Летос - Алексей Пехов

— Не стоит сражаться за того, кто проиграл, — с угрозой произнес мужчина.

Лоза задрожала, точно колеблясь, и, приняв решение, с металлическим скрежетом уползла в сторону, открывая вход в легендарные залы, нежно-розовые, словно морская раковина, поднятая с глубины и заключенная в хрусталь и бирюзу.

Здесь гулял легкий ветер, проникший внутрь из разбитых окон и распространявший по помещениям чуть сладковатый аромат персиков. Лишь иногда на своем хвосте он приносил едва уловимый запах едкой гари, крови и магии — призраков событий, которые здесь произошли.

Человек безошибочно находил дорогу в пустых залах, коридора и холлах. Он знал этот путь наизусть, тот снился ему множество раз. Незваный гость так долго этого ждал, что теперь шел медленно, наслаждаясь каждым шагом, каждой секундой своего горького триумфа, пускай никто и не мог этого оценить.

Наконец он оказался на самой вершине дворца, в огромном помещении, пол которого треснул от удара, а великолепная роспись на потолке превратилась в разноцветную кляксу, словно чья-то рука вылила все краски в одно ведро и перемешала.

Витражи в высоких окнах были выбиты, и мелкие острые осколки, налившиеся кровью, лежали на полу, словно миллионы льдинок. Портьеры сгорели, статуи разрушились, дальняя стена обуглена и в одном месте прожжена насквозь. Через это рваное отверстие в зал проникал длинный, точно копье, луч света. В нем в медленном хаотичном танце кружились снежинки.

Они появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. Делая воздух холодным и острым, точно нож.

Целым здесь остался лишь трон, вырезанный из причудливой глыбы хрусталя, украшенной сложным орнаментом. На троне, облокотившись о высокий поручень, сидел человек. Его левая рука оказалась целиком вплавлена в минерал, лишенная возможности пользоваться магией. Он был еще не стар, с очень светлыми, льняными волосами. Голубоглазый, с аккуратной бородой, разделяющейся на конце на две ровные половинки. И решительным, пускай и сильно уставшим лицом.

Какое-то время мужчина на троне разглядывал вошедшего, затем с гневом процедил:

— Поздравляю.

Гость впился в яблоко белыми зубами, и все его напускное дружелюбие исчезло. Больше он не веселился и не улыбался. Глаза стали колючими, злыми.

— Я пришел. Как и обещал когда-то.

— Долго же ты шел. — В голосе скованного слышалась издевка. — А те, кто был с тобой, кто предал меня, так и не добрались сюда. Ты последний. Как и я.

Тот в ответ хмыкнул, медленно двинулся вдоль стены зала, хрустя рассыпанным под ногами стеклом:

— Шаутты уничтожены и рассеяны. Больше демоны не будут служить тебе. А без них… Я думал, ты сильнее.

— Я тоже. — Казалось, что сидящему на троне больно от одной только мысли о том, что он проиграл. — Асторэ хорошо выдрессировали тебя.

Пожатие плечами.

— Тебе не стоило ее убивать. И я бы никогда не вспомнил дорогу назад. И не принял их помощь. Ты сам это начал.

— Она была врагом. Асторэ. Ее народу не место в нашем мире. Не место среди нас. Не в моей школе! Волшебство принадлежит лишь людям.

— Некоторые из них были людьми куда больше, чем мы с тобой.

Мужчина на троне рассмеялся:

— Их слова — яд, и он проник в тебя. Асторэ лживы и сделают все, чтобы вновь касаться истинного волшебства, а не грязи, которую они вынуждены черпать с той стороны. Даже подсунут одну из своих шлюх моему ученику.

Копье солнечного света, бьющего сквозь брешь, погасло, и в углах зала залегли грозные тени. Иссиня-черные, похожие на клубы дыма, в которых угадывались человеческие очертания. Они начали вставать с колен, но в тот же миг исчезли, растворились в дневном свете, а лицо гостя разгладилось. На нем больше не было ни капли гнева.

— Не стоит так говорить о ней… учитель.

Голубоглазый покачал головой:

— Я тебе не учитель, враг. Ты продал и меня, и мое искусство. Пошел на меня войной ради красивых глаз. Как же прикажешь мне о ней говорить?

— Как о своей ученице. Ведь она ею была.

— Пока я не узнал правду. В ней кровь тварей! Им запрещены знания! Шестеро…

— Идиоты! — выплюнул гость. — Их запреты привели нас ко всему этому. Сколько тысяч погибло из-за их ошибки?

— Не тебе говорить о тысячах. Она обманула меня. Ела мой хлеб, жила в моем доме, пользуясь гостеприимством. Касалась знаний, которые были для нее под запретом. Я сделал то, что должен был сделать ты, глупый мальчишка! Ни Арила, ни Нейси не должны были передать мое наследие своим!

— Ты так боишься этого, — с печалью сказал гость. — Так страшишься легенд, старых сказок о наступившей тьме, что сам впустил ее в наш мир.

Он поднял с пола тяжелую, выкованную из черного железа латную перчатку с острыми гранями, и из-под его пальцев пошел темный дым. Они оба смотрели на этот предмет какое-то время, пока наконец гость не убрал его в сумку.

— Где был твой разум, о мудрый? Это худшее, что ты мог придумать. Ты сам толкнул меня к асторэ, когда заключил сделку с шауттами. Только дурак, чтобы испугать лису, запускает в курятник леопарда. У демонов нет союзников. Ты куда большая тьма, чем я.

Голубоглазый провел языком по губам:

— Что ты с ней сделаешь?

— Превращу во что-нибудь прекрасное. А затем спрячу так, чтобы никто и никогда ее не нашел. Как ты убедил Нейси воспользоваться ею?

— Боль хорошая причина, — мстительно усмехнулся сидящий на троне.

Гость кивнул, просто отмечая, что услышал, принялся смотреть на летающие по залу снежинки. И хозяин дворца наконец не выдержал:

— Те, кого остановили Шестеро, всего лишь используют тебя.

— Я не марионетка асторэ.

— Они нашептали тебе прийти сюда! — Мужчина на троне в бессильной ярости сжал кулак правой руки.

Ученик с печалью покачал головой:

— Тогда кто нашептал тебе позвать демонов с той стороны? Ты обезумел от страха из-за спящих теней и сам пробудил их, дав шауттам власть, какой у них не было со времен Темного Наездника и Битвы на бледных равнинах Даула. Они уже в нашем мире, и города юга тонут в крови. Заключить договор с ними глупо и недальновидно. Демоны не держат своих обещаний. Ты разрушил все, что окружало тебя. Нейси, Гвинт, Кам, Войс, Лавьенда, все они мертвы! И ради чего?! Ради твоих страхов?!

Светловолосый подался вперед, нехорошо усмехаясь, отчего его красивое лицо сразу же преобразилось и стало отталкивающим, если не сказать отвратительным:

— Мы одинаковые. А магия той стороны бурлит в твоей крови. Я же вижу. Что ты будешь делать, когда она захватит тебя?! Великий волшебник станет пустым. Ты добьешь этот мир.