Мэгги без царя в голове - Кейси Майклз

Да, еще есть Носокс! Как же я про него забыл? На самом деле его зовут Эргил Джексон, он работает привратником в нашем доме. Он также известен как Носокс, начинающий актер. И еще он мой друг.

Вот теперь точно все. Мы счастливы и довольны жизнью. Я купил несколько толстых книжек по фэн-шуй и собираюсь переставить мебель в квартире миссис Голдблюм в соответствии с природой и окружающей средой, дабы к нам пришло спокойствие, здоровье, богатство и всякое такое.

Осталось только, чтобы Мэгги прекратила натыкаться на убийства, и тогда все будет так, как я и надеялся, когда Сен-Жюст предложил мне перебраться сюда. Весьма Поучительное Приключение.

С уважением, Стерлинг Болдер

P.S. Да, я не забыл про Генри? Кажется, я забыл про Генри. О чем я только думал? Генри — это мой мышонок. Мэгги подарила ему клетку. Он морщит носик и любит крутиться в колесе. Хорошо, когда есть о ком заботиться!

Глава 1

Мэгги сгорбилась за компьютером в гостиной, уставившись на экран. Она смотрела туда уже минут пять в надежде, что слова на нем изменятся и перестроятся в более приятном порядке, но это не помогало. Все слова стояли на своих местах и осуждали ее.

— «Амазон.ком»? Опять? Мэгги, дорогая, самобичевание тебе не идет, — произнес Сен-Жюст, наклонившись над ее плечом и прилепив листочек в угол монитора. — Вот. Ну как, помогает?

Мэгги сняла очки, бросила их на стол и сдернула листок. «Ремесло литературного, музыкального и театрального критика — самое презираемое из всех ремесел. Марк Твен».

— Тебе ведь нравится Марк Твен? — продолжал Сен-Жюст, когда Мэгги повернулась и уставилась на него. — Я и сам немного им увлекся. Какая жалость, что он творил уже после Регентства. Я бы с величайшим удовольствием цитировал его в наших книгах.

Мэгги скомкала листок и бросила в мусорную корзину.

— Во времена Марка Твена читатели не писали рецензий.

— Мэгги. Дорогая моя Мэгги. На наш последний опус здесь уже семьдесят три рецензии опубликовано. Блистательный обзор от «Паблишере Уикли», довольно лестный от «Бук-лист» и, как обычно, завуалированная критика от «Кёркус». Плюс шестьдесят семь традиционно восторженных читательских отзывов.

— И три оценки «очень плохо», — добавила Мэгги, доставая никотиновый ингалятор. — Они меня задолбали. Я не могу им ответить, я вообще ничего не могу с ними сделать. Какого черта на сайте книжного магазина, где книжки должны продаваться, вывешивают отзывы, в которых люди пишут, что в жизни не читали подобной бредятины? — Мэгги опять повернулась к экрану. — А это? Ты это видел? Она же прямым текстом написала, кто убийца!

— Читательница из Айовы? Да нет, она не проболталась, лишь слегка намекнула. По-моему, она просто жалуется, что ты совершенно не разбираешься в том, что пишешь. Мол, иначе бы английский джентльмен эпохи Регентства в твоих книгах никогда не стал бы браниться или упоминать имя Господне всуе.

— Ну, конечно. Мы все это изобрели в последние лет пятьдесят. Я так и слышу, как Веллингтон произносит, — она изобразила британский акцент: — «Дороги-ие друзья, не бу-удете ли вы так любе-езны, если у вас хоро-ошее настроение и я не прерываю этим ваше чаепи-итие, немного развернуть вот эту ми-иленькую пу-ушечку вон в том направле-ении, потому что мне ка-ажется, что французы поднимаются по склону холма прямо к на-ам в несколько из-ли-ишне ре-езвой мане-ере».

— Кары господни, женщина, если ты хочешь, чтобы я и дальше ругался, вопреки надеждам нашей читательницы из Айовы, может, хватит меня мучить? А твой акцент просто ужасен.

Но Мэгги не слушала.

— А это? Парень пишет, что вычислил убийцу в середине книги. Это очень плохо, Алекс. Очень плохо.

Сен-Жюст придвинулся ближе.

— А он не пишет, часом, что для начала заглянул в конец книги?

— С чего ты взял, что он это сделал?

— А с чего ты взяла, что он этого не делал? Может, он просто еще один бездарный… нас просили их не называть? Ах да, еще один бездарный подражатель. Да, точно. Сам ничего не может, вот и пытается нам нагадить. Любой, у кого есть компьютер и модем — и некая корыстная цель, — может написать здесь отзыв. Ну что, ты уже закончила на сегодня с посыпанием головы пеплом?

— Нет, не закончила. Последнее — худшее из всех. Она пишет, что вы с Летицией мало были вместе. Ты понимаешь, что это значит, Алекс? Это значит, что, по ее мнению, в книге слишком мало секса. «Вместе» — это иносказание. Вроде «хорошо бы побольше чувств» и «маловато романтики». Есть дюжина способов на это намекнуть. Не хватает любовной интриги, не чувствуется связи между персонажами, и так далее, и тому подобное. Пустые слова. На самом деле они имеют в виду, что в книжке им не хватает горячего, жаркого, животного секса. Сказали бы прямо: «Эй, леди, пусть они бросятся в койку на третьей странице, да там и останутся. А лучше пускай займутся сексом публично. Верхом на лошади».

— Дорогая, а можно мне, как герою твоего монолога, вставить словечко? По-моему, это не самая плохая идея — если, конечно, исключить лошадь.

— Была бы неплохая, если бы я писала мягкое порно. Но я-то пишу детективы, черт бы их побрал! Я пишу о людях, а не о позах. Я придумываю образы, а не пятьдесят способов поиметь ближнего своего. Пускай подпишутся на «Плейгёрл» и перестанут притворяться, будто их интересует что-то, кроме дешевого возбуждения.

Мэгги откинулась на спинку стула, глубоко затянулась ингалятором и шумно выдохнула. Ее напускная храбрость сменилась обычной неуверенностью:

— Может, они и правы, Алекс. Может, в книгах должно быть больше секса.

— У меня есть право голоса? — спросил Алекс, выгнув бровь.

— Нет, нету. Да, возможно, ты больше не будешь восклицать «Христос распятый!».

— Не буду?

— Возможно. И «кары господни» тоже.

— Допустим, только допустим, что я попытаюсь соответствовать всем их пожеланиям. Кстати, это великое деяние кому-нибудь когда-нибудь удавалось?

— Только до победы на выборах. Ой, так тоже нельзя говорить. Демократы и республиканцы, эти твои тори и виги. Политики, в общем. Ты же видел письма, которые мне пишут? Некоторые просто спят и видят, как бы поставить меня к стенке да пустить пулю в лоб за государственную измену и ересь. Я всего лишь высказала свое скромное мнение насчет свободы слова на конференции ГиТЛЭР, но журналист вцепился в мои слова мертвой хваткой, и вот результат.

— А, — протянул Сен-Жюст, — «Гильдия творцов любовно-эротических романов». На редкость неудачное название.

— Ладно, ладно. Давай лучше поговорим обо мне. Это я тут страдаю, не забыл? — Мэгги кликнула мышью по кнопке «Выход». — Я идиотка, да? Берни считает, что я идиотка. Черт возьми, Берни сказала, если я еще хоть раз заговорю с журналистом, она меня пристрелит.