Имя Кати - Павел Николаевич Губарев

ему мешало солнце, пробивающееся в окна. Он увидел только силуэты.

— Постой, — он схватил сестру за рукав, — зачем тебе целый робот?

— Будет кофе в постель носить. Что за вопрос вообще?

— Мы же не пьём кофе. Мы не можем позволить себе кофе.

— И не сможем позволить никогда, если ты продолжишь мной командовать.

— Тебе не хватает денег?

— Мне в наследство достался только старший брат, — сказала Катя. Тихо, но с какой-то странной злобой. Ани никогда не слышал, чтобы она говорила таким голосом. — Отпусти руку, или я закричу.

Ани знал, что она и правда закричит. Катя никогда не стеснялась. В кого она была такой? Родители — Ани хорошо помнил времена, когда они ещё были живы, — удивлялись. Из всей семьи только Катя считала деликатность качеством полезным, но необязательным — чем-то вроде подтяжек. Ани отпустил руку. Катя ушла к столикам у парапета.

Ани плюхнулся обратно на диванчик и стал краем глаза следить за сестрой. Он нащупал на сиденье куртки, чтобы в случае чего быстро схватить и убежать, но почувствовал себя глупо: можно ли вообще незаметно убежать из Макдональдса? Кругом камеры. Наверняка и охрана есть. Он отложил куртки — они были ещё влажными от недавно прошедшего дождя. Это в Макдональдсах всегда хорошая погода, а в Москве уже октябрь.

Он почувствовал себя человеком, который ищет потерявшегося ребёнка в огромном офисном здании. Куда идти — непонятно. Он больше не мог приказывать сестре. Он не мог её переспорить. Не мог её уговорить. Куда бы он ни повернулся, за поворотом был пустой коридор, но не было его сестрёнки. По крайней мере, её прежней. Новая Катя говорила незнакомым голосом незнакомые слова. Управлять ей было не проще, чем машиной без автопилота. Чуть тронул педаль — она взрыкивала, рвала с места и грозила врезаться в бетонную стену.

«Адвоката найми, — подумал он. — Совсем свихнулась. Что я ему скажу, этому адвокату? Где я его возьму? Ещё немного, и связывать меня с этой барышней будет только фамилия».

И имя, кстати. «Ани» — старший брат по-японски. Это прозвище приклеилось к нему благодаря Кате. Друзья вслед за ней тоже стали звать его Ани. Потом и коллеги. И все остальные. Потом выяснилось, что правильно говорить «онии-чан», но было поздно. Сам он иногда забывал, кто он на самом деле: Андрей или, может быть, Антон. Когда у тебя младшая сестра, из которой искры летят, ничего не успеваешь, кроме как заботиться о ней. Не успеваешь заметить, как она перекраивает тебя под себя и даже даёт тебе имя. Он не противился — до тех пор, пока Катя, пусть брыкаясь и ругаясь, но шла намеченным путём. Старшая школа и первая работа. Если закрыть глаза на дурацкую подростковую мечту стать актрисой, она вставала на ноги. И пусть на ногах ядовито-зелёные сапожки, это пройдёт с возрастом. Если, конечно, Катя благополучно повзрослеет…

Катя вернулась.

Ани подскочил.

— Ну что?

Катя была озадачена. Она села за стол, стала подбирать соль от жареной картошки пальцем и слизывать её, задумчиво глядя перед собой.

— Ну так что?

— Я инициировала вербальный контакт. В смысле, поздоровалась. Он сидел один. Противоугонных алгоритмов не было, иначе стал бы кричать, что позовёт полицию. Просто поздоровался в ответ. Я достала планшет и начала перебирать протоколы, по которым в него можно влезть…

Катя замолчала.

— Ну и? Влезла?..

— Нет, не стала.

Катя выглядела смущённой и напряжённой, что было редкостью. Ани видел её такой, только когда она просила его застегнуть молнию на спине.

— И? Почему? Давай так: или ты мне всё рассказываешь, или я тебе не помощник.

— Он предложил мне пойти на пробы.

— Пробы?

— В киностудию. На кастинг в молодёжную драму. Сказал, что я красивая. У меня нестандартная внешность, как у Одри Хепбёрн — была такая актриса, ты не знаешь. У меня большой нос, но я красивая. Ещё сказал, у меня прекрасный вкус в одежде. И хорошо подобранный берет. Попросил что-нибудь ему прочитать.

— И ты, конечно, прочитала, — сказал Ани.

— М-м-м. Угу, — сказала Катя тихо, не глядя на брата.

— С выражением.

— Угу.

— И ему понравилось.

— Угу. Очень.

— Так… то есть он не будет носить кофе в постель — это всё отменяется?

— Я подумала, если его угнать… такой шанс пропадёт.

Ани снова почувствовал себя стоящим в коридоре. На этот раз пустота большого здания была не самым страшным. Страшнее было то, что под ногами исчезал пол.

— Погоди, но что там с его физическим адресом или как там?

— Он объяснил, прежде чем я успела спросить. Они прячут адреса, чтобы не платить взятки и чтобы копы не могли штрафовать заказчиков. Приглашать на кастинг людей на улице незаконно в нашем округе, потому что так чиновники борются с производителями порно.

— А это, конечно, не порно, — ядовито сказал Ани.

— Ни в коем случае!

— Это он так сказал, да?

— Да. Но слушай, он выглядит… очень прилично.

— Ну конечно. При галстуке, небось?

— В шерстяном жилете. Элегантный.

— Ты туда не пойдёшь, — быстро сказал Ани. — Ты никуда не пойдёшь. Понятно? На этот кастинг ты не пойдёшь. Ты пойдёшь туда только вместе со мной.

Пока Катя озадачена, её можно опередить.

— Да ради бога, — сказала она. — Робот назначил встречу в библиотеке. Сказал, что я могу взять с собой отца или брата.

Жёлтые наклейки

— Думаю, тебя попросят рассказать что-нибудь интересное, необычное, удивить каким-нибудь занятным фактом, — сказал Ани.

— В смысле? Зачем? — перепугался Виктор.

— Ну смотри. Собеседование — добрая древняя традиция, так? Какой у неё смысл в современном мире? Системы принятия решений уже всё взвесили, рассмотрели и просчитали. Кандидат изучен нейросетями, опрошен кадровиками и выбран из списка претендентов. Они даже проверили, нет ли у него кариеса. Я не шучу: сластёны по статистике менее усидчивы. Ну о чём ты ещё его спросишь?

— Погоди… но ведь ты можешь сказать нет? Ты же проводишь собеседования, у тебя бывало? Вдруг тебе неприятен человек.

— Формально могу. Но себе дороже. Поэтому настоящее собеседование начинается только в тех редких случаях, когда нужно выбрать одного из двух-трёх. Тогда-то мы и начинаем пытать человека.

Ани крутнулся на кресле и