Дальнобойщик - Максим Макаренков

Он выпрямился и с трудом сглотнул — буквально переваривая увиденное. Он пытался поверить в это не только разумом, но и всем телом. Затем снова приник к окуляру телескопа.

Над красной крышей мелькнуло и пропало что-то белое. Он был уверен: голубь. Да, в этом городе водились не только чайки, но и голуби. Эти голуби, несомненно, гнездились в выступах скал и искали пропитания на городских улицах — интересно, находили или нет?

— Я глянул дома в старом компьютере, — сказал у него над ухом Парсонс. — Если знать, где искать, так можно много разных старых видов найти. Я так полагаю, это Лесабль-Д'Олонн. Не настаиваю, может, и другой какой город. А вы какого мнения?

Он покачал головой:

— Я… даже не знаю. Но… он ведь не пересечется с нашей траекторией? К тому времени, как мы там окажемся? Ведь следующая волна сначала отнесет его подальше в сторону, правда? — Сказав это, он понял, что не верит ни единому собственному слову.

— Вот уж без понятия. — Парсонс почесал в седой щетине на подбородке. — Подъем-то, он всегда медленно идет, что твоя черепаха в гору. А как вниз, под уклон катишься, так с ветерком, аж в ушах свистит. — Он отвернулся, сплюнул. — Мы аккурат в него и врежемся.

— Если он не будет стоять у нас на дороге… Или будет? Врежемся, говорите?

— Может, он прямиком в наше плато и попадет. Точно не скажу. Звонил тут одному геологу — думал, уж им-то по долгу службы положено разбираться во всех этих тонкостях. Так что думаете? Он тоже говорит — мол, наперед ничего сказать нельзя. Все, говорит, зависит от скорости движения каждого плато. Во как. Вы подумайте только! Как представишь, в какую лепешку сплющит это здание, если мы на полной скорости впилимся в них… Да и от них тоже мокрое место останется.

Он кивнул:

— Это верно, так и будет. Сэр, а можно узнать, кому именно вы звонили?

— Доктору Ланцу. Он мне велел о нашем разговоре ни гу-гу. Тоже командир выискался! Так я и буду его приказы слушать. — Старик Парсонс помедлил. — Мне без разницы, все равно помирать скоро. Вам-то еще жить да жить — молодой, крепкий.

— Да, — сказал он и представил себе маленького Адриана. Дальше он говорил уже на автопилоте: — Я спросил вас про геолога, потому что знаком с одним. Шапочно знаком. Правда, его зовут не Ланц, а Саттон, Мартин Саттон. Он живет на соседней улице.

На то, чтобы решиться позвонить Саттону, у него ушел целый час.

— Марта, вы разбираетесь в том, что мне нужно знать, — сказал он, едва вытерпев вежливый ритуал приветствий, — и я, если вы не против, хочу вас порастрясти. Скажите, мы врежемся в тот город на дне? Или городок, не важно.

Саттон отозвался после долгой паузы:

— Так вы тоже о нем знаете.

— Угадали.

— Эту информацию не пропускали в эфир, ее от всех скрывают. Скорее всего в газеты она тоже не просочится — кое-кто за этим присмотрит. Интересно, сколько народу знает о городке?

— Не представляю. Так мы в них врежемся, Марти?

— Это не моя сфера. Я геолог, понимаете? Изучаю наше плато.

— Но вы знаете. Мы врежемся? Саттон вздохнул:

— Может быть. Как вы вообще об этом узнали?

— Посмотрел в телескоп, вот и все. Там, внизу, город или, если хотите, городок. Он окружен полями и садами. Каковы шансы?

Ему показалось, что он слышит, как Саттон пожал плечами.

— Один из десяти.

— Один из десяти, что врежемся?

— Один из десяти, что минуем. Вчера я слышал, что вообще один из пяти. Только никому об этом ни слова, поняли?

— Хорошо. Но вам-то об этом сказали. Чтобы вы могли определить, расколется наше плато или нет?

Снова длинная тягостная пауза. Потом краткое:

— Да.

— Значит, была еще какая-то причина. Какая? Вам же легче будет, если поделитесь.

— Только ради всего святого, держите язык за зубами. — Даже по голосу Саттона было понятно, что он в отчаянии.

— Никому не скажу, клянусь. Так в чем дело?

— Передо мной поставили вопрос, можно ли расколоть то, второе, плато заранее, до столкновения. Реально ли это. Плато, на котором тот городок.

— Я понял, давайте дальше.

— Предположим, что мы его расколем. Скажем, натрое. Куски поплывут в разные стороны, и тогда вероятность, что наше плато врежется, уменьшается. То есть врежется, но не во все три куска.

Он медленно кивнул и развил мысль Саттона:

— И даже если мы врежемся, то куски поменьше не нанесут такого ущерба, как один большой.

— Точно. — Судя по всему, Саттон занервничал.

— У нас вовсю идет подготовка к крену. По конторе ходит дежурная бригада, все привинчивает к полу, как на корабле в качку. Стальные крепления на ножки столов и стульев, все такое. Шкафы привинчивают и к стенам, и к полу. Как раз сегодня налюбовался на это.

— У нас тоже, наверное, будут готовиться, но пока не начали, — признался Саттон.

— Ваше начальство не в курсе.

— Видимо, нет.

— Понятно. Наверное, наших просто спросили, насколько практично укрепить определенные здания. Марти, у меня еще один вопрос, пожалуй последний. Что вы ответили насчет проекта с предварительным расколом нижнего плато? Это реально или нет?

— Может статься, что и реально. Слушайте, мне вообще-то нельзя об этом распространяться, но снять камень с души хочется. Значит, так: во-первых, нужно исходить из того, что их плато во многом похоже на наше. Наше — единственное, какое мы знаем.

— Естественно.

— Если так, то нам придется сверлить отверстия на глубину сто футов и забивать туда взрывчатку. Я сказал, что местное население вряд ли примет это на ура, а мне ответили: мы, мол, застанем их врасплох. Плато ведь небольшое. Хватит десанта в тысячу человек, подготовленных и как следует вооруженных. Когда мы закончим, подоспеют «метеоры» — знаете, на подводных крыльях. Возможно, я буду на одном из них. Все остальные старше меня и уже совсем состарятся, когда это случится. А я ненамного старше вас. Я еще буду хоть куда.

— А как насчет кого-нибудь помоложе? Студенты какие-нибудь?

— Нет, ни в коем случае, — сухо, ровным голосом ответил Саттон. — Знаете, скажу вам все до конца. В университете отменили геологию. Закрыли целый факультет. Это сразу дало эффект.

В тот же вечер, за пивом и кислой капустой с сосисками, он сказал Моне:

— Вообще-то я обещал человеку, который мне доверился, что не буду болтать, но ты должна все узнать.

Он объяснил суть дела. Выслушав, Мона спросила:

— И это подействует? А если нет? Этот твой сказал, что подействует.

— Может, и нет. — Он помедлил, прислушиваясь к ропоту деревьев на ветру. Этому ветру вскоре суждено было превратиться в штормовой, под шум которого город стремительно заскользит вниз. — Они наверняка видят, что мы съезжаем прямо на них, — видим же мы, что они стоят у нас на пути. Они начнут готовиться заранее, и у нас, и у них на подготовку остается лет десять — пятнадцать. Они могут вооружить всех, кто пожелает сражаться, построить укрепления, чтобы наши не высадились. Думаю, на это и надо рассчитывать.

— Они могли бы расколоть свое плато ради нас. Он кивнул:

Могли бы. А мы могли бы расколоть наше. По-твоему, правительство на это пойдет?

Мона долго молчала, пристально глядя на него. Потом воскликнула:

— Нет, конечно! Какой кошмар. Они на это не согласятся.

— Но мы можем проделать это сами. — Эта идея возникла у него по ходу разговора с Саттоном и теперь оформилась окончательно. Он ухватился за нее и теперь изо всех сил стремился найти единомышленницу в Моне. — Мы могли бы заложить взрывчатку в те разломы и слабые места нашего плато, которые известны геологам. Сила взрыва заставит наш участок отделиться от города, и значит, мы не попадем в столкновение вместе со всем городом.

— Но, милый…

— Понимаешь, отделим только наш участок! Отколемся! И тогда перед Адрианом откроется будущее. Ты поняла, Мона? Вот что. Мы возьмем не только наш участок, но и кусочек окрестностей, достаточно большой, чтобы получить экономический статус. Тогда мы сможем что-нибудь делать на продажу, я не знаю, выращивать фрукты в саду и еще рыбачить. И в том городке, на который катится наше плато, — кстати, он не то французский, не то бельгийский, — не погибнут люди! Я все разузнал у одного знакомого, геолога. Он живет неподалеку. Так вот, он говорит, что это вполне возможно, и обещал выяснить подробнее, а потом прийти и все рассказать.

— Бамперы! — осенило Мону. — Можно построить бамперы с пружинами. Или надувные, знаешь, такие большие.

Он покачал головой:

— Бамперы не помогут: наше плато слишком большое и масса у него соответственная. А если нам даже удастся притормозить — а нам не удастся, — то волна нас утопит.

— Но… — На лице Моны проступило отчаяние. — Но, милый…

Он взглянул на часы:

— Саттон придет к восьми. Нет-нет, устраивать ужин не надо, сойдет кофе и печенье. Или пирог — что-нибудь такое.