Идеальный жених - Саманта Джеймс

– Не смей – что? – Как это бывало всегда, невозмутимое спокойствие ненавистного младшего сына только привело маркиза в еще большую ярость.

– Не смей так смотреть на меня!

– Как – так?

– Так, как смотрела она!

Джастин почувствовал, как в нем разом будто всколыхнулось что-то... словно глубоко внутри его вдруг вскрылся какой-то нарыв и наружу бурным потоком хлынули незнакомые ему самому чувства – боль, гнев, возмущение. Чувства, которые он не мог, а может, и не хотел держать в узде. В эту минуту он люто ненавидел отца. Ненавидел за то, что тот своим деспотизмом сломил тихого и безропотного Себастьяна, превратив его в тряпку. Ненавидел за тот пустой взгляд, которым отец обычно смотрел на младшую сестренку. Джастин ненавидел его до такой степени, что не боялся даже, что отец прикажет выпороть его розгами.

Он ненавидел отца... точно так же, как отец ненавидел его самого. Теперь он в этом больше не сомневался.

– Кто – она? – ледяным тоном процедил он. – Ты хочешь сказать мама?

Дикая ярость вспыхнула в глазах маркиза.

– Закрой рот, щенок!

Тяжелая пощечина обожгла Джастину лицо.

Удар был такой силы, что мальчик кубарем покатился по земле. Но теперь он сам вскочил на ноги. В зеленых глазах мальчишки горела такая неукротимая злоба, что отец невольно попятился.

– Не дождешься! – крикнул он в лицо отцу. – Мама любила тебя не больше, чем я, отец! Не больше, чем Себастьян... да и любой другой, если хочешь знать! Может быть, именно поэтому она и сбежала из дому!

Лицо маркиза потемнело, как грозовая туча.

– Как ты смеешь так говорить со мной?! Наглый, злобным щенок! Ты такой же порочный, как она! Будь ты проклят... проклят! Проклят! – Губы маркиза злобно искривились.

Отец уже не в первый раз осыпал его грязными словами... да и, наверное, не в последний. Причем такими... Джастин скорее бы умер, чем признался кому-нибудь, как называет его отец... даже Себастьяну.

Но сейчас он смело смотрел в глаза бесновавшемуся отцу. Джастин не дрогнул... даже не позволил себе моргнуть, хотя каждое слово, срывавшееся с губ отца, словно отравленный кинжал, вонзалось в его душу, разрывало на части сердце. Наконец маркиз выдохся, и воцарилась тишина. С вызовом глядя на отца, Джастин надменно вздернул вверх подбородок.

– Настолько я понимаю, сэр, вы закончили?

В том, как это было сказано, чувствовалось нескрываемое презрение. Презрение тем более странное и ужасающее, что исходило от ребенка его возраста. С проклятием рассвирепевший маркиз снопа поднял кулак и шагнул к непокорному сыну.

И тут непонятно откуда вдруг появился Себастьян.

– Папа, не надо! – закричал он, закрыв собой младшего братишку.– Ты только взгляни, что у Джастина с рукой! Ужас какой! С ней явно что-то не так!

Послали за доктором. Собрав все свои силы, Джастин кое-как доковылял до дома и упал на кровать. Осмотрев его, доктор выразительно поднял бровь.

– Рука сломана. Вот тут, в запястье, – поцокав языком, объявил он. – Думаю, я смогу поставить кость на место. Но не стану скрывать, мой мальчик, мне придется сделать тебе больно... чертовски больно. – Он сочувственно подмигнул Джастину. – Так что не стесняйся, вопи во все горло – тебе будет легче.

Темный силуэт маркиза появился из-за спины доктора. Взгляды отца и сына скрестились, словно обнаженные клинки. И Джастин внезапно почувствовал, что в горле застрял комок. Глаза у него защипало... фигура отца вдруг расплылась. Он с досадой моргнул и снова увидел маркиза совершенно отчетливо.

Ему вдруг бросилась в глаза издевательская жестокая усмешка, кривившая тонкие губы отца. И Джастин мгновенно понял, что отец с нетерпением ждет... жаждет услышать, как он станет рыдать и выть от нестерпимой боли. Губы Джастина побелели, превратившись в одну тонкую полоску. «Мать не захотела противостоять отцу, – подумал он. – Себастьян не смог. А я... я должен».

Себастьян похлопал младшего брата по плечу.

– Джастин, – услышал он его шепот, – ты меня слышишь? Все будет хорошо, только ты...

– Хорошо?! – яростно крикнул Джастин. И его ненавидящий взгляд вновь скрестился со взглядом отца. – Я не буду плакать! Ты меня слышишь? Не буду! Никогда!

Доктор, удовлетворенно кивнув, шагнул к нему.

Раздался сухой треск и громкий щелчок, когда сломанная кость встала на место. Худенькое мальчишеское тело Джастина содрогнулось. Спина выгнулась дугой. Он вцепился в подушку с такой силой, что даже костяшки пальцев побелели. Но он молчал. Все закончилось быстро. Когда он снова упал на подушки, лицо его было мертвенно-бледным и мокрым от пота. Но он не плакал. Ни звука не сорвалось с его губ... Маркиз презрительно фыркнул. Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.

Испорченный негодяй.

При любом удобном случае, при каждой возможности маркиз, стараясь побольнее оскорбить младшего сына, снова и снова повторял: «Испорченный негодяй!» Он кричал это на весь дом. Он выплевывал эти слова ему в лицо. Он злобно бормотал их себе под нос, даже когда оставался один и никто не мог слышать его.

За годы юности Джастин Стерлинг ни разу не видел, чтобы при известии о его успехах в глазах отца вспыхнула гордость за младшего сына. Ни единого раза! Впрочем, надо отдать ему должное, он особенно и не стремился порадовать отца – видимо, понимал, что нечего и пытаться. Маркиз презирал его – и не скрывал этого.

Время шло, голенастый подросток рос и с годами превратился в высокого, широкоплечего, симпатичного молодого человека. Его пребывание в Итоне было ознаменовано многочисленными дерзкими выходками и горой возмущенных писем, которыми заваливали старого маркиза. Недовольство отца поведением младшего сына с каждым годом росло, увеличивая и без того свойственную Джастину любовь к бунтарству. О да, давнишний проступок его матери бросил тень на всю их семью, но и Джастин со своей стороны сделал все, чтобы опорочить семейную честь навсегда. Его выходки были чудовищны, его поведение – возмутительно. И все, что бесило отца, доставляло неизъяснимое наслаждение ему.

Именно тогда он понял, как восхитительно сладка месть.

Он пил. Он играл. Он волочился за каждой юбкой. Его отец знал об этом, и злоба его росла с каждым днем.

Как-то раз теплой июньской ночью, в то лето, когда ему стукнуло восемнадцать, Джастин, спотыкаясь на каждом шагу, ввалился в дом незадолго до рассвета. Он провел весьма приятный вечер в компании дочки местного мельника с бутылкой портвейна и благодаря столь приятному обществу чувствовал, что едва держится на ногах от усталости. К слову сказать, девчонка оказалась весьма и весьма изобретательной, чего он совсем не ожидал. Джастин похотливо ухмыльнулся, припомнив, какие штуки выделывала эта проказница своими пухленькими губками. Вот чертовка, подумал он, и кто бы мог подумать?