Большая игра - Дмитрий Зыкин

Карягин и в эту тяжелую минуту не утратил мужества и приготовился стоять до тех пор, пока все не умрут с голода. О сдаче замка он не помышлял, а ночью отправил армянина Юзбаша с заданием тайно пробраться сквозь персидские порядки и передать просьбу о помощи генералу Цицианову. Юзбаш блестяще выполнил поручение и не только добрался до Цицианова, но еще и вернулся в замок с провизией. К сожалению, у Цицианова людей было совсем немного и выделить помощь он не смог.

Еду разделили поровну, не делая различий между солдатами и офицерами, но ее хватило лишь на сутки. И тогда храбрый Юзбаш вызвался добывать продовольствие. Ему дали в подчинение несколько человек, и он провел несколько успешных вылазок. Это позволило отряду Карягина продержаться еще неделю. Незадачливый Аббас-Мирза вновь сменил тактику. На этот раз он решил подкупить Карягина, обещая всевозможные награды и почести, да еще и призывая его перейти на службу шаху. Карягин пошел на хитрость и взял четыре дня на размышление, причем потребовал от Аббас-Мирзы продовольствия. Так русский отряд, наконец-то, смог нормально поесть и подкрепить силы.

Когда время вышло, Карягин и его отряд скрытно покинули крепость и захватили другой укрепленный пункт — Мухрат, более удобный для обороны, чем Шах-Булах. Подвиг Карягина и его людей сорвал планы персов ударить по Грузии и дал время Цицианову стянуть в единый кулак силы, разбросанные на большой территории. А что касается героического отряда Карягина, то он в конце концов пробился к своим. Узнав об этом, царь наградил Карягина золотой шпагой с надписью: «За храбрость», а Юзбаша — медалью и пожизненной пенсией. Тяжко страдавший от множества ранений Карягин отказался уходить на покой, несколько дней спустя отправился на бой с армией Аббас-Мирзы и вновь совершил подвиг. Его батальон атаковал лагерь персов. Имя русского командира стало внушать противнику ужас, и когда они узнали, что появился Карягин, то они бросились бежать, оставляя орудия и знамена.

К сожалению, Карягин не дожил до победы в войне. Сказались ранения, полученные в битвах, и когда в 1807 году он заболел лихорадкой, организм не справился. Героя не стало, но незадолго до смерти Карягин успел получить свою последнюю награду— орден Святого Владимира 3-й степени. В русской армии имя Карягина передавали из поколения в поколение. Он стал легендой и примером для солдат и офицеров последующих эпох.

А русско-персидская война продолжалась. В 1806 году принц Аббас-Мирза оказался разбит дважды. Русские заняли Дербент, Баку, Эчмиадзин, Нахичевань и Кубу. В 1808 году иранцы попытались наступать в Грузии, но были побеждены в бою у Гумры. На следующий год неугомонный Аббас-Мирза двинулся на Елизаветполь (Гянджа), но поспешил ретироваться, едва встретившись с русским авангардом под командованием генерала Паулуччи.

Бесконечные поражения никак не могли охладить воинственный пыл иранцев, и летом 1808 года они опять атаковали Карабах. Там вновь оказались разбиты, на этот раз полковником Котляревским при Мегри. В сентябре русские снова взяли верх над противником, теперь уже при Ахалкалаки.

Английские инструкторы, видя, что без их вмешательства иранцы так и будут проигрывать все подряд, взялись реорганизовать армию Персии. Им явно удалось навести относительный порядок в боевых частях иранцев, и в 1812 году Аббас-Мирза взял Ленкорань. А тут еще поступило сообщение, что Наполеон вошел в Москву. Чаша весов заколебалась, и в России начали подумывать о срочном заключении мирного договора с Ираном, причем Петербург был готов на серьезные уступки. Но тут настоящее чудо совершил небольшой отряд Котляревского, победивший при Асландузе огромную иранскую армию. В 1813 году Ленкорань перешла в наши руки. Это тяжелое и позорное поражение заставило Иран заключить мирный договор на русских условиях. Персия признала присоединение к России Дагестана и Северного Азербайджана.

Параллельно русско-персидской войне 1804–1813 гг. в кавказском регионе шла еще и Русско-турецкая война, которая началась в 1806 году и затянулась до 1812-го. Французская дипломатия хорошо поработала в Константинополе, убеждая султана взять реванш у русских за прошлые поражения. Причем дело обставили так, что Россия оказалась как бы виновной за развязывание войны. Турки организовали тонкую провокацию. Они вопреки существовавшим договорам закрыли Босфор и Дарданеллы для наших военных и торговых судов и сменили пророссийских правителей княжеств Молдавии и Валахии. Кроме того, на Балканах находились французские войска, и возникла угроза, что дунайские княжества будут захвачены Францией. Если бы такое случилось, то французы получали бы южный плацдарм для вторжения в Россию.

Этого нельзя было допускать, и русская армия генерала Михельсона заняла Молдавию и Валахию. Воспользовавшись этим поводом, Турция объявила войну России. Кампания началась с наших побед. Генерал Мейендорф взял верх над турками под Измаилом, Милорадович нанес поражение противнику под Турбате. На море эскадра Сенявина разгромила турецкий флот в Афонском сражении.

В Закавказье русскому оружию также сопутствовал успех. В 1807 году было заключено перемирие, которое продержалось до 1809 года. После чего генерал Багратион успешно провел наступление в европейских владениях Османской империи. Одна за другой пали крепости противника: Мачин, Измаил и Браилов. Затем наша армия заняла Пасарджик, Силистрию, Разград. Осенью 1810 года пали турецкие Журжа и Рущук. Учитывая угрозу вторжения Наполеона, значительная часть нашей Дунайской армии покинула театр военных действий и была переброшена к западной границе России. Узнав об этом, воодушевленные турки попытались перейти в контрнаступление, но были разбиты Кутузовым под Рущуком. Тем не менее Турция продолжала войну, и многочисленная армия под командованием Ахмет-паши переправилась через Дунай. Смелая операция турок закончилась для них более чем плачевно. Они попали в окружение и потерпели полное поражение. Чуть позже крупные силы противника (корпус Исмаил-бея) были разгромлены при Видине. На восточном фронте войны турки потеряли Анапу, Поти, Сухум и Ахалкалаки.

Итог войны подвел Бухарестский мирный договор. Россия получала Бессарабию, но возвращала Османской империи захваченные кавказские города.

Смирись, Кавказ, идет Ермолов!

Осенью 1816 года в центр управления Северного Кавказа— город Георгиевск— прибыл Алексей Петрович Ермолов. Александр I назначил его командиром и управляющим по гражданской части Кавказа и Астраханской губернии.

Это человек, с именем которого связана целая эпоха в истории данного региона. Резкий, порой крайне неприятный в общении, он тем не менее был любимцем простых солдат русской армии. Подвиги Ермолова периода Наполеоновских войн создали ему заслуженный образ былинного витязя. А вот со многими генералами отношения не ладились. Не в силах придержать острый язык, он позволял себе дерзить даже Кутузову и влиятельному графу Аракчееву, не говоря уже о других офицерах. Кроме того, Ермолов пользовался дурной славой вольнодумца и либерала, его даже подозревали в связях с декабристами. Время от времени Ермолов попадал в опалу, его порой обносили наградами, но всякий раз, когда дело принимало тяжелый оборот, о строптивце вспоминали и направляли в самую гущу боевых действий. И вот тут военный талант Ермолова раскрывался в полной мере, и уже ничто— ни козни завистников, ни собственный тяжелый характер не могли помешать продвижению по службе. Тот же Аракчеев признавал, что Ермолов достоин быть военным министром, но при этом сделал характерную оговорку: «он начнет с того, что перегрызется со всеми»[4].

И вот такой сложный человек был направлен Александром I на Кавказ главнокомандующим, причем с дипломатическими полномочиями. Царь предоставил Ермолову невиданные доселе права. Ни один наместник прошлых эпох не мог похвастать практически неограниченной властью, которой царь наделил Ермолова. Генерал становился практически самодержавным правителем обширного края. Прибыв на место, Ермолов убедился, что дела на Кавказе идут скверно. Русская армия одержала множество побед, но целые районы подчиняются Петербургу только на бумаге. Русские укрепленные посты постоянно страдают от набегов горцев, соседние независимые ханства, как флюгер, колеблются между Россией, Персией и Турцией, принимая ту сторону, которая им выгодна.

Великая Россия была словно данником горцев, выплачивая местным авторитетам жалованье. Кавказские кланы шантажировали Россию набегами и требовали денег. А чем больше им платили, тем более алчными они становились. Конечно, кавказские лидеры понимали, что Петербург откупается не из слабости, не потому, что считает их сильнее огромной империи. Однако своим подданным местные князьки внушали мысль, что Россия боится кавказцев. Понятное дело, что такая пропаганда лишь подталкивала местных бандитов участвовать в «доходном промысле», который заключался в грабеже русских поселений и работорговле русскими пленниками.