Бесславный (ЛП) - Шеррилин Кеньон

— Я зло, — снова повторил Ник.

Амброуз переминался с ноги на ногу, сохраняя на лице то же хмурое выражение.

— Нет, Ник. Ты не зло. Нас родили для того, чтобы служить темным силам, — спокойно сказал он, словно сообщал что-то вроде: «Эй, солнце светит. Смотри, соседская собака снова роется в нашем мусоре. Чувак, на тебе уродливая рубашка. И, кстати, ты демон в человеческом обличии».

М-да…

Это не шло Нику, так же, как и его безвкусная гавайская рубашка.

— Тогда зачем ты пытаешься мне помочь? – спросил он Амброуза.

Тот фыркнул.

— Я каждый день задаю себе этот вопрос и не нахожу ответа. Часть меня хочет сказать: воспользуйся правом рождения и следуй своему пути. Позволь злу одержать верх и отправь своих врагов в Нижний Мир, как они того и заслуживают. Господь знает, что борьба с предназначением никогда не давала мне мира и успокоения. Никогда. Это как язва. Хочешь горькую правду? Забота о других с самого начала превратила мою жизнь в полный отстой. Когда тебе плевать на все и на всех, ничто не может тебя ранить. Когда ты…

Враги держат тебя за жабры. Он уже выучил этот урок.

Но все же…

— Ты не ответил на мой вопрос.

Амброуз вздохнул.

— Потому что, парень, у меня нет ответа. Что бы ты ни думал, мы — крысы, заплутавшие в лабиринте. Никто не знает, как отыскать выход. По какой-то причине ты идешь влево, но ты не знаешь, верное ли это направление, ударит ли тебя током или ты найдешь сыр. И когда ты узнаешь, что там, уже поздно поворачивать. Ты либо умер, либо тебя покормили. Третьего не дано.

— Скажу, что предпочитаю второе.

Амброуз горько рассмеялся.

— Как и я. По крайней мере, большую часть времени, — он взглянул на небо, будто ожидая божественного совета. – Я очень надеюсь, что не совершаю очередную ошибку.

Он потер лоб руками, словно испытывая боль, затем посмотрел на Ника.

— Ладно. Скажу тебе правду. Всю. К лучшему или худшему. Давай выложим карты на стол и посмотрим, где мы напортачили на этот раз.

Ник не мог разобрать, хорошо это или плохо. Но в любом случае он хотел знать, что происходит и с чем ему уже приходилось сталкиваться.

Взгляды их встретились.

— Это не первая моя попытка, но точно последняя. Ты, Ник, – моя последняя надежда. Я уже пытался трижды, и с каждым разом выходило все хуже и хуже. Когда я начал изменять наши жизни, во мне было больше человечности. Я ее почти растерял. Во время последней попытки что-то во мне словно перегорело, и честно, это пугает. А я не испытываю страха. Никогда. Особенно после того, через что прошел. Но грань, за которой меня перестанет волновать что-либо вообще, тонка. Иногда я хочу, чтобы все закончилось. Потому что когда это случится, боль исчезнет и во мне установится какое-то подобие покоя. Насовсем. И никому от этого не поздоровится. А, как я уже сказал, меня почти ничего уже не волнует. Моя человечность держится на невероятно тоненькой ниточке, которая, думаю, в один день оборвется. И да поможет нам тогда Господь.

По спине Ника побежали мурашки. Он не хотел сурового, одинокого будущего, описанного Амброузом. Более того, он не хотел становиться Амброузом. Хотя он был достаточно циничен и подозрителен по натуре, часть его все еще сохраняла честность и верила в доброту и порядочность людей. Во всяком случае большинства.

Он глядел на Амброуза, обдумывая услышанное.

— Тогда зачем мне слушать то, что ты мне рассказываешь? Как я понимаю, ты связался со мной, чтобы обрести покой и положить конец нашему миру… И что значит – ты пытался три раза? Как?

— Я и забыл о своем синдроме дефицита внимания, — Амброуз покачал головой, – не удивительно, что Кириан иногда был резок со мной.

Прежде чем ответить на вопрос Ника, он глубоко вздохнул.

— Я уже руководил тремя Никами прежде. Четырьмя, если считать мое собственное детство.

— Со-обственное? – он произнес это слово, словно проигрывая его в голове.

Амброуз горько засмеялся.

— Моя жизнь слегка отличалась от твоей. Ненамного. Парой мелочей. Но эти мелочи создали большую разницу в последующих событиях.

Да, об этом он и подозревал. И это по-настоящему пугало его.

Никогда недооценивай способность людей испортить даже самые тщательно выстроенные планы — одно из любимых выражений его друга.

— Например? — спросил Ник.

— В первой попытке корректировки прошлого я заставил Ника рассказать нашей матери о мире Темных Охотников, как только он попал в него, — Амброуз сморщился, словно ему было невыносимо больно от воспоминаний. – Я действительно думал, что это лучшее решение. Правда. Все эти годы я повторял себе, что если б она знала о сверхъестественном, если бы она была предупреждена и не…

Он выругался. Затем повернулся к Нику.

— Но она не приняла это и не поверила… Это была катастрофа. Она решила, что это умственный дефект, наследственность отца, шизофрения, если быть точным. Первый Ник окончил свою жизнь в психиатрической лечебнице, где никто не защищал его от врагов. Я все еще напуган тем, что с ним сделали. И, что хуже, без нас мама продолжила работать в клубе и ее застрелили во время ограбления.

От одной мысли Ника затошнило.

— Серьезно?

Амброуз кивнул.

— Нет ничего хуже, чем наблюдать за последствиями своих же поступков, происходящими на твоих же глазах. Они навсегда остаются в твоей памяти. Понимаю, почему Савитар сидит на своем острове, подальше от всех.

Кто? Ник никогда об этом человеке не слышал.

— Савитар?

— Создание, с которым ты однажды встретишься. Сейчас это не важно. Просто помни, ты ни о чем подобном не должен разговаривать с матерью. Она не хочет этого знать и никогда не примет того факта, что у нее сын от демона.

Кто бы винил ее за это? Лично он считал, что ни одну женщину не обрадует подобная новость. Эй, милая, знаешь что? Сын, которого ты носила в своем теле девять месяцев, ради которого ты жертвовала своей жизнью и достоинством, должен принести конец свету. Разве ты не гордишься?

Да, это уж точно не сработает.

Так что он не откроет матери правды о себе, отце или его боссе Темном Охотнике Кириане. Если честно, Нику хотелось рассказать ей, почему Кириан не такой как все, почему он работает поздно ночью и не появляется днем. Но каждый раз, когда он думал об этом, нутро подсказывало, что лучше молчать.

Плюс одно очко нутру. Плохо, что мозг не настолько разумен.

Он боялся ее реакции, как раз по озвученной Амброузом причине. Иногда казалось, что мать искала способ отправить его на лечение в психушку. Словно она так сильно боялась, что он станет подобием отца, что искала знак, подтверждающий его внутреннюю жестокость и мерзость — чтобы запереть сына прежде, чем станет слишком поздно и он натворит бед