Наследник - Фрост Кей

минимальной экипировкой, состоящей из самых заурядных доспехов и оружия. Но высокородные готовы потратить половину своего состояния на бесполезные, но прекрасные замысловатые мечи, рапиры и копья. Будто это позволит им участвовать в боевых действиях. Но аристократам всегда хотелось выглядеть соответственно, даже если острия их мечей никогда не касались ничего живого. Они делали это из чистого тщеславия.

Тщеславие, на котором ты наживаешься. Но лучше уж ты, чем кто-то другой.

Торн обернулась, и лицо обдало жаром кузницы.

Джонс снова вздохнул.

– Ты разоришь меня, Торн, – пожаловался он, а затем, порывшись в потайном кармане кожаного фартука, протянул условленные десять монет.

Девушка хохотнула.

– Верится с трудом. Надвигающаяся война пошла тебе на пользу, Джонс. Твое дело пошло в гору.

– Ты говоришь так, как будто мы не воюем уже несколько поколений. Чего бы я только не отдал, чтобы в моем кармане поубавилось монет, а вместо них дороги вокруг Жутких Гор стали безопаснее.

Его слова отрезвили девушку.

– Горы никогда не станут безопасными, даже если все войны прекратятся.

Торн оглядела взрослого мужчину и шрамы, обвивающие его толстую шею. В молодости Джонсу пришлось нелегко. Жизнь талаганца, Оборотня, в Хеймсерии – испытание не из легких, особенно для молодого парня. К счастью для него, он нашел убежище в Рубэлле после побега из талаганской фермы смерти. Рубэлль представлял собой сборную солянку из различных культур и рас. Принятие стало их девизом. Пока вы относитесь к окружающим с достоинством и уважением, именно это вы и получаете в ответ.

Джонс закатил глаза.

– Оптимизм, Торн. Тебе он не помешает. Если столица станет тратить меньше денег и ресурсов на бессмысленные стычки с нашими соседями, тогда они смогут прислать сюда кого-нибудь из этих напыщенных пурпурноволосых Гончих, чтобы они разобрались с бандитами.

– Осторожнее, Джонс, твои слова попахивают изменой.

Выступающие против короны рано или поздно оказываются мертвыми.

Выражение лица мужчины стало таким кислым, будто он съел испорченный маринованный огурец.

– Хотя, бьюсь об заклад, даже если наступит мир, никто из них не снизойдет до того, чтобы помочь нам.

– О, я бы не была так уверена, – ответила Торн, вспоминая о Гончей, которую она встретила несколько дней назад.

Их разговор оказался коротким, и женщина явно скрывала свою личность, но ей не удалось обмануть Торн. Она зарабатывала себе на жизнь тем, что пряталась в тени, стараясь не нарываться на проблемы с другими охотниками во время поиска сокровищ. Но опыт научил Торн глядеть в саму суть вещей, а не на то, что лежит на поверхности. Даже в переодетой Гончей крылось что-то такое, что говорило о ее честности, и, если верить слухам, Тэмпест – действительно хороший человек. По крайней мере, насколько хорошим мог быть человек, который являлся одновременно наемным убийцей и будущей женой короля Дестина. Торн не подала вида из-за пробежавшей по телу дрожи. Ей довелось побывать в столице всего несколько раз. Однажды она мельком увидела короля, когда он шел по рынку, или скорее крался. В этом человеке было нечто жестокое и опасное. Король славился своей властностью. И вопрос заключался в следующем: почему его нареченная пробиралась через Запретный Лес к Жутким Горам? И куда она исчезла?

Но вопросы лучше оставить на потом.

Джонс прищелкнул языком, отвлекая ее от размышлений, и подошел ближе. Девушка сунула деньги в карман и протянула ему серебряный подсвечник. Он осторожно взял сокровище из ее рук и посмотрел на открытый вход в кузницу. Его внимательные глаза осмотрели переулок. Осторожность никогда не помешает. Жители города в большинстве своем отличались достоинством, чего не скажешь о проходящих через город путниках. Она оглянулась через плечо и плотнее закуталась в плащ. Надвигался очередной шторм. Пронизывающий ветер пробирал до костей.

Девушка обернулась, когда Джонс прошел в глубь кузницы, чтобы спрятать свое новое приобретение подальше от любопытных глаз. Торн нахмурилась, заметив, что он стал сильнее хромать. Шрамы – не единственное, чем его наградили старые хозяева. Много лет назад они сломали ему ногу в двух местах, чтобы он не сбежал. Однако это не удержало Джонса от побега. Он спасся, заплатив невозможностью исправить свою походку.

– Ты пялишься, – пробормотал он, не оборачиваясь, так что она видела только его широкую спину.

Торн поморщилась.

– Насколько сильно болит?

– Достаточно сильно. – Он повернулся к ней лицом, прислонившись бедром к верстаку. – Надвигается сильный шторм. Моя нога никогда не лжет. – Джонс склонил голову набок. – Ты останешься на ночь, Торн?

Желудок скрутило в узел. Заморозь меня, зима, только не снова. Она покачала головой, из-за чего темно-красный шарф, обернутый вокруг шеи, открыл взору участок ее кожи. Взгляд кузнеца скользнул по левой стороне лица девушки к бледным шрамам, тянувшимся вдоль шеи и плеча. Торн не прилагала никаких усилий, чтобы скрыть их от него: Джонсу несколько раз удавалось увидеть состояние ее кожи. Шрамы были результатом пожара, который затронул бо́льшую часть левой стороны ее тела еще в юном возрасте. Большинство людей отшатывались от такой картины, но не Джонс, – это было одной из многих причин, почему Торн нравилось вести с ним дела. Он настоящий и честный. Не будь он почти на двадцать лет старше и женат, она бы воспользовалась случаем.

Если бы он не был женат, ты бы соблазнила его, наплевав на возраст.

Но это всего лишь фантазии. Брак не создан для таких, как она.

– Знаешь, Торн, – начал он тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Мне действительно не помешал бы кто-то такой же жесткий и упорный, как ты, в семье. Мой старший сын все еще ищет жену. Если вы поженитесь, то…

Только не это.

Торн расхохоталась, схватившись за живот.

– Т-ты же не серьезно, Джонс! – воскликнула она, вне себя от удивления. – Я? Выйду замуж? За того кобеля, которого ты называешь сыном? Знаешь, я люблю тебя, но увольте. Я не вижу себя покинутой женой мужчины, который переспал со всеми женщинами в городе и с теми, кто был проездом.

Будь на его месте кто-то другой, он бы оскорбился ее прямолинейности. Только не Джонс. Мужчина привык и к тому же знал, что Торн говорит чистую правду о его старшем сыне. По округе уже бегало несколько черноволосых и голубоглазых деток. Торн знала, что Джонс делал все возможное, чтобы обеспечить детей, оставшихся на попечении их семьи после того, как тех оставили родные матери.

– Тебе нужна помощь с малышами? – спросила Торн. – Ты же знаешь, я не против помочь.

Джонс провел большой рукой по вспотевшему лицу.

– Уверен, моя жена будет рада помощи. Мне просто хочется, чтобы