Ставка на любовь - Куревин Александр

– Извините, но я вас не понимаю. Мы все сегодня были встревожены тем, что госпожа Лауринен не вышла на работу…

– Ну, вам-то, господин Зеленов, отлично известно, почему госпожа Лауринен не вышла на работу! – резко перебил Николая Ивановича шеф Хелен. – Разрешите присесть? – он подвинул стул, сел, раскрыл свой кейс и принялся выкладывать на стол какие-то бумаги. Зеленов медленно опустился на стул напротив, глядя на непрошенного гостя широко открытыми глазами.

– Вот копия заявления Хелен Лауринен о том, что вы изнасиловали ее прошлой ночью.

– Что? – Зеленову показалось, будто он ослышался. – Что вы такое говорите?!

– Вот результаты медицинского освидетельствования, – продолжил Льюис. – А здесь – показания соседей. Они видели, как вы против воли втолкнули Лауринен в ее квартиру.

– Да это клевета какая-то! – воскликнул Николай Иванович, но, встретив взгляд Льюиса, осекся. Этот человек и сам несомненно знал, что это неправда. Зеленов сжал кулаки. Льюис выразительно посмотрел сперва на дверь, за которой скрывались полицейские, затем – на Зеленова. Николай Иванович постарался взять себя в руки.

– Я хочу поговорить с Хелен, – он приложил усилия, чтобы голос его звучал спокойно.

– До суда вы госпожу Лауринен не увидите, – Льюис вздохнул, выпрямился на стуле, и, глядя в глаза Зеленову, стал объяснять: – В Японии не наказывают насильников большими сроками. Только вряд ли вы и в течение трех лет вынесете дисциплину японской тюрьмы. Много времени там приходится сидеть в прямом смысле слова, причем не так, как мы с вами сейчас сидим, на стульях, а на полу, поджав ноги под себя. Ягодицы чернеют от этого. Спать вы сможете только как все, одновременно переворачиваясь, то на бок, то на спину, разговаривать – тихо и не всегда, а лишь в отведенное время. Охраннику нельзя смотреть в глаза… Все у них, знаете ли, регламентировано до мелочей, за любое отступление следует наказание. Если вы выстоите и не совершите суицида, то все – равно это крах карьеры, распад семьи, позор…

– Что вы от меня хотите? – перебил на этот раз Зеленов Льюиса. Он уже понял, что если бы тот хотел просто посадить его, то не затевал бы данный разговор.

– Вот это другое дело, – облегченно вздохнул Льюис. – Вы догадались, что всех неприятностей можно избежать. Как руководитель бюро я готов убедить свою сотрудницу не раздувать скандала, – он выдержал паузу и сказал другим голосом: – Меня интересует некоторая информация о заводе «Пламя». Отчасти мой интерес вы можете удовлетворить прямо сейчас, отчасти – потом, когда вернетесь в Россию. Мы там свяжемся с вами, а пока заключим письменное соглашение… В случае отказа, я немедленно передаю вас японской полиции. Информация также попадет в газеты. Возможно, вас покажут по телевидению. К сожалению, Хелен Лауринен тоже прославится…

– Оставьте Хелен в покое, – тихо попросил Зеленов.

– Все в ваших руках, – сказал Льюис. Зеленов не понимал своего душевного состояния. Казалось, его убили, но он продолжает совершать какие-то действия по инерции, точно зомби. Еще утром чувствовал себя успешным, более того – счастливым человеком, у которого жизнь бьет через край, а теперь… берет ручку, что-то пишет под диктовку, наносит свою подпись главного инженера российского завода, ставит дату.

Как он будет жить дальше? Льюис давно ушел, а Зеленов все сидел на своем стуле, глядя в одну точку. Мысль о самоубийстве отчетливо пришла в голову, но… как же дочь Маша? Она недавно разошлась с мужем, оставшись с двумя детьми на руках. Кто ее поддержит? Как его жена, недостроенный загородный дом, работа?.. Работа! Он всегда считал, что лучшему в жизни обязан своей работе. А теперь эта самая работа отняла у него все, что раньше дала, и еще – его честное имя. Им нужен завод! Информация о российском оружии. Он согласился сотрудничать. Он, Николай Иванович Зеленов, главный инженер Дзержинского оборонного предприятия «Пламя», стал предателем, американским шпионом… Это случилось более двадцати лет назад. Он надеялся, о нем уже забыли, и вот…

На окраине Москвы, в Ясенево, на закрытой территории, называемой на профессиональном сленге «Лесом», в штаб – квартире Службы внешней разведки, начальник Ближневосточного отдела полковник Грушин, окончив доклад директору по текущим делам, ожидал теперь постановки задачи, ради которой был вызван.

– Артем Александрович, – директор чуть подвинул в сторону бумаги, на которых делал для себя пометки, – мы выяснили личность человека, с которым тайно встречался в Нижнем Новгороде ваш подопечный Пол Льюис, – он передал Грушину цветную фотографию. – Вот, пожалуйста. – Со снимка колючим взглядом из – под густых бровей смотрел мужчина лет сорока пяти с темно – русыми волнистыми волосами, расчесанными на косой пробор, в костюме при галстуке. – Зеленов Николай Иванович. Трудовую биографию закончил в должности главного инженера Дзержинского оборонного предприятия «Пламя». Был в командировке в Японии в то самое время, когда Льюис работал в Токио под крышей бюро переводов «Кен – Транслейшн». Его сотрудницей являлась некая Хелен Лауринен, с которой у Зеленова в Японии случился роман. Выводы делайте сами.

– Медовая ловушка? – горько усмехнулся Грушин. – Учим их, учим…

– Льюис официально прилетал сюда на книжный фестиваль. Его бюро ведь занимается, кроме всего прочего, литературными переводами. Из Москвы улетел в Вашингтон, но мы знаем, что он сейчас базируется в Турции, так? Сфера интересов – Ближний Восток. Если Льюис, не последний в ЦРУ человек, прибыл сюда, чтобы лично пообщаться с Зеленовым, логично предположить, что они не виделись давно, и в лице Зеленова мы имеем дело со спящим агентом. Неплохо бы разобраться, с какой целью агента решили «разбудить»? Зеленов по-прежнему вхож на завод, состоит в совете ветеранов, а предприятие нынче на плаву.

– Есть разобраться! – ответил по-военному полковник Грушин.

Марину Караванову начальство честно предупредило, что полностью отгулять отпуск, возможно, не получится. Документы ее в Москву отослали для предварительного отбора. Москве девушка с Сахалина нужна. Спрашивать, зачем, было бесполезно, и она отправилась в «Горный воздух» кататься на лыжах в надежде, что сия чаша минует ее. Только началось что-то наклевываться с Максимом, вторым помощником с траулера! Правда, она представилась ему журналисткой, поскольку заметила, что мужчины неадекватно реагируют на женщину – офицера ФСБ. Комплексуют из – за своих более мирных профессий, что ли?

Ей больше нравилось кататься вечером. Лыжи скользят по белой скатерти, освещенной фонарями. Внизу – весь Южно – Сахалинск в огнях как на ладони. Волшебно!

На третий день отдыха ее поднял с постели ранний телефонный звонок.

– Петровна, привет! – подполковник Пухов хрипел, – простудился, бедолага. – Спешу обрадовать, вы отзываетесь из отпуска, товарищ капитан, – простуженный голос Пухова выражал сочувствие. – Генерал говорит, предупреждал. Час на сборы, вылетаешь в столицу…

В Шереметьево ее встречал вежливый молодой человек.

– Марина Петровна? Здравствуйте, я – Роман. Как долетели? Давайте вашу сумку.

– Можно просто Марина. Спасибо, хорошо долетела. В общем-то, сумка не тяжелая, – она все же уступила свою поклажу. – Не знала, насколько придется у вас задержаться, поэтому не стала брать пока велотренажер и беговую дорожку, – она посмотрела на Романа. У него были веснушки на длинном носу и смешливые серые глаза. – Ощущение, словно меня ждет кастинг на роль в кино!

– Близко к правде. Только это не кино, а скорее антреприза.

– Сейчас едем знакомиться с «антрепренером»? – высказала догадку девушка с Сахалина. Роман в ответ нахмурился и покивал, что, по-видимому должно было означать, «антрепренер» шутить не станет. Марина итак трусила. Легендарное здание на Лубянке своим внешним видом вызывало у нее ассоциацию с мощной плотиной электростанции. «Кастинг» проходил в кабинете генерал – полковника Непрядова, руководителя департамента контрразведывательных операций. Кроме самого генерала присутствовал полковник Омельченко из Управления ФСБ по Нижегородской области. Марину стали спрашивать о всякой всячине, к работе, казалось, никакого отношения не имеющей, даже про личную жизнь. Ответила коротко: «Не замужем. И не была».