Вдаль, к звездам (2030) - Мишель Демют

Гарно отвернулся и вошел в рубку.

Арнхейм был не один. Гарно остановился на пороге - в полумраке люди казались призрачными тенями, бесплотно мелькавшими на фоне разноцветных контрольных огоньков и холодного отблеска звезд на куполе рубки.

- Гарно?

Свет стал ярче, и Гарно разглядел лица: навигаторы Вебер и Сиретти, начальник отсека фотонных двигателей Кустов, мэр сообщества Барреж, вечно мрачный Шнейдер, представляющий Объединенные Социалистские правительства Европы, и пятеро офицеров рангом пониже. Психолог почувствовал себя неуютно среди этих людей и хотел было сказать об этом Арнхейму. Но промолчал, поразившись необычайной бледности командира.

- Вот, любовались нашей звездочкой. Уже так близко... - заговорил Арнхейм с горькой усмешкой.

Гарно бросил взгляд на экран. Он знал, в какой точке среди невообразимо далеких красноватых солнц сияет голубой огонь Винчи.

- Скоро мы пересекаем орбиту внешней планеты, - продолжал Арнхейм. Цель прежняя - Цирцея, но...

- Но?

- Боюсь, нам до нее не добраться.

- Не понимаю...

Арнхейм устало махнул рукой, и тогда поднялся Кустов. Его голос звучал как всегда глухо, и от этого слова казались еще более чудовищными...

Молчание длилось долго.

- В принципе такое могло случиться, - снова заговорил Кустов. - Но вероятность была мала, исключительно мала...

- Мы всегда считались с возможностью аварии, - подтвердил Арнхейм.

Он смотрел на Гарно в упор, как бы желая убедить в своей искренности, а может невиновности, и психолог понимал его.

- Мы еще не знаем, насколько это серьезно. Отказали блоки отключения фотонных двигателей. Сложная штуковина - ведь с ее помощью задувают самую исполинскую свечу из всех зажженных человеком. Проверки во время полета никаких отклонений не выявили, но в последний раз...

Арнхейм замолчал, его кулаки сжались.

- Если нам не удастся отключить двигатели в нужный момент, - прошептал Гарно, - мы не сможем выполнить торможение и... сесть на Цирцею.

- Проскочим систему насквозь, - хрипло пояснил Кустов. - Конечно, дальше тоже есть подходящие солнца... Но у нас почти не остается шансов наткнуться на планету земного типа.

Главный навигатор молча кивнул.

- Продолжать полет бессмысленно, - снова раздался голос Арнхейма. Винчи - единственная подходящая нам система, и до нее буквально рукой подать... Три недели полета, а может, и того меньше. Но за это время необходимо найти способ остановить двигатели.

- У меня работой заняты четверо инженеров и все техники, - хмуро добавил Кустов. - Они сменяют друг друга с того момента, как мы обнаружили аварию. Об опасности я и не говорю. Пока они не предпринимали по-настоящему рискованных попыток, но если мы решимся...

Светлые глаза Кустова испытующе обвели лица офицеров.

- Опасность будет грозить всему кораблю... Но это - крайний случай.

- И если я все-таки отдам приказ?.. - едва слышно спросил Арнхейм.

Он поднял голову, глянув на Гарно в упор:

- На борту две тысячи мужчин, женщин и...

- Триста восемьдесят детей, - резко закончил Гарно. - Если люди узнают, что происходит, то половина сойдет с ума. Мой долг...

- Ваш долг - сказать им об этом, - оборвал его Арнхейм.

Гарно вздрогнул и метнулся взглядом по рубке, словно ища поддержки.

- Вы думаете, это необходимо? Разве вы их ставили в известность, когда возникали трудности у навигаторов?

- Они готовятся к заселению нового мира, - произнес Арнхейм, его голос звучал холодно, почти угрожающе. - Они в полной мере осознают свою ответственность. Эти люди преодолели миллиарды километров. Они провели на корабле двадцать лет - в анабиозе и на вахте. У них появились дети... Право решать принадлежит им.

- Их жизнь станет адом. И я не смогу поручиться за их рассудок...

- Им грозят куда более серьезные потрясения, если мы объявим, что путешествие будет продолжаться вечно! Нет, они должны сделать выбор сами. Пусть проголосуют... Либо за риск и возможную катастрофу, либо за продолжение полета без всяких гарантий когда-нибудь закончить его.

- Гарантий у них не было с самого начала, - возразил Гарно, - только обещания, шанс на успех, расчеты космографов... Это касалось и двигателей.

Он отвернулся и вспомнил об Элизабет. И удивился, поймав себя на мысли, что Бернар, быть может, опять спит в гипнориуме.

- У вас трудная задача, - голос Арнхейма вывел его из задумчивости. Но вы - единственный, кто с ней справится. Вы всех проверяли, всех испытывали. Как они будут реагировать?..

- Не знаю, как они будут реагировать, - Гарно сделал несколько шагов и застыл около сверкавшего огоньками пульта компьютера, - но знаю точно, что они предпочтут.

На мгновение в рубке стало тихо. По экрану гравидетектора змеились зеленые стрелы - векторы полей тяготения.

- Я тоже знаю, - задумчиво сказал Арнхейм.

Гарно стоял в кормовой части корабля рядом с двигательным отсеком. Он был в галерее один, и стены в слабом свете звезд казались влажными. Мягкий пластик скрадывал шум шагов. За переборкой глухо ворчали двигатели. Прислушавшись, Гарно различил пощелкивание реле и гудение батарей. Техники Кустова готовились к усмирению громадных фотонных двигателей, которые двадцать лет - десять периодов анабиоза и десять периодов вахты - несли корабль вперед.

Скоро им, чтобы погасить упрямый поток фотонов, придется вскрыть двигатели. И возможно тогда адское пламя вырвется из силовых оков и в мгновение ока уничтожит корабль...

"Я должен им это сказать. Не позже сегодняшнего вечера. У меня в запасе всего три часа... Как объяснить? Сменить один ад на другой - вот и весь их выбор..."

Он повернулся и направился в обзорный зал корабля.

Зал освещало только огромное изображение планеты на выпуклом стереоэкране. Гарно уселся в самый дальний ряд кресел. В полумраке он угадывал знакомые силуэты друзей. Шушукались дети. Справа от него приглушенно засмеялась девушка, и его вдруг зазнобило.

На экране в лучах своего солнца сияла Цирцея, единственный спутник шестой планеты системы Винчи. Очертания континентов скрадывались белым кружевом облаков. К югу, над просторами океана Арнхейма, небо было чистым, и вода играла сине-зелеными отблесками. Гарно показалось, что он видит даже бесконечную полосу прибоя - песчаные пляжи, окаймленные темными чужими лесами.

"Что делать? - думал он. - Ведь никто не захочет уйти от этой планеты... Никто..."

Он вспомнил о двух праздничных днях после открытия Цирцеи. Тогда разбудили всех, кто лежал в анабиозе, и Арнхейм с Креше устроили грандиозный пир...

Гарно поднялся и торопливо вышел из зала.

Когда он вернулся к себе, Элизабет спала, хотя экран работал. Он хотел было выключить его, но в черной глубине возникла Цирцея, разделенная пополам границей дня и ночи. Там, где сейчас были сумерки, планета сверкала феерическими розово-зелеными огнями. Он уселся на кровать, не в силах сглотнуть застрявший в горле ком. Креше спокойно и обстоятельно объяснял, как расположены леса на экваториальном континенте.