Все писатели хорошие, а Толстой хамм, Потому что графф - Светлана Хазагерова

Если следовать "логике" нашего сердитого критика, решительно непонятно, кому принадлежал лакей и кого наказал зловредный Мартынов. Вот и оказывается, что чепуха совершеннейшая делается не только на белом свете, но и в головах наших классиков!

А вот пример и того хуже: "_Множество старух, самых набожных, множество самых молодых девушек и женщин, самых трусливых, которым после всю ночь грезились окровавленные трупы, которые кричали спросонья так громко, как только может крикнуть пьяный гусар, не пропускали, однако же, случая полюбопытствовать_". Читатель, как он ни простодушен, а понимает, что трупы, как правило, не кричат, хотя у Гоголя чего не бывает!

Стоит, пожалуй, обратить внимание и на то, что Логинов называет словесным мусором и что на деле оказывается художественно оправданным словоупотреблением, создающим форму, отвечающую содержанию. Обратимся к тому же "нежно любимому" нашим критиком Гоголю: "_Акакий Акакиевич хотел было уже закричать "караул", как другой приставил ему к самому рту кулак величиною в чиновничью голову, примолвив: "А вот только крикни!" Акакий Акакиевич чувствовал только, как сняли с него шинель, дали ему пинка коленом, и он упал навзничь в снег и ничего уж больше не чувствовал. Чрез несколько минут он опомнился и поднялся на ноги, но уж никого не было. Он чувствовал, что в поле холодно и шинели нет, стал кричать, но голос, казалось, и не думал долетать до концов площади. Отчаянный, не уставая кричать, пустился он бежать через площадь прямо к будке, подле которой стоял будочник и, опершись на свою алебарду, глядел, кажется, с любопытством, желая знать, какого черта бежит к нему издали и кричит человек. Акакий Акакиевич, прибежав к нему, начал задыхающимся голосом кричать, что он спит и ни за чем не смотрит, не видит, как грабят человека. Будочник отвечал, что он не видал ничего, что видел, как остановили его среди площади какие-то два человека, да думал, что то были его приятели..._". Обилие повторов, тавтологии - иными словами, амплифицирующая риторическая стратегия (_хотел закричать, крикни, стал кричать, не уставая кричать, кричит, кричать_) - передает то, что и призвана передавать, - длящийся ужас. Отсюда и _чувствовал, не чувствовал, чувствовал, пустился бежать, бежит, прибежав_. Короче говоря, знал алогичный Гоголь, что и зачем делает, не напрасно читал Иоанна Златоуста. Знал и Толстой, как ему поступить с так раздражающим Логинова глаголом "гвоздить".

Пишет граф, действительно, в меру таланта.

И еще много чего знал граф. Hапример, что одно из значений слова "рот", правда, не главное, но зафиксированное в словарях современного русского языка, - "пасть животного". Потому и крыловская Ворона "сыр во рту держала".

А если героиня Толстого подумала о чем бы то ни было "с счастливым напряжением во всех членах", не стоит предполагать ни дурного стиля, ни, упаси Бог, чего-нибудь еще менее простительного, ибо одно из значений многозначного слова "член" - "часть тела". Так говорили о ногах и руках, т.е. о конечностях. Это к тому, что, скажем, возвратившиеся с охоты мужчины (а хоть бы и Hекрасов с Тургеневым) вполне могли поведать хозяйке дома, что от долгого сидения в засаде у них затекли члены, и, пожалуй, стали бы эти члены расправлять. Дамам это было все равно, это нашему строгому ценителю не все равно.

Таково качество логиновской критики.

Может ли писатель быть свеж, как молодой редис, и прост, как грабли?

Похоже, что не может.

Что же делать? Учиться, батенька, учиться и учиться, как сказал бы Владимир Ильич Ленин, словарный запас которого значительно превышает толстовский. К этому энергичному призыву присоединились бы и пролетарский писатель Максим Горький, и советский граф Алексей Hиколаевич Толстой создатель незабвенного Буратино.

А Александр Сергеевич Пушкин прочитал бы из своей "Детской книжки"

что-нибудь для "детей изрядного возраста":

_Ванюша, сын приходского дьячка, был ужасный шалун. Целый день проводил он на улице с мальчишками, валяясь с ними в грязи и марая свое праздничное платье. Когда проходил мимо их порядочный человек, Ванюша показывал ему язык, бегал за ним и изо всей силы кричал: "Пьяница, урод, развратник!

зубоскал, писака! безбожник, нигилист!" - и кидал в него грязью. Однажды степенный человек, им замаранный, рассердился и, поймав его за вихор, больно побил его тросточкой. Ванюша в слезах побежал жаловаться своему отцу. Старый дьячок сказал ему: "Поделом тебе, негодяй; дай Бог здоровья тому, кто не побрезгал поучить тебя". Ванюша стал очень печален, почувствовал свою вину и исправился._