"Мне сопутствовала счастливая звезда..." (Владимир Клавдиевич Арсеньев 1872-1930гг) - Амир Хисамутдинов

Штабс-капитан Арсеньев заполнял страницы своего дневника различной информацией, имеющей военное значение: проходимость дорог, крутизна склонов, болотистые места, через которые проходят тропы. Понимая важность топонимических сведений, он на топографических картах писал названия рек и по- русски, и по-китайски; измерял ширину речных долин, скорость течения, определял тип дна. Важным был и раздел дневника «Сведения о японских шпионах», сюда штабс-капитан заносил следующие сведения: «Не заходили ли японцы в данные местности, что здесь делали, о чем выспрашивали, чем интересовались, не проводили ли съемок, откуда пришли, куда отправились. Способы выполнения ими своих задач».

Во время экспедиции В.К.Арсеньев сделал для себя открытие: «Орочи называют себя УДЭ. Название ороч или орочен им известно лишь от русских». Исследователь решил заняться изучением жизни этого народа, неизвестного тогда науке. Целые страницы его дневника заполнены описанием нравов и обычаев аборигенов.

Отметил Арсеньев и аполитичность населения. «Жители поста Св. Ольги, писал он, как и все вообще русские люди, к прошедшей войне и к беспорядкам относятся скорее равнодушно и безразлично. Одна — две беспокойные личности не находят поддержки в своих горячих спорах, они естественно волей неволей стушевываются и их не слышно. Этому способствует обособленное, отдаленное положение самой Ольги, да еще, вдобавок, изолированность от такого политического центра Дальнего Востока, как Владивосток, полным отсутствием каких бы то ни было пароходных рейсов».

Бродя по богатейшей Уссурийской тайге, Арсеньев с тревогой смотрел, как уничтожаются ее сокровища. По его мнению, наиболее страшным изобретением были так называемых лудевки ловушки загоны для зверей при таежных охотничьих фанзах. Сам азартный охотник, В.К.Арсеньев восклицал: «Невольно поражаешься количеству зверей, которые уничтожаются без времени, без необходимости и сроков этими ловушками… Боже мой! Как бы процветала фауна и флора, если бы человека не было. И он еще осмеливается называть себя царем природы. Нет, он бич земли! Это самый ужасный хищник, беспощадный, свирепый, ужасный. Чем мне чаще приходиться бить разного зверя, тем все более и более я убеждаюсь, что рано или поздно я брошу этот вид охоты».

Арсеньев подметил, что «Хребет Сихотэ Алинь имеет громадное значение и в этнографическом, и в зоологическом, и в метеорологическом отношении, и с точки зрения флоры. Исстари там жили гольды, здесь орочи. На востоке олень и фазан, на западе их нет совершенно. На западе хлеба и другие возделываемые растения созревают раньше на 2–3 недели, чем у моря. На западе больше снегу, здесь на востоке его почти нет. Там рыхлый, мягкий, здесь быстро обледенивает и становится куском крепким и колется при падении и при ударе. На востоке орехи, на западе их нет. На западе мошка и комары в изобилии, на востоке их значительно меньше. На востоке туман с моря. На западе его нет или чрезвычайно мало. На западе лес преимущественно хвойный, строевой, красный. На востоке более лиственный, чаще встречаются поляны и открытые места. На востоке все скалы превратились в россыпи под влиянием сырости моря и ветров: на западе этого нет или очень мало. На востоке много цветов ирисы, орхидеи и лилии, колокольчиковые и другие. На западе они чахлые и их значительно меньше. Вообще на востоке растительность богаче, шире и пышнее. На западе преобладают мхи. На востоке болот меньше. На западе они почти сплошные. На востоке зима слабая, лето прохладное»

В.К.Арсеньев и братья Худяковы

В этом путешествии Арсеньев полюбил горы Сихотэ Алинь. В дневнике он отметил, что маньчжурское слово «Сихотэ Алинь» местные китайцы переделали по своему «Сихота Линь», т. е. «Перевал западных больших рек» и были абсолютно правы: действительно, к западу от водораздела текли большие реки: Ваку, Иман, Бикин, Хор и т. д. Местные же крестьяне называли Сихотэ Алинь «Проходным рубцом».

ПО УССУРИЙСКОМУ КРАЮ С ДЕРСУ УЗАЛА

Множество открытий сделал Арсеньев, путешествуя в дебрях Приморья в те летне-осенние дни 1906 года. Именно тогда родился знаменитый путешественник и появились первые строки литературного произведения, которое он назовет «Дерсу Узала». Неожиданная встреча с будущим героем книги произошла 3 августа. В тот день с восходом солнца все были уже на ногах и после завтрака пошли вверх по реке Тадуши. Так как на обратном пути предстояло идти той же дорогой, Арсеньев шел без работы, тем более, что все вещи, в том числе и инструменты оставались на Ли Фудзине. Путешественники торопились как можно скорее дойти туда. В пути им встретилась еще одна китайская фанза, в которой они пообедали: гостеприимные хозяева угостили их пельменями. У другой фанзы, сооруженной рядом с ловушкой лудевой, расположились на ночлег. Вечером, когда все сидели у костра, а Арсеньев по обыкновению делал записи в своем дневнике, послышался мужской голос. Вот как описан этот памятный эпизод в книге Арсеньева:

«Здравствуйте, — сказал кто-то сзади. Я обернулся. У нашего огня стоял пожилой человек невысокого роста, приземистый, с выпуклой грудью, несколько кривоногий. Его плоское лицо было покрыто загаром, а складки у глаз, на лбу и щеках красноречиво говорили, что ему лет около 50-и. Небольшие каштанового цвета редкие усы, редкая, в несколько волосков, борода, выдающиеся скулы у глаз изобличали в нем гольда. Он опустил ружье прикладом на землю и начал закуривать. Одет он был в какую-то жесткую брезентовую куртку, манзовские штаны и улы, в руках у него были сошки — непременная принадлежность инородца. Глаза его маленькие с поволокой у крайних углов казались зоркими и дышали умом, сметливостью и гордостью».

На вопрос путешественников, кто он такой, пришелец с оттенком гордости ответил, что он не китаец, а гольд, живет в тайге, где и добывает себе пропитание.

— Зовут-то тебя как? — спросил кто-то гольда.

— Имя — Дерсу, фамилия — Узала, — ответил тот.

— Дерсу Узала? — переспросил Арсеньев. — А как же это перевести на русский язык? Что это означает?

Охотник на минуту задумался, а потом сказал с тем же оттенком гордости:

— Моя думай, что это ничего не значит, а просто имя и фамилия.

«Я видел перед собой первобытного охотника, — вспоминал позднее Владимир Клавдиевич, — который всю свою жизнь прожил в тайге. Из его слов я узнал, что средства к жизни он добывал ружьем и предметы своей охоты выменивал у китайцев за табак, свинец и порох и что винтовка ему досталась в наследие от отца. Потом он рассказал мне, что ему теперь пятьдесят три года, что у него никогда не было дома, он вечно жил под открытым небом и только зимой устраивал себе временную юрту из корья или бересты».