Любовница на двоих - Юлия Шилова

Если этот гребаный таможенник догадается, что я беременна, мне крышка. Впрочем, моя беременность может вполне сойти за полноту. Толстая я, и все тут! Люблю поесть! Побольше и повкуснее. Побольше — это точно, а вот насчет того, что вкусно… Денег у меня на вкусную еду нет, да и никогда не было. Ошиваюсь на оптовых рынках, стою в очередях, а покупаю несколько граммов, вызывая раздражение и ненависть продавщиц. В дорогие магазины я ходить не могу: смотришь на красочные упаковки, ловишь ароматные запахи и чувствуешь себя самым настоящим изгоем, а если еще мимо пройдет какая-нибудь респектабельная пара, везущая огромную тележку, доверху набитую всякими деликатесами, так вообще пропадает всякое желание жить. Хочется прямо в магазине на себя руки наложить. Это же сколько денег получать нужно, чтобы такие тележки отоваривать!..

Наконец подошла моя очередь. Я изобразила подобие улыбки и посмотрела на таможенного служащего воинственным взглядом. Пусть только попробует придраться… Я без боя не сдамся! Для меня обратной дороги нет.

Служащий взял мой паспорт и, развернув его на страничке с фотографией, пристально посмотрел мне в лицо. Было бы намного хуже, если бы его заинтересовал мой живот.

— Вы говорите по-английски? — спросил таможенник.

Я залилась алой краской и промямлила:

— Ноу.

Он разочарованно покачал головой и, поставив в моем паспорте штамп, протянул мне документ. Не веря, что все преграды уже позади, что все получилось, я лихо смахнула пот со лба и, резко остановившись, отбила чечетку. Чопорные американцы смотрели на меня с нескрываемым удивлением и что-то бормотали себе под нос. Потанцевав пару минут, я посмотрела на окружившую меня публику и громко крикнула:

— Привет, Америка! Русские приехали, встречай как положено!

Глава 2

Увидев табличку с фамилией «Иванова», я подошла к высокому молодому человеку внушительных габаритов и, разведя руками, произнесла:

— Иванова — это я. Собственной персоной, так сказать.

— Ты что, и в самом деле Иванова?

— Ну да… Могу паспорт показать.

— Я не таможня, чтобы ты мне паспорта показывала, — сплюнул прямо на пол детина. — Ты ж вроде беременная…

— Не вроде, а беременная. Что, не похоже?

— Просто располневшая русская баба, которая начинает свое утро с манной каши и пышной булочки…

— Это ты зря. У нас крупы нынче подорожали… А к манной каше еще масло сливочное нужно, а мои родители уже давно на маргарин перешли.

А ты, значит, сюда приехала затем, чтобы в дальнейшем маргарином не злоупотреблять?

— И не только маргарином… Но и китайской обувью, которая разваливается прямо на глазах.

— Тогда какого черта ты чечетку отплясываешь и внимание привлекаешь?!

— От радости. Я вот смотрю, ты мой соотечественник, а ведешь себя спокойно. Прямо по-американски. Полнейшее отсутствие эмоций на лице. Американизировался.

Молодой человек ухмыльнулся и вновь сплюнул на пол:

— А что я, по-твоему, до потолка прыгать должен, что ли?!

— Нет, конечно. Просто ты здесь прижился. Освоился, так сказать. А я, может, в первый раз заграницу увидела.

Я мечтательно улыбнулась. Детина же, наоборот, оскалился и посерьезнел:

— Ладно, хватит базарить… Ты, это… Контракт подписала…

— Подписала…

— В контракте было сказано, что ты имеешь право чечетку отбивать?!

— Нет.

Так вот и я про то же. Там сказано, что ты должна вести спокойный образ жизни. Побольше спать, жрать овощи, учиться правильно дышать и не делать никаких резких движений. Ты же, дура, ребенка под сердцем носишь. Тем более не своего. И должна ты его выносить, как положено. Если родится какой-нибудь приплюснутый урод, не увидишь денег как своих ушей. Той семье, для которой ты вынашиваешь дитя, нужен только здоровый ребенок. Понимаешь? Здоровый!

— Понимаю, чего тут непонятного, — кивнула я.

— Ну вот и хорошо. Считай это предупреждением. Уяснила?!

— Уяснила.

От этого разговора мое настроение испортилось, а весь былой энтузиазм куда-то улетучился. Мы сели в какой-то автомобиль, марку которого я не знала: для меня иностранные автомобили все равно, что летающие тарелки. Я могу отличить разве что седьмую модель «Жигулей» от восьмой:

Детина завел мотор и окинул меня заинтересованным взглядом.

— Иванова, а как тебя зовут-то?

— Ольга.

— Точно. У меня где-то записано. Иванова Ольга Николаевна.

— А тебя?

— Лев. Я твой гид. Буду с тобой постоянно. Помогу поближе познакомиться с Америкой.

— Правда?!

Я захлопала в ладоши.

— Ты покажешь мне всю Америку?!

— Ну не всю… Но кое-что ты увидишь.»

— Послушай, а ты здесь давно? — с любопытством спросила я.

Лев нахмурил брови, всем своим видом показывая; что на вопросы личного плана он отвечать не собирается. Так и не дождавшись ответа, я, как завороженная, принялась рассматривать высотные здания и дорогие особняки. Америка… Шикарные иномарки, не менее шикарная автострада, море манящей рекламы и бегущие по своим делам… иностранцы.

Машина остановилась у довольно дорогого особняка, выполненного в современном стиле.

— Вот это да, — выдохнула я, переведя дыхание. — Не домик, а сказка. Если не ошибаюсь, это дом родителей моего будущего ребенка..

— Это не твой ребенок, — резко перебил меня Лев.

— Как это не мой? Я же его ношу.

— Ты его уже продала.

— Пока еще нет. Как же я могу его продать, если он не родился?! Это же как в бизнесе. Товар — деньги. Деньги — товар. Все строго по Карлу Марксу.

— Тоже мне, бизнесменша хренова! Ты подписала контракт. То, что ребенка носишь ты, еще ни о чем не говорит. Уже сейчас ты не имеешь к нему никакого отношения.

— Если я не имею к нему никакого отношения, давай деньги прямо сейчас! — вспылила я.

— Ага, держи карман шире! А вдруг ты сдохнешь при родах вместе с выродком!

Я с трудом сдержалась, чтобы не отвесить малоприятному типу пощечину. Тип это понял и постарался смягчить ситуацию.

— Ну, ладно, ладно… Надулась как мышь на крупу… Тебе расстраиваться нельзя. Выражайся впредь осторожнее — тогда никаких недоразумений не будет. А особняк никакого отношения к той американской семье не имеет. Это обычный дом для гостей.

— А мне говорили, что я буду жить прямо в американской семье, которая возьмет моего ребенка… Вернее, не моего, — быстро поправила я себя, — а того, которого я рожу.

— Не все так просто, как ты думаешь. Нужно все обстряпать так, будто рожала сама хозяйка дома, чтобы у соседей не было никаких подозрений. Сейчас она подкладывает на живот подушку. Понимаешь?