Наречённый для ворожеи - Лариса Тихонова

этом беспомощном состоянии получалось только дышать и смотреть на далёкое небо через просветы в ворохе ветвей, а надо было не разлёживаться и как-то выбираться. Но, ни встать, ни толком повернуться она не могла, и не только из-за пут – первый осенний месяц хмурень остудил землю и тело замёрзло и одеревенело. Зато выколоть себе глаз получилось бы легко, острый сучок одной из веток опасно целился прямо в глазницу на расстоянии всего в полпальца!

«И как только уже не проткнул, пока ворочалась?», – испуганно подумала Рута и осторожно повернула голову набок. Теперь сучок целился лишь в щёку, опять же не приходилось касаться земли разбитым затылком.

Потом дочь ведьмы лежала и внимательно прислушивалась, надеясь сообразить, куда именно её отволокли односельчане. Кажется, к большой дороге для путников. Неподалёку вдруг послышался приближающийся стук копыт и тарахтение тяжёлой повозки. Которую явно влекли сразу несколько лошадей, пущенных галопом, и они пронеслись мимо так быстро, что Рута даже не сообразила закричать.

Потом целую вечность по дороге никто не проезжал, и Рута, чтобы не паниковать, бормотала себе под нос срамные частушки, вставляя туда имена хитромудрых односельчан. Пожалели, называется, не добили. Зато так упрятали, что, возможно, спастись вообще не удастся.

«Если выживу, никому не откроюсь, что мать была ведьмой, – исчерпав запас частушек, пообещала сама себе Рута. – Трудится буду, как все. Уйду в другие края и попрошусь к добрым людям в батрачки. Жаль почти ничего не умею… Эх, матушка, мало ты меня лупила!».

Жалея погибшую мать, Рута погрузилась было в воспоминания, но её собственное незавидное положение надолго отвлечься не давало. К болям в затылке, в затёкшей спине и к давно мучившему ознобу присоединилась и принялась терзать острая жажда.

Дочь ведьмы уже согласна была нырнуть опять в беспамятство и больше оттуда не возвращаться, как вдруг всем телом почувствовала вибрацию земли. В её сторону приближалось что-то многочисленное и многоногое, а когда оно потекло мимо, девочка опознала на слух большое овечье стадо. Однако докричаться до пастухов не получилось! Её собственный голос оказался слишком слабым, ещё и дурные овцы блеяли на все лады.

Зато Рутой заинтересовались собаки пастухов. Принялись крутиться вокруг кучи веток, совать в просветы возбуждённо принюхивающиеся носы, а ещё рычать и лаять.

– Собачки, лайте громче! – принялась подначивать их Рута. – Да где же эти дуралеи пастухи? Тогда, собачки, тяните меня наружу сами! Ату! Взять за ноги, взять!

Растравленные, не понимающие странную команду псы взвыли громче, а один принялся царапать лапами холмик из веток, как раз напротив лица Руты. Мигом расширил просвет в приличную прореху, но кто-то из пастухов, уже издали, призывно свистнул, и обученные собаки бросились вслед за стадом. Вернее две убежали, а одна задержалась и вдруг принялась шумно лакать. Буквально в нескольких шагах от Руты оказалась вода! Неважно даже какая, пусть бы и грязная лужа!

– Эй, оставь и мне! – умоляюще прохрипела девочка. Но пёс продолжал лакать и дочь ведьмы рассердилась: – Такой же дуралей, как и хозяева! А ну пошёл прочь!

Животное повернуло в её сторону морду, на миг ощерилось, но всё же подчинилось. Исчезло из поля зрения, лишь зашуршала под лапами полузасохшая трава. А Рута, поскуливая от нетерпения, опять принялась ворочаться и попыталась перевернуться на живот. В таком положении, извиваясь и отталкиваясь от земли ступнями, можно будет попробовать ползти, но наваленные сверху ветки перевернуться не позволили. Ещё и коварный сучок воткнулся-таки в щёку, которая принялась кровить. Но Рута только зло засмеялась – лежать и помирать от жажды рядом с водой она не будет! Добьётся своего не мытьём, так катаньем.

И решение пришло почти сразу – а что если притянуть воду прямо к себе? Струйка воды не тяжелей, а то и легче струйки зерна, только бы суметь живительную влагу «подцепить». Поднять в воздух.

«А уж мимо собственного рта не промахнусь», – подбадривала себя дочь ведьмы, разминая пальцы на прикрученных к бокам руках. Жаль, что нельзя было вращать кистью целиком, зато, благодаря собаке, Рута знала расстояние до воды. Опять же большая прореха в ворохе веток, словно нарочно, смотрела в ту сторону.

Потом дочь ведьмы сосредоточилась и принялась нашёптывать слова волшбы, с помощью которых когда-то управлялась с зерном в амбаре (в том числе просыпанном мимо сусеков по недогляду). Одновременно она мелко перебирала пальцами, словно пряха, вытягивающая нить из кудели.

С земли немедленно воспарили и поплыли друг да другом сухие травинки и листики. В крошечный поисковый поток затянуло даже неосторожного жука, и Рута брезгливо тряхнула пальцами, сбрасывая весь этот мусор обратно на землю. Она поторопилась и промахнулась, не дотянулась до места, в котором рассчитывала найти воду.

Создав другой поисковый поток – по сути, невидимое продолжение руки, – Рута опять пошарила по земле, и, наконец, «нащупала», что искала. Источник желанной влаги, вот только не вытянула из него ни капли – тыкающийся в воду маленький поисковый поток лишь её раскачивал. Пришлось поискать на земле камешек, поднять повыше и кинуть в воду. И когда тот плюхнулся, создав небольшой фонтан брызг, вот его-то Рута и подхватила. Зашевелила пальцами быстрее, плавно потянула добычу на себя, и в воздухе, наконец-то, повисла струя воды.

Она вытягивалась и вытягивалась, вскоре достигла кучи веток и дочь ведьмы, жадно и нетерпеливо, поймала струю ртом. Принялась пить, немного захлёбываясь и постанывая от наслаждения, и за этим восхитительным занятием не услышала осторожные, словно подкрадывающиеся шаги.

В прореху между ветками вдруг заглянул белобрысый мальчишка, и в первую секунду Рута вообразила, что видит своего деревенского врага. Который заявился вдоволь поиздеваться, раз спорая на расправу чернавка крепко связана. Дочка ведьмы угрожающе нахмурилась, невольно сжала кулаки, и струя воды моментально опала и расплескалась по земле.

Но уже в следующее мгновенье Рута поняла, что ошиблась, незнакомец на её врага походил разве что цветом волос. Брови и ресницы у мальчишки были чёрные, глаза синие и живые, а не оловянные бездушные плошки под соломенными ресницами. Правда, повёл себя незнакомец в точности как старый враг – синие глаза опасно сузились, а лицо сморщилось от отвращения:

– Ох, гадина! – пробормотал он, отшатнувшись.

– Сам такой! Ужо освобожусь, и получишь в ухо! – не осталась в долгу Рута.

– Молчи, девочка! И не шевелись, рядом с тобой змея!

Сказав это, мальчишка моментально пропал. По шуршанию травы Рута поняла – побежал в сторону дороги. Сама же дочь ведьмы в змею почему-то