Человек, который хотел понять все - Бенилов Евгений

двери, он получит точку отсчета и сможет понять хоть что-нибудь. Он ускорил шаг. Перед глазами проплывали двери, взглянуть вперед он по-прежнему не решался. 10/17/Р, 9/17/Р, 8/17/Р... почти перейдя на бег, он миновал дверь с табличкой 2/17/Р. Наконец, в поле зрения вплыла желанная дверь 1/17/Р, однако коридор и не думал кончаться. Догадка забрезжила в мозгу Франца – и увидев табличку 0/17/Р, он не удивился. Сделав по инерции еще несколько шагов, он посмотрел вперед (эхо его шагов, отражаясь от стен, побежало по ломаной линии вперед, вперед, вперед...). Коридор был бесконечным и с этого конца, а очередная дверь, как и следовало ожидать, имела номер –1/17/Р.

Шаркая от разочарования ногами, Франц подошел к ближайшему креслу и сел. Почему-то мешали руки... а, ну да: все это время он таскал с собой окурок сигары и пепельницу. Франц умостил их на подлокотнике кресла и задумался: перспектив видно не было. Хотя... да, возле двери 21/17/Р – «его» двери – он слышал стук пишущей машинки. Франц встал и поплелся назад. Обратная дорога показалась намного длиннее; он тащился, погрузившись в безмыслие, и не сразу заметил, что к звукам его шагов примешиваются равномерные щелчки. Он посмотрел вперед: стеклянное табло над одной из дверей мигало. Большого интереса к такому развитию событий он почему-то не испытал и даже не ускорил шаг.

Оказалось, что табло мигало как раз над дверью 21/17/Р. «Входите», – прочитал Франц и постучал. За дверью послышался грохот, будто там уронили что-то тяжелое, но ответа не последовало.

Франц нажал на дверную ручку и шагнул вперед.

2. Комната 21/17/Р

Комната, где он оказался, была невелика и захламлена. Вдоль стен стояли массивные допотопные шкафы мореного дерева с застекленными дверцами, сквозь пыльные стекла виднелись неровные ряды картонных папок. На шкафах и под шкафами лежали неровные стопки конторских книг, из расположенной в углу урны извергался поток скомканных бумаг. В другом углу, на полу стояла пишущая машинка. Посередине комнаты высился монументальный двухтумбовый стол, заваленный толстым слоем бумажного хлама; позади валялось, опрокинутое на бок, обшарпанное кресло. Перед столом стоял стул. Комнату освещало скудное мерцание лампы дневного света, окон не было. Людей тоже.

Франц шагнул вперед, опустился на стул, взял со стола первый попавшийся лист бумаги и стал читать. Текст начинался с полуфразы: «...в случае психологического шока регистрируемого первичный регистратор должен повторить Обращение еще раз, придавая повышенное значение артикуляции и фразировке».

– Что за бред? – скрипучим от долгого молчания голосом произнес Франц. – Какое еще Обращение? – он откашлялся.

Посередине страницы текст был разорван заголовком:

§3. Действия первичного регистратора в критических ситуациях

Далее следовало:

«Настоящий раздел посвящен описанию действий первичного регистратора в так-называемых критических ситуациях (в дальнейшем – КС). Все КС подразделяются на три группы:

КС, связанные с личностью регистрируемого;КС, связанные с личностью первичного регистратора;КС, связанные с природными катаклизмами.

Типичным примером КС 1-й группы является вышеупомянутый психологический шок регистрируемого. Критической ситуацией также считается обострение какой-либо болезни у одного из лиц, состоящих в отношениях регистрирования. Что же касается КС 3-й группы, то за время существования Регистратуры таковая была зафиксирована лишь однажды (см. Приложение 5); соответственно, понятие КС 3-й группы включается в Методические указания лишь согласно традиции, а сопутствующие разъяснения ввиду их неактуальности сведены к минимуму.

Перейдем теперь к подробному описанию КС, возникающих при формировании...»Здесь текст обрывался. Ниже последней строчки располагался номер страницы – 14.

Заинтригованный Франц начал рыться на столе в поисках следующей страницы, но сразу понял, что шансы малы: желтая от времени бумага лежала в несколько слоев. Ему попался титульный лист от «Дополнительных разъяснений к методическим указаниям первичному регистратору», копия Приказа по Регистратуре № 206/11 «Об усилении борьбы с непроизводственным расходом бланков» и уйма других документов. Попадались и разрозненные листы «Методических указаний первичному регистратору», однако искомая пятнадцатая страница исчезла без следа, а понять что-либо в остальных было невозможно. Франц нерешительно посмотрел на папки в шкафах (они могли содержать какую-нибудь связную информацию), но вдруг понял, что слышит тихое сопение. Привстав, он перегнулся, чтобы заглянуть за стол, и... отпрянул.

Скорчившись на четвереньках, из-под стола выглядывал пожилой человек в очках. Глаза человека были полны слез.

Воцарилось неловкое молчание.

3. Иван Иоаннович

Франц разлепил внезапно высохшие губы:

– Кто вы?

Пожилой человек завозился, слегка изменив позу. Лицо его от неудобного положения покраснело и покрылось испариной.

– Вам плохо?

Человек дернулся и неожиданно завопил резким, гнусавым дискантом:

– Да, мне плохо, милостивый государь!... Я слишком стар, чтобы долго сидеть скрючившись... и это унизительно! Да-с, молодой человек, унизительно!

Франц оторопел.

– Отчего же вы не встаете? – спросил он неуверенно. – Вам помочь?

Кряхтя и всхлипывая, старик встал и медленно, с усилием поднял кресло. Eго лицу покраснело, по щекам текли скудные слезы.

– Кто вы? – осведомился Франц.

– Первичный регистратор.

– А почему плачете?

Старик закрыл лицо ладонями и зарыдал в голос...

Лишь через две минуты увещеваний всхлипывания стали реже, и Регистратор отнял ладони от лица. Он все еще выглядел, как побитая собака, однако согласился сесть в кресло и заговорил более или менее связно.

– Понимаете ли, молодой человек, я проходил переподготовку – два года. А потом вышел на службу. Да-с, молодой человек, вышел на службу, хотя некоторые утверждали... – голос его дрогнул, и он замолчал.

– И что? – подбодрил Франц.

– Я сидел здесь по восемь часов в день! – неожиданно выкрикнул старик. – Пять дней в неделю!! Два месяца!!! И ни одного регистрируемого за все время... – голова его тряслась, на шее набухли жилы.

– Стоит ли из-за этого переживать? – попытался успокоить его Франц.

– Стоит! – горечью возопил старик. – Ибо я того... сплоховал! Они, наверное, были правы.

– Кто «они»?

– Те, на переподготовке... – глаза Первичного Регистратора снова подернулись слезами, и Франц поспешно