Граф с Земли - Никита Баранов

— Конечная! Дедуль, выходи!

Виктор Евгеньевич не сразу понял, что снова задремал, на этот раз в маршрутке. Повезло ещё, что жил он на конечной остановке, так что, поблагодарив водителя, он спешно покинул транспорт и засеменил к своей панельной девятиэтажке, похожей на другие рядом стоящие дома как две капли воды.

Закон подлости вновь сработал на «ура»: лифт отчего-то не работал, так что старику пришлось подниматься на четвёртый этаж своим ходом. Каждая ступенька отдавалась в бёдрах мучительной острой болью, и даже трость не помогала полностью сохранять равновесие. Кроме того, в подъезде было полным полно никогда не подметаемого хлама, и смотреть на весь этот бардак Виктор Евгеньевич уже не мог, а, значит, взгляд на пол не опускал. Оттого и спотыкался, чертыхаясь и ругая всё, на чём свет стоит.

Когда перед самым носом оказалась дверь родной квартиры, старик, наконец, радостно выдохнул и вставил ключ в замочную скважину. Трижды повернул его, после чего спрятал в карман и потянул за дверную ручку.

На кухне горел свет — Виктор Евгеньевич заметил это сразу. Остановившись на пороге, он стал вспоминать, не собирался ли кто из детей или внуков к нему заехать на огонёк. Порывшись в своей памяти, понял, что никто в гости заходить не планировал. Старик вдруг махнул рукой: «А, сам забыл выключить свет. Вот же я растяпа…», после чего стал медленно раздеваться. Стянув с себя сапоги, повесив пальто и шляпу на крючок, Виктор Евгеньевич пошёл на кухню — выключать свет.

Но у плиты его кое-кто поджидал.

— Здравия тебе, Богданов, — подмигнул незнакомец.

Он выглядел донельзя странным: в парадном белом костюме, с красным галстуком-бабочкой и высоким начёсом на голове, как делали «стиляги» в шестидесятых годах. На горбатом носу держались огромные квадратные очки с толстенной оправой, а длинная, но аккуратная борода была заплетена в вычурную косичку, достающую почти до самой груди. На первый взгляд казалось, что ему лет тридцать пять, не больше.

Виктор Евгеньевич бросил взгляд на стол, где лежал кухонный нож сантиметров тридцать в длину. Если постараться, то можно успеть схватить его до того, как этот странный мужик на него нападёт. Конечно, если у него вообще имелось подобного рода желание.

— Э-э, нет, — покачал головой незнакомец, крепко сжав губы. — Не будем колоть друг друга острыми предметами, О’Кей? У вас ведь так говорят?

Только сейчас старик заметил, что этот стиляга жарит на сковороде яичницу с кусочками сала. Живот призывно заурчал, когда запах еды едва лишь коснулся носа Виктора Евгеньевича.

— Голодный, Богданов? Так ты садись за стол, я накрою сейчас. Кстати, доставай из холодильника бутыль. Будем пепельников гонять.

— Что? Кого гонять? — вопросительно изогнул бровь старик, медленно подходя к холодильнику. Глаз с незнакомца спускать ой как не хотелось.

— Пепельников. Больших таких, серых и рогатых. Я тебя попозже познакомлю с этими забавными ребятами, О’Кей?

Виктор Евгеньевич заглянул в холодильник. Там действительно лежала странная на вид керамическая бутыль, обвязанная льняной тканью. На матерчатой «этикетке» вручную были написаны слова на очень странном для русского человека языке. Буквы напоминали смесь арабской вязи и китайских иероглифов, что само по себе уже казалось старику абсолютно нечитаемым бредом.

— Что это такое? — спросил он незнакомца. — Ни черта не понимаю…

— О-о-о, дорогой друг! Это магмагрог — самая забористая штука во всей Вселенной! Тащи сюда кружки!

Старик поставил бутыль на стол и сложил руки на груди:

— Ты вообще кто такой, парень? Я тут как бы живу, если ты не заметил. Один. Гостей к себе не звал, ясно? И очень не люблю, когда кто-то нарушает границы моей территории. Если ты немедленно не объяснишься, то, клянусь своими лёгкими, я пинками выпровожу тебя прямо из окна!

Незнакомец театрально понурил голову. Выключил газ и перетащил сковородку с яичницей на заранее приготовленную подставку на столе. Уселся на стул, взял в руки вилку и ответил:

— Ну, скажи, чего ты такой злой, Богданов? Чего я тебе сделал, а? Вот смотри — обед приготовил. Магмагрог притащил. Ты хоть знаешь, сколько такая вот бутылочка стоит? Да этот напиток вообще только в узких кругах пьют! Он гонится прямо из вулканической магмы! Не то, что ваша «водка», тьфу…

Виктор Евгеньевич бдительности не терял, но решил поиграть по правилам этого парня. Взяв из шкафа две пивные кружки, он разлил по ним странную жидкость огненно-красного цвета и поставил напитки рядом со сковородой. Забавным казалось то, что от магмагрога действительно пахло чем-то вулканическим…

— Ладно, ладно, понял я. Не враг ты. А кто тогда? — с этими словами старик уселся рядом и тоже вооружился столовыми приборами. — Я тут, понимаешь ли, прихожу домой, уставший, и просто хочу поспать. А тут — на тебе! Незнакомец жарит яйца на моей кухне! А сало я, между прочим, хранил для особого случая!

— Для какого такого случая? Для поминок по тебе, что ли? Хе-хе…

Мужчина в костюме достал из кармана салфетку и положил её к себе на колени, чтобы не запачкать брюки. Подцепил вилкой кусок горячего сала, закинул его в рот и сразу же запил изрядным количеством магмагрога. Незнакомец сморщился так, будто ему пришлось прожевать лимон целиком.

— Ву-у-ух! — замотал он головой. — Ну и забирает! Отведай, Богданов. Клянусь, тебе понравится! А меня, кстати, Лагош зовут. И не дуйся на меня, про поминки я чуток пошутил, хе-хе.

Виктор Евгеньевич кивнул:

— Привык я к таким шуткам, чёрт с тобой. А меня ты, видимо, уже знаешь. Но откуда? И зачем пришёл?

С этими словами старик тоже приступил к трапезе. Распробовав яичницу, глотнул странного на вид напитка и тут же закричал: горло обожгло, словно в него и впрямь залили раскалённую докрасна лаву. Но эффект длился недолго — всего спустя несколько мгновений ощущение ожога пропало, равно как и остальные неприятные чувства. И в голову дало действительно неплохо — перед глазами всё поплыло всего от одного единственного глотка.

— Ну, как оно? — ухмыльнулся Лагош. — То-то же. А вот представь себе, пепельники кормят этим грудных детей через соску! Звери, одним словом!

— Да кто эти пепельники такие? — не выдержал Виктор Евгеньевич. — Кавказцы, что ли? Я слышал, что они детей с раннего возраста вином накачивают, но чтобы такой вот отравой…

— Э, нет. Пепельники это пепельники. Потом всё расскажу. Ты ешь пока, ешь. Я ж не только для себя всё это готовил.

Старик последовал совету и стал активнее поглощать свой обед. С набитым ртом он всё же решил повторить уже заданные вопросы:

— Откуда ты меня знаешь, эм… Лагош? Зачем пришёл? И что за имя такое странное? И как ты попал в квартиру? Я, что, забыл закрыть дверь?

— Нормальное у меня имя, — чуть обиженно ответил парень в костюме. — А теперь давай по порядку. Откуда я тебя знаю? Ну, ходил себе, бродил, увидел тебя. Стал следить. Разузнал всё о тебе. Всё-всё-всё. Вообще всё. Даже то, что ты только что вернулся с кладбища, где похоронена твоя любимая жена, которую ты потерял почти три десятка лет назад. В автокатастрофе, верно? Ты всегда скептически относился к её умению водить автомобиль, всегда побаивался чего-то подобного…

— Откуда ты зна…

— Погоди маленько, Богданов, я ещё не закончил. Зачем пришёл? Кое-что предложить, но об этом чуть позже, ладно? Всё расскажу, ничего не утаю, но сперва — кушай, пей, наслаждайся.

— Да уж, насладишься тут, — буркнул старик. — Когда каждое движение челюстями вызывает лютую боль в груди…

Лагош сочувственно кивнул и вытащил из кармана скомканный листок бумаги. Развернув его, он что-то быстро прочитал и покачал головой:

— Рак лёгких, да? Метастазы в печени. Всё плохо.

— Где ты взял это? — нахмурился Виктор Евгеньевич. — Я ведь сжёг эту бумагу, чтобы никто не увидел. Особенно дети. Не люблю, когда они начинают обо мне заботиться и нянчиться, словно с пускающим слюни овощем.

— Гордость, всё понимаю. Отличное чувство, как раз то, что надо для героя, вроде тебя. Но об этом позже. Почему у меня такое странное имя? А мне почём знать? Каким наградили, такое и ношу. Я своим именем, знаешь ли, даже горжусь. Вот сам посуди: каждый день меня упоминают в своих жалких причитаниях, которые грех даже молитвами назвать, сотни и сотни пьяниц, убийц, развратников и просто вставших не с той ноги неудачников. Упоминают меня! Великого меня!

Лагош громко рассмеялся и снова отпил из кружки. Хлопнув Виктора Евгеньевича по плечу, он продолжил:

— А дверь ты с детства ни разу не забывал за собой закрывать, Богданов. Так что, признаюсь, мне пришлось замочек твой «взламывать». Эй, эй, ты только не хмурься так — всё абсолютно законно! Ни один ваш закон не запрещает открывать запертые двери силой мысли!

Старик прикрыл лицо ладонью и попытался сосредоточиться: