Надежда - Роман Борисович Смеклоф

— Прости, мне холодно.

Снег действительно завалился за шиворот. Попал под кофту и скрёб холодными комками по спине.

Она выпустила меня и поднялась. Огромные глаза блестели сильнее обычного. В расширившихся зрачках стоял немой вопрос.

— Ты не оставила мне выбора, — проговорил я, стараясь подобрать нужные слова и не испортить нашу зарождающуюся связь. — Хотя он и не нужен. Без тебя я не смогу жить. Ты права, я как отец. Люблю ангела и не могу с этим бороться.

— И ты бы отдал жизнь? — испуганно спросила она.

Сейчас, она впервые походила на человека, а не на идеальную ледяную статую. Я даже не смог выговорить заготовленные слова. Настолько неуместно они звучали. Мне стало стыдно. Начали краснеть щеки, поэтому я спрятал лицо в руках и зажмурился.

— Любовь слепа и зла.

Она молчала, а я боялся, что моя ненаглядная расправит крылья и унесётся прочь, но она не двигалась.

— Мой, никогда не отдал бы за меня жизнь.

Я облегчённо вдохнул.

— Не знаю кто он, — заметил я, убирая руки от лица. — Но, как и многие не ценит то, чем обладает.

Стальное небо на мгновение осветилось солнечным багрянцем, став золотым. Белые крылья пожелтели, а над головой ангела зажглось сияние.

Я сощурился, но всё равно сделал шаг.

Она протянула ко мне руки, оставалось их только сжать.

— Клянись!

— Подожди, — попросил я и кинулся к рюкзаку.

У меня был припрятан подарок. Шустро расшнуровав одно из отделений, я аккуратно достал тщательно упакованный свёрток. Разорвал толстую ткань и вынул маленькую коробочку.

— Что это? — заинтересовалась она, вытянув шею, и подавшись вперёд.

Пряча улыбку, я встал на колено, протягивая свой дар на ладони. Искристый рубин с неровными боками походил на бьющееся сердце. Он пульсировал сочным гранатовым сиянием и, казалось дышит, то увеличиваясь в размерах, то опадая.

— Если у тебя никогда не будет сердца, моё заменит его навсегда, ведь оно переполнено любовью. Видишь, как оно колотится внутри, желая скорее прильнуть к тебе.

Моя ненаглядная провела пальцем по камню и, тоненько взвизгнув от неожиданности, отдёрнула руку.

— Горячее, — пожаловалась она.

— Конечно, — согласился я. — Ведь оно живое, и теперь твоё.

В её глазах появилась смесь из недоверия и желания.

— Магия, — протянула она. — Только страшное чародейство могло заключить сердце в камне.

Я замотал головой.

— Не всё, только часть.

Она склонила голову на бок, а я печально улыбнулся в ответ.

— Не веришь.

Любимая поджала пухлые губы.

— Понимаю, тебя обманывали, — я встал, торопливо расстёгивая куртку. — Смотри!

Грудь от левой ключицы до рёбер разделяла бугристая тёмная полоса. Рана ещё не успела зажить окончательно, и шрам выглядел неровным.

Ненаглядная распахнула рот, а в уголках её прекрасных глаз снова появились ледяные кристаллы.

— Что ты отдал колдунам? — печально спросила она.

— Всё, — глядя на сердце, тихо ответил я и, опустив голову, терпеливо ждал.

Не стоит больше говорить. Можно испортить тягучий и сладостный момент, когда любовь перемешивается с жалостью. Этот коктейль пьянит навечно. Ты уже не протрезвеешь и никогда не станешь прежней, моя единственная.

— Помоги мне, — попросила она.

Я приблизился, снова протянув сверкающий камень.

Моя наречённая, скривившись, накрыла мою ладонь своей.

Солнечный свет померк. Небосклон расплавился, вспенился чёрными пузырями, поплыл и потемнел.

Рубин засиял, просвечивая через руки. От него расходилась мощная волна энергии. Любимая глубоко вдохнула, поглощая карминный блеск, и болезненно закашлялась. Её морозное дыхание разлетелось облачками пара. Спина выгнулась. Распушились бархатистые перья.

— Теперь у нас одно сердце на двоих, — прошептал я, сдавливая её руку.

Красный камень замер на ладони и начал сжиматься, вытягивая энергию из ангела. Крылья растаяли, растворяясь в чернеющем небе. За ними исчезли ноги. Она пыталась кричать, но из открытого рта, не вырвалось ни звука. Открыв свою сущность злобной магии, закрыться уже невозможно. Обратной дороги нет. Зло не остановится, оно никогда не останавливается. Сожрёт, не оставив и следа. Вслед за ногами, померкло и разлетелось по ветру истонченное мраморное одеяние. Идеальное тело дрожало. Вздымалась и падала грудь, так дёргано нервно и болезненно, словно ангел задыхался. Из лёгких, едва слышные, прорывались жалостные стоны, но скоро стихли и они.

Разделяющий заснеженную долину кристалл засиял. Мечущиеся внутри вспышки соединились в одну ослепляющую зарницу.

В горле встал ком. Я снова сделал это. Уничтожил свою любовь.

Я разжал пальцы. Рубин посинел и разламывался от прикосновений, пока не превратился в ледяную крошку.

В сумерках над головой раздались гневные крики. Остальные крылатые создания почувствовали неладное и скоро бросятся вниз. На сантименты нет времени, пора убираться.

Я вынул из кармана прибор похожий на солнечные часы. Вокруг указателя завивалась медная лента с кольцом на конце. Стоило потянуть, и спираль начала раскручиваться. Это всегда происходило долго. Само мироздание препятствует вмешательству в привычный ход энергий. Я тянул изо всех сил, но всё равно получалось слишком медленно, а яростные вопли приближались. Ещё немного, и всё-таки придётся остаться здесь навсегда. В них нет жалости, только любовь к своему избраннику. Когда первая ангел-хранительница поняла глубину моей подлости, то оставила мне на память жуткую рану, которая не желает зарастать уже двадцать лет.

Продолжая вращать неподатливую спираль, я подцепил ногой ненужный больше рюкзак и подтянул поближе. Наступил на клапан и ловко подбросил, ударив по нему, как по мячу. Но пузырь снова не сработал, второй раз заклятье отказывалось обращать окружающее пространство в вязкий кисель.

Теперь стало не по себе. Я влип по-настоящему!

Озлобленные крылатые создания неслись со всех сторон. Небо ещё больше потемнело, став стальным. Не имеющие ничего общего с человеческими крики отдавались болью в груди. Проклятый холод медленно раздвигал шрам, чтобы пробраться внутрь. Вцепиться посильнее, чтобы доделать то, что не успел в прошлый раз. Чтобы вырвать моё лживое сердце и скормить тем, кто спешил отомстить за подругу. Времени почти не осталось. Уже чувствовались буйные взмахи крыльев. Обжигающий холод пронизывающего ветра. Их безумная ярость. Я снова дёрнул со всех сил. Зажмурился и дёрнул снова. Ещё раз. Ещё. От звона глаза открылись сами собой. До проклятых летающих бестий оставалось всего несколько метров, но спираль всё-таки распрямилась. На миг обратилась в сверкающую белую ленту, и моментально сжалась, затянув меня и колючие снежинки в огненный провал. В котором эхом ещё долго отдавался разъярённый клёкот.

Меня, как всегда, выбросило на фамильное кладбище рядом с замком. По замшелым надгробиям, частично скрытые мхом и серыми вьюнами, змеились имена. Сотни моих предков, таких же проклятых богами предателей, мерзавцев и отступников.

Обойдя могильник, я протиснулся через ржавую калитку