Свят-свят, спаси и сохрани...

Тогда же, в квартире неподалеку.

— Хорошо, мам. Обязательно. Не забуду покушать, обещаю. Я тоже тебя люблю, — а отложив смартфон, с которым уже привык взаимодействовать по достоинству оценив его возможности, светловолосый юноша расплылся в глуповатой улыбке и, украдкой утерев слезу, отпил кофе, вкус которого ему казался слишком плебейским и ни в какое сравнение не идущим даже с тем же Тхакианским заваром.

Мама Вячеслава Силина, конечно, удивилась необычному дружелюбию её всегда ершистого с нею сына, но отнесла эту странность на то, что кровиночка обзавелся наконец девочкой. Ну, раз не вернулся сегодня ночевать, о возможности чего, к слову, накануне предупреждал, вызвав тогда лишь снисходительную, но добрую улыбку. Не первый же раз. Предупреждал, в смысле. Но тут, как видно, впервые результативный. Что же касается самого юноши с новообразованной личностью из безусого местного юнца Славки и умудренного опытом пришельца Кима, то в конкретном случае перевесили эмоции сироты из другого мира, не знавшего материнской любви и презирающего своего «попутчика» за пренебрежение таким счастьем.

А вот по поводу ночи мама ошиблась. Силин, как для простоты будет отныне именоваться продукт слияния Славки с Кимом, вовсе не исполнил давнюю мечту первого, а, хоть и с трудом, но усыпив одним интересным способом принесенную в квартиру знакомца рыжую, тут же помчал заметать следы, повинуясь «компетентному» мнению местного жителя, взращенного на фильмах и сериалах про всесильные органы правопорядка и страшные спецслужбы с их супертехнологиями, непременно будущими примененными для опознании тел из подворотни.

Нет, как говорится, тела — нет и дела! Теперь осталось порешать с Эльвирой Сомовой. С рыжей одноклассницей Элькой, в смысле.

— Где я? — вошла на кухню закутанная в простыню ещё более лохматая рыжекудрая девушка с проницательными зелеными глазами из-под довольно модных и весьма крупных очков с незначительными диоптриями на своем довольно красивом и небольшом личике, острый подбородок которого, что нечасто встретишь у крупнолицых и редко утонченных рыжих, наряду с правильными чертами делал её просто очаровательной.

— Спасибо за вчера, Элечка! — придвинув к ней тарелку с бутербродами и указав на кофеварку, решил начать игру, одними лишь губами улыбающийся и, пусть всё теми же серыми, но теперь какими-то чужеродными и холодными глазами цепко вглядывающийся в неё, друг детства.

О любви которого, к слову, девушка давно знала, но не считала себя в силах ответить взаимностью, пусть и питала достаточно тёплые, во многом дружеские чувства. Потому-то днём ранее и приняла его, наконец отважившегося, приглашение погулять вечером. Но лишь погулять. Вот только райончик был выбран пусть и близкий к квартире, ключи в кармане от которой жгли Славке бедро, но далеко не тот, к которым привыкли ученики элитной, можно сказать, школы.

— А? — не совсем поняла чуть подзависшая Сомова, пока ещё не паникующая, но близко к тому.

— Спасибо, говорю, — откусив от бутерброда, уже не так проникновенно, а теперь и с набитым ртом, повторил Силин. Однако опомнившись, добавил с чувством. — Любимая.

— Что? Я щас, — в следующий миг рыжая, чьи глаза округлились от осознания сказанного, с топотом умчала в ванную, откуда вскоре раздалось «Ай!» и, после новой порции забавного топота обратно, прозвучало гневное. — Ты врёшь! Ничего не было.

— Настоящий мужчина, да будет тебе известно, знает множество способов, как доказать свою любовь возлюбленной! — ни капли не смутившись, несколько высокопарно заявил в ответ пылкий и, как видно, многоопытный, хотя кажется, что совсем не искренний теперь юноша, как только осознал, что это она только что бегала проверять. — Кофе(поморщившись)*?

* В скобках я буду указывать сопровождающие реплику действия, эмоции, ощущения, отношение к происходящему.

— Я... я всё равно не верю тебе! Что... что это было вчера? Почему у меня в голове всё словно в тумане? Ты опоил меня чем-то? — засыпала вопросами невозмутимо, но с отвращением пьющего ароматный напиток молодого человека возмущенная одноклассница, не узнающая в этом хищнике того травоядного Славика.

— Тише. Сядь, — не терпящим возражения тоном заявил собеседник, потянувшись к очередному бутерброду, на этот раз с сыром. — Какая же отвратительная тут еда. Так вот, вчера мы гуляли, гуляли... гуляли, гуляли и тебе стало плохо. Говорю же, еда плохая, — покачав головой, потянулся за новым бутербродом, теперь с колбасой, недовольный Силин. — Я тебя принёс сюда и уложил спать. Всю ночь, знаешь ли, утирал тебе пот(проникновенно). Кошмары, видать, мучили. Какая гадость... какая гадость эта ваша колбаса.

— Да прекрати жрать! Что это было? Признавайся. На нас ведь напали? И где моя одежда тогда? Раз ты говоришь, что мы просто гуляли, значит она должна быть где-то тут, целая и невредимая. Отвечай!

— Говорю же. Еда плохая. Хм, а вот это ничего, — отправив в рот тонко-тонко нарезанное сало с чесночком на черном хлебушке. — Так вот, одежда пришла в негодность. Совсем. Уж прости, но за столом не стану объяснять, что и откуда из тебя полезло, раз всё пришлось выбросить. Вон, тот спортивный костюм можешь надеть. Ага, розовый и с неправдоподобно нарисованной мышью. Дикари! Что смотришь? Другой одежды твоего размера — нет, я проверял, — заявил наевшийся, похоже, уже молодой человек, нагло уставившись на грудь и бёдра девушки напротив, не преминув добавить. — Плохая еда, но калорийная. Так вот, если этих доводов недостаточно, то тогда, скажи на милость, где же делись твои побои и кровь нападавших, раз, как ты говоришь, мы побывали в переделке?