Чистовик - Сергей Лукьяненко

— Так вы знаете о функционалах? — тупо повторил я.

Нет, а чего я удивляюсь? Все-таки я проработал несколько дней функционалом-таможенником, и через башню между мирами шастали и политики, и бизнесмены, и какие-то молодые поп-звезды с приятелями. Ко мне с инспекцией приходили политик и юморист. Достаточно много народа, чтобы понять — в Москве о функционалах знают несколько сотен обычных людей. Может быть, даже несколько тысяч. Те, кто входит в высшие эшелоны власти, бизнеса, массовой культуры, — они посвящены. А этот юноша не так-то прост, сразу видно…

Саша засмеялся:

— Знаю, знаю! Ну, как вам еще доказать? Хотите, назову таможни, которые есть в Москве?

— Лучше назовите пару чужих миров, куда вы ходили.

— Вероз! — немедленно сказал Саша.

— Нет такого мира! — с радостью отпарировал я.

— Ну как же нет? Это где города-государства. Где феодализм такой смешной с паровыми машинами… — Он прищелкнул пальцами. — Где Нут, Кимгим, Ганцзер…

Я кивнул. Да, конечно. Из моей таможни был выход в город-государство Кимгим. Очень милый город. Но помимо него существовали тысячи других городов-государств…

— Верю, — сказал я.

— Еще Заповедник, — продолжал Саша. — Еще…

— Верю, верю… — Я снова глотнул пива. — Да. Неожиданно как-то.

— Так какой вы функционал? — все с тем же доброжелательным любопытством спросил Саша. — Простите, если я излишне назойлив, если вам не хочется отвечать…

— Я таможенник, — признался я. Не уточняя, что уже бывший.

— И при этом способны путешествовать?

— Да.

— Фантастика! — Само существование функционалов Сашу ничуть не удивляло. — Ну, за это будет не грех и рюмочку… или как?

Он запустил руку в чемодан и жестом фокусника извлек фляжку «Мартеля».

Я покачал головой.

— Спасибо. Не стоит. Таможня под утро.

Саша засмеялся:

— А вы шутник! Функционал, робеющий перед таможней… — Он вдруг посерьезнел. — Границы, таможни… все строим и строим стеночки. Простым людям вред, а бандитам все равно не преграда… кому это нужно-то?

Вот странное дело. Говорил он вроде как искренне, и с его словами я был совершенно согласен. Но как-то наигранно все звучало, будто с трибуны. Невольно вспомнился политик Дима.

Неужто это у них всех — профессиональное?

— Никому не нужно, — все-таки согласился я.

— Вот, к примеру, возьмем Вероз — будто лоскутное одеяло, а настоящих границ почти и нет, — продолжал Саша, ловко нарезая бастурму. — Такой чудный, уютный мирок… знаете, я иногда подумываю, а не переселиться ли туда?

— Скажите, а как вы узнали про функционалов? — спросил я. — Про другие миры?

— По штату положено. — Парень широко улыбнулся. — Когда стал референтом у Петра Петровича, он меня и ввел в курс дел. Сами понимаете, дела требуют быть при шефе везде!

Мне показалось, что основным в его словах было «референт у Петра Петровича». Это уж точно было опознание по системе «свой-чужой». Как бы предполагалось, что функционал должен знать… и отреагировать.

— Как он? — спросил я, даже не уточняя кто. — Поправился?

Наверняка неведомому Петру Петровичу, которому по штату положены доверенные референты, не меньше полтинника. А в этом возрасте, да еще среди чиновников на грани бизнеса и политики, абсолютно здоровых людей нет.

Саша мигнул. Сказал:

— Тьфу-тьфу. Водички попил, диету подержал…

— Карлсбад? — наугад продолжил я.

И снова попал.

— Да, как обычно… — Вот теперь я для Саши окончательно стал «своим». Его перестала тревожить и моя вольность в передвижениях, и то, что он меня не знал. Откупорив бутылку и себе, Саша спросил: — Слышал анекдот про функционала-гинеколога?

— Ну? — неопределенно спросил я.

— Функционал-гинеколог забегает в кабинет коллеги и говорит: «Иди за мной! У меня такая пациентка…»

Вся беда тусовочных анекдотов в том, что они переделываются из обычных. И даже если ты не сумасшедший поклонник книг про Гарри Поттера, игры в МТГ или, упаси Господи, музыки в стиле рэп — ты все равно знаешь все их анекдоты. Заменяй Чапаева на Поттера, а Петьку на Рона; «с бубей зашли» на «ману тапнули»; Пугачеву — на Тимати или Дэцла. Так они все и создаются.

Из вежливости я все же улыбнулся. И рассказал в меру пошлый анекдот о суде над слишком любвеобильным грузином.

Саша жизнерадостно заржал, подвигая мне бутылку пива. Он был явно доволен случившейся компанией.

Я, если честно, тоже.

Мы пили пиво. Несколько раз выходили покурить — я угостил спутника реквизированными в Котиной машине «Treasure» и заслужил еще один одобрительный взгляд. Пива нам не хватило, и Саша вызвался сходить за ним в вагон-ресторан. Конечно, там английского эля не нашлось, но, как известно, после третьей бутылки понты пропадают, и все пиво становится одинаково вкусным.

Где-то во втором часу ночи мы легли спать — в самом благодушном настроении. Александр мгновенно захрапел, но за перестуком колес это меня как-то не очень тревожило. Вентиляция в вагоне работала, что было совсем уж редким счастьем для украинского поезда. Подложив руку под голову, я лежал на спине, смотрел в бегающие по потолку отсветы фонарей — мы приближались к какому-то городку.

Интересные дела… Из всех пассажиров достался попутчик, знающий о функционалах. Да еще и ловко разговоривший меня. Совпадение? Или ловушка? Я вырвался из системы. Нарушил законы функционалов. Можно прямо сказать — поднял мятеж. Победил полицейского Андрея, убил акушерку Наталью, а потом ухитрился уйти от куратора… от своего бывшего друга Коти.

Конечно, если исходить из здравого смысла, то совпадение маловероятно и Саша — «засланный казачок». Но с другой стороны, если полагаться на здравый смысл, то я давным-давно лежу на больничной койке и брежу — потому что разве можно поверить в иные миры, куда ведут тайные двери, разгуливающих по городу функционалов и управляющих всем этим таинственных экспериментаторов?

Я поднял руку, сонно посмотрел на стальное колечко, надетое на палец. Все, что осталось от моей функции…

Надо спать. Вряд ли попутчик, случайный он или подосланный, собирается напасть на меня ночью. Не было у меня ощущения опасности, а своим предчувствиям я доверял. Завтра с утра приеду в Харьков, буду искать Василису, женщину странную, но чем-то внушающую доверие…

Поезд все замедлял и замедлял скорость. Издалека донесся лязгающий железный грохот вокзальных громкоговорителей: «Скорый поезд номер девятнадцать… Москва — Харьков… прибывает на второй путь…» По стене поплыл яркий прямоугольник света, выхватывая прижатые резинкой брюки, заброшенные на сетчатую полку вместе с мятым свитером носки (да, я свинья, извините!).