Газели - Амир Дехлеви

«О черный мрак разлуки…»

О черный мрак разлуки, подобный тьме ночей!Во мраке вижу кудри — и мрак еще черней.

Как тьмой не быть объятым, когда свечу желаньяЗажечь не в силах сердце от призрака свиданья?

Не знает тот, кто не был хоть раз любовью пьян,Вина, что опьяняет сильнее, чем дурман.

Во зле повинны люди, в корысти — зла причины.Во всех моих печалях красавицы повинны.

Вопить из-за колючки — таков удел людей.Из-за прекрасной розы рыдает соловей.

Любовь, как зной пустыни, томит влюбленных жаждой.Отправиться в пустыню отважится не каждый.

Я не дерзну губами твоих коснуться ног,Но дай мне в изголовье, как милость, твой порог!

Коль я умру, не думай, что я убит тобою.О нет, не ты убийца! Любовь тому виною.

Ее хмельные стрелы давно попали в цель.Проходит жизнь Хосрова, но не проходит хмель.

«Я луной тебя назвал бы…»

Я луной тебя назвал бы — слух она не услаждает.Я тебя назвал бы розой — перлы слов не рассыпает.

Ты не знаешь, нет, не знаешь, что не сплю я до рассвета.Где уж знать, коль ты вкушаешь сладкий сои, забыв поэта.

И никто тебе не скажет, как тоска скитальца гложет.Ветерок об этом знает, но сказать, увы, не может.

До земли спадают кудри и окутывают плечи,Но уста они лишили словаря любовной речи.

О жестокая, волненье — для тебя чужое слово.Ты могла бы научиться волноваться у Хосрова.

«Напрасны проклятья…»

Напрасны проклятья и слезные стоны!Что делать, судьба не всегда благосклонна.

Я с радостью жертвою стал бы твоею.Что делать, заставить любить не умею.

Печальному сердцу лекарство — терпенье.Что делать, коль в сердце терпенья — ни тени?

Сношу терпеливо лишь тяжкие муки.Что делать, коль ранен кинжалом разлуки?

Тебя не заставит забыть и могила.Что делать, коль ты обо мне позабыла?

Раба обласкают — он сдвинет и горы.Что делать, стелюсь я, я слышу укоры.

Ты жизни Хосрову дороже, о пери!Что делать, стучусь я в закрытые двери.

«Ты — статуя, ты — идол…»

Ты — статуя, ты — идол, чье сердце тверже скал.Нет, сердце не такое создатель Еве дал.

Я с амброю сравнил бы твой тонкий запах кос,Но благовонней амбры сердца в силках волос.

Твой лик — сиянье шелка, но похищать сердцаНе может шелк подобно сиянию лица.

Сказал: «Себя увидишь, коль взглянешь на луну»,В ответ сказала: «Лучше я в зеркало взгляну».

Я жажду сна в могиле. О, как покоен он!Коль рядом нет подруги, подобен аду сон.

Винишь, Хосров, красавиц? Виновны не они.В соблазне красотою глаза свои вини!

«Сердце к ней ушло…»

Сердце к ней ушло, оставив то, чего оно желало,И молва на перекрестках, как змея, вонзает жало.

Я и сам делюсь печалью и скорблю, не пряча слезы,Ведь моим устам остались лишь несбывшиеся грезы.

Как мячом, играла честью, но победу, безусловно,Над соперниками все же одержал я, пусть духовно!

Вся цена душе, о роза, твоему равнялась взгляду,И, коль сердца не осталось, оболочки ей не надо.

На твоем пути, наверно, вовсе душу потеряетТот потерянный, чье сердце у тебя в руках сгорает.

Что отвыкнет от страданий и без сердца он едва ли.Тот, чье сердце так привыкло к безысходности печали.

О Хосров, не лучше ль сразу, не испытывая жалость,Кончить все земные счеты, если сердца не осталось?

«Сердце, верящее в то, что красавиц покорит…»

Сердце, верящее в то, что красавиц покорит,Я сравнил бы со стеклом, что взялось разбить гранит.

Но и праведник-аскет, торопящийся в мечеть,Просто, как зеленый плод, не успел еще созреть.

Ты спросила: «Это кто?» Слух ласкал небрежный тон.«Дервиш, — кто-то дал ответ. — Просит милостыни он».

О притворство! Но зачем за неверность клясть подруг,Коль подругам красота изменяет тоже вдруг?

Знаешь ты — зачем заря? Чтоб тавро разлуки могУ влюбленных выжигать полыхающий восток.

В этом мире все не так. Тошно жить Хосрову в нем.Оттого играет он с красотою, как с огнем.

«Когда источаешь улыбкою мед…»…

Когда источаешь улыбкою мед,Никто у торговцев сластей не берет.

Когда возникаешь на миг предо мной,В глазах — кипарис, озаренный луной.

Сверкнешь красотой — расступается ночь.С тобой состязаться и солнцу невмочь.

Бледнеет, но спать не уходит луна.Должно быть, от ревности ей не до сна.

О прелести локонов я промолчу,Безумцев запутать в кудрях не хочу.

Нет, я не один восхищаюсь тобой.Увидев тебя, восхитится любой.

Я — раб твой, и все ж всемогущ и велик.Владыка и раб у владыки владык.

Ты перлы стихами, Хосров, произнесИ в мир превратил первозданный хаос.

«Не думай, что влюбленные — Адамовы сыны…»

Не думай, что влюбленные — Адамовы сыны.О друг мой, это ангелы, бесплотные, как сны.

Не духи ли воистину Меджнун, Вамик и Вис,Из горних тайн обители спустившиеся вниз?

О пери, будь источником и впрямь воды живойДля жаждущих, которые уходят в мир иной!От твоего видения в бессонной тьме ночейБегу, как мышь летучая от солнечных лучей.

Хосров на грани гибели из-за твоей красы.Наставник — прочь! Что мертвому дыхание Исы?

«О, верь, тебя не заменю…»

О, верь, тебя не заменю красавицей другою,Клянусь лежащей пред тобой во прахе головою!

Мою могилу посетишь в ином тысячелетьиИ розу верности найдешь по-прежнему в расцвете.

Тоскою мой развеян прах. Я у нее в неволе,Но ветру прах моей тоски развеять не позволю.

Поистине глаза того подернуты туманом,Кто кипарис превознесет, с твоим равняя станом.

Как не страшиться за тебя, коль одержимым взглядомТебя пронзают сотни глаз, когда проходишь рядом?

И я нисколько не дивлюсь, что странниками сталиСердца, сраженные тобой, гонимые печалью.

Отринь Хосрова, если он найти не сможет силыК тебе явиться, убоясь, что это — шаг в могилу.

«Ты для меня была предвечности зарею…»

Ты для меня была предвечности зарею.Явившись в этот мир, пошел я за тобою.

Когда же ты ушла, от слез, подобных граду,Потоки разлились соперникам преградой.

Узнайте, о друзья! Не воспылает розаЛишь оттого, что льют глаза влюбленных слезы.

Жестокая, никто, израненный любовью,На жертвенник любви не пролил столько крови!

Я долго умолял явить к страдальцу жалость,Когда же ты пришла, как быстро ночь промчалась!

И все ж благодарю за дивное мгновенье,Хоть ты была скупой, наверно, от смущенья.

О вы, что на пирах минувшей ночью пили,Я не вина вкусил, а влаги Сальсабиля!

Как финики вкусны, спросите у рассвета.Увы, остались мне шипы от пальмы этой.

Поныне пью вино, о роза, ночи нашей.Что может быть, Хосров, мудрее винной чаши?

«Тюрчанка знает, как пытать…»

Тюрчанка знает, как пытать,Являя лунный лик опять.

Испепеляет сердце мне.Ну что ж, я — раб. Сгорю в огне.

Подвыпьет, камнем из воротВ меня, как в дервиша, швырнет.

Что розе горе соловья?Кичится, аромат струя.

Кто плачет от любви, как я,Бросает честь в поток ручья.

Душа уходит в мир иной —Твои глаза тому виной.

Хосров, тебя увидев, смолк,Хоть в красноречьи знает толк.

«Вынув сердце, в душу ты пришла…»