Фотосинтез - Ольга Паволга

9 июля 2008 года

Рассчитай меня, Миша

Рассчитай меня, Миша. Ночь, как чулок с бедра,Оседает с высоток, чтобы свернуться гущейВ чашке кофе у девушки, раз в три минуты лгущейБармену за стойкой, что ей пора,И, как правило, остающейся до утра.

Её еле хватило на всю чудовищную длинуЭтой четверти; жаль, уже не исправить троек.Каждый день кто-то прилепляет к ее окнуМир, похожий на старый выцветший полароидС места взрыва – и тот, кто клялся ей, что прикроет,Оставляет и оставляет ее одну.

Миша, рассчитай ее. Иногда она столько пьёт,Что перестает ощущать отчаянье или голод,Слышит скрежет, с которым ты измельчаешь лёд,Звук, с которым срывается в небо голубь,Гул, с которым садится во Внукове самолёт.Вещи, для которых все еще нет глаголов.

Мама просит меня возвращаться домой до двух.Я возвращаюсь после седьмого виски.В моем внутреннем поезде воздух горяч и сух,Если есть пункт прибытия – путь до него неблизкий,И Иосиф Бродский сидит у меня в купе, переводит духС яростного русского на английский.

Там, за баром, укрывшись, спрятав в ладони нос,Мальчик спит, в драных джинсах, худ, как военнопленный.В этом городе устаешь и от летних гроз, —Был бы Бог милосерд – заливал бы монтажной пеной.Рассчитай меня, Миша. Меня и мой постепенный,Обстоятельный,предрассветныйхмельнойневроз.

5 июля 2008 года.

"Полбутылки рома, два пистолета…"

Полбутылки рома, два пистолета,Сумка сменной одежды – и всё готово!Вот оно какое наше лето…Вообще ничего святого!

Нет! Я против вооружённого хулиганства,Просто с пушкой слова доходчивее и весче!Мне 25. Меня зовут Фокс – я гангстер,Я объясняю людям простые вещи —

Мол, вот это мое. И это мое. И это.Голос делается уверенный, возмужалый.И такое оно прекрасное, наше лето.Мы когда умрем, поселимся в нем, пожалуй.

28 июня 2008 года.

«Вот когда мы бухали, плакали или грызлись…»

Яше

Вот когда мы бухали, плакали или грызлись —Выделялось какое-то жизненно важное вещество.Нам казалось, что это кризис.На деле, кризис —Это ни страдать, ни ссориться, ничего.

Раньше было мало ответов; теперь не стало самих вопросов.Мониторы, турбины, кнопочки вправо-влево, вперед-назад.Как все это заставить летать, отбросивСмысл жизни, которому – здравствуйте, друг Иосиф, —Ни прислать ребяток,ни сунуть денег,ни приказать?

23 июня 2008 года

Грейс

Когда Стивен уходит, Грейс хватает инерциипродержаться двенадцать дней.Она даже смеется – мол, Стиви,это идиотизм, но тебе видней.А потом небеса начинают гнитьи скукоживаться над ней.И становится все темней.

Это больше не жизнь, констатирует Грейс, поскольку товаровед:Безнадежно утрачивается форма, фактура, цвет;Ни досады от поражений, ни удовольствия от побед.Ты куда ушел-то, кретин, у тебя же сахарный диабет.Кто готовит тебе обед?

Грейси продает его синтезатор —навряд ли этим его задев или отомстив.Начинает помногу пить,совершенно себя забросив и распустив.Все сидит на крыльце у двери,как бессловесный большой мастиф,Ждет, когда возвратится Стив.

Он и вправду приходит как-то —приносит выпечки и вина.Смотрит ласково, шутит, мол, ну, кого это ты тутпрячешь в шкафу, жена?Грейс кидается прибираться и мыть бокалы,вся напряжённая, как струна.А потом начинает плакать – скажи,она у тебя красива? Она стройна?Почему вы вместе, а я одна?..

Через год Стивен умирает, в одну минуту,«увы, мы сделали, что смогли».Грейси приезжает его погладить по волосам,уронить на него случайную горсть земли.И тогда вообще прекращаются буквы, цифры,и наступают одни нули.

И однажды вся боль укладывается в Грейс,так, как спать укладывается кот.У большой, настоящей жизни, наверно,новый производитель, другой штрих-код.А её состоит из тех, кто не возвращаетсяни назавтра, ни через год.И небес, работающихНа вход.

19–20 июня 2008 года.

От меня до тебя

От меня до тебяРасстояние, равное лучшей повестиБунина; равное речи в поискеФормулы; равное ночи в поездеОт Пiвденного до Киевского вокзала.Расстояние, равное «главного не сказала».

Я много езжу и наедаюсь молчаньем досыта.Мне нравится быть вне адреса и вне доступа.Я представляю тебя, гундосого,В царстве бутылок, шторок, железных прутьев, —Спящим в купе, напротив.

Это, собственно, все, что есть у меня живого и настоящего.Ни почтового ящика, столь навязчивого, ни вящегоБагажа; я передвигалась бы, будто ящеркаВек, без точки прибытия, в идеале.Чтобы стук и блики на одеяле.

Это суть одиночества, сколь желанного, столь бездонного.Это повод разоблачиться донага,Подвести итоги посредством дольника,Ехать, слушать колеса, рельсы, частоты пульса.Чтобы ты прочел потом с наладонникаИ не улыбнулся.

Чтобы ты прочел, заморгав отчаянно, как от острого,От внезапного, глаз царапнувшего апострофа,Как в je t’aime.Расстояние как от острова и до острова,Непригодных ни для рыбалок, ни для охот.Все маршруты лежат в обход.

8 июня 2008 года.

Чёрный квартал

Майки, послушай, ты ведь такая щёлка,Чтобы монетка, звякнув, катилась гулко.Майки, не суйся в эти предместья: чёлкаБесит девчонок нашего переулка.

Конец ознакомительного фрагмента.