Гидра - Сергей Мерзляков

занять оборону! И Антонову там срочно передай! В окопы и бдить! — Пиночет бросил трубку на пульт и нажал кнопку тревоги. — Караул, в ружье!

Он, выйдя в комнату с оружейной пирамидой, увидел то, что, в принципе, и ожидал увидеть: вместо Мони и Геши, которые, по идее, должны были отдыхать, из комнаты отдыхающей смены выползли фазан Кит и старик Тёпа, которые тащили за собой чуть ли не по полу ремни с подсумками. Увидев Пиночета, они бросились к пирамиде и выхватили оттуда свои автоматы. Из кухни прибежал Геша с закатанными рукавами. Очевидно, он готовил фирменное солдатское блюдо — жареную картошку.

Пока караул вооружался и строился, Саричев вернулся в свою комнату и поднял трубку экстренной связи с частью. Что там могло произойти?! Ведь не зря же ему приснились горы и горелая броня! Конечно, он слышал постоянные разговоры от комбата о том, что тому хочется устроить подъем по ночной тревоге с полной выкладкой и стрельбами. Но Пиночет в любом случае был бы в курсе такого мероприятия.

Штаб молчал, чего никогда не было за те четыре года службы в этой части, которые он проходил здесь. Нет, обрыва на линии не было. Зуммер проходил, гудки слышались, но никто не поднимал трубку на том конце. И даже если бы дежурный с помдежем спали бы в эту минуту, то рёв сирены аварийной связи поднял бы обоих, в каком бы состоянии они не были. Неужели комбат устроил подъем по тревоге по полной программе? Нет, ума бы не хватило все организовать, не говоря уж о желании. Старики сзади цыкали на огурцов, пытаясь выяснить причину такого подъема. Неужели Пиночет опять со своей хреновой мобильностью?!

Штаб не отвечал. Тогда он включил в сеть пульт аварийной рации связи со штабом дивизии, которой принадлежали склады ГСМ, которые и охраняла их часть. Загорелся датчик. Саричев сорвал пломбу, снял наушники, одел их и повернул тумблер. Он пощелкал им и недоуменно оглядел караульных. Потом он опять пощелкал тумблером, проверил сеть. Напряжение шло, но наушники молчали. Тогда он сорвал пломбы с приборной панели, штык-ножом оторвал ее и отбросил в сторону. По платам, в которых отсутствовали практически все радиодетали, во все стороны испуганно побежали полчища тараканов.

— Мать твою! — Пиночет со всей силы ударил по столу, отчего лежащее на нем стекло растрескалось, вскочил, с грохотом уронив стул, и встал перед караулом, глядя на солдат взбешенными глазами. — Кто лазил в рации?!

В глазах пацанов стояло непонимание. Саричев вырвал из своей кабуры табельный ПМ и передернул затвор:

— Я спрашиваю, кто лазил в рации?

Сонливость мигом слетела с лиц солдат. Они дружно попятились назад. Трофимов, разводящий, глядя, что начкар разъярён не на шутку, вдруг сказал:

— Товарищ старший прапорщик, мы же… эту рацию принимаем по пломбам и тумблеру напряжения. Ток же в ней есть! Пломбы на месте, вы видели… Её, может, уже год как разобрали — никто ведь ей до сих пор не пользовался.

Саричев подумал, что Троф прав, и он очень непрофессионально позволил себе проявить свои нездоровые эмоции. «Твою мать, совсем старею…» Он прокашлялся и вернул, к великому облегчению всего караула, свой ствол на место:

— Извиняюсь за резкость! Но ситуация такова: минут пять назад часовые передали, что со стороны части слышалась автоматная стрельба и были замечены признаки пожара. На данный момент в штабе части никто не отвечает, связи с дивизией тоже, как видите, нет, и доложить об обстановке нам некому. Говоря проще — мы отрезаны от мира. Возможно, в части произошло ЧП, возможно, нападение. Исходя из этого, я объявляю в нашем карауле военное положение. Сейчас же все уходят на усиление постов. Троф, расставь часовых по периметру, по окопам! Докладывать мне об обстановке через каждые десять минут. Никому не спать! — Он красноречиво посмотрел на Тёпу с Китом и его взгляд говорил: шутки кончены. Впрочем, солдаты после такого подъема и демонстрации начкаровского пистолета были и так на взводе. — При нападении ни в коем случае не стрелять вглубь постов! Не забывайте — под нами тысячи тонн горючки! Особое внимание на дорогу! Всё, вперёд!

Шаркая ногами и бряцая оружием, солдаты вышли из караулки, и направились к месту для заряжания оружия.

Да — подумал Саричев — Смерть вернулась. Нет, она не забыла его. Она просто оставила его на потом. Там, в Афгане, она собрала хорошую жатву из молодых восемнадцати-двадцатилетних юнцов. Лишь ему чудом удалось тогда избежать гибели. Старшина прикрыл его своим телом от осколков мины… Она оставила его живым, поставив на нем личный экслибрис в виде нескольких глубоких царапин от осколков душманской гранаты, после чего с помощью «шмелей» полакомилась и их жизнями. Она не забыла рядового Саричева, хоть он и постарел на тридцать пять лет и находился совсем в другой стране. И этот ночной сон каким-то образом пытался предупредить его с того света о ее приближении. Афган вернулся тоже, скинув горбы своих гор и надев шубу из сибирских лесов. Значит, и духи здесь, где-то рядом. Это точно! Только в других масках. Интересно, в каких? Под кого они сейчас маскируются?

Он опять достал свой ПМ, критически осмотрел его («Эх, сюда бы АКМ да парочку ПКМБ!»), положил его рядом с собой на пульт и опять поднял трубку связи с частью. Она находилась в пятнадцати километрах от гарнизонного караула. Штаб молчал. «Да что там, в конце концов, могло произойти?! Там же целых двести человек! Штаб под охраной, КПП с автоматами, внутренний караул с автоматами! Зэки? Даже вооружённые, надо быть просто тупыми, чтобы напасть на воинскую часть, да они и не близко отсюда! «ДУХИ! ЭТО МОГЛИ СДЕЛАТЬ ТОЛЬКО ДУХИ!» Он не без содрогания вспомнил, что они делают с пленными.

— По своим постам! — Тем временем Троф выполнял свою работу, делая указания возле калитки внутреннего ограждения. — Все по окопам на своих постах и тащить службу! Кит с Чижом тащить вдвойне! Следите, чтоб огурцы не дрыхли.

Он пошел вдоль постов. Он был встревожен, не нравился ему этот ночной подъём, этот дикий взгляд Пиночета. Интересно, если бы он не сказал про пломбы, чем бы все закончилось. Да еще этот мудак Матвей! Он же разобрал рацию для своей антенны! А почему вообще-то для своей? Все старые глядят с ее помощью зарубежную порнуху…

Он посмотрел в сторону части. Да, там был красный отсвет. Что-то точно там горело. Однако мысль, что с частью могло произойти что-то серьёзное, казалась ему надоедливой