Как Бобры на Лося ходили - Зоил Постепенный

- Эй, Бобры! Никак на охоту собрались?! Что ль…

- Никак, - говорим и делаем мужественные лица. Сосед в затылке чешет, а Хорь тянет лямку и говорит:

- Вот, помню, лет эдак пять назад…

И начинает волынку, как он на рыбалку ездил. Он там рыбу ловил - во! а потом от медведя драпал и рыбу ему кидал. Домой пришёл злой, мокрый и без рыбы. Мы его с Совою - ругать, а он нам - эту историю. Только с тех пор Хорь столько раз байку эту рассказывал, что и не помнит точно, от кого он там драпал. То это медведь был, то кабан, то ещё кто, а на сей раз оказалось, что трактор. Я, правда, так подозреваю, что он тогда весь день под кустом бессовестно дрых, но тут дождь пошёл и всю ему провокацию испортил.

Вокруг деревья высокие, солнце светит, птицы песни орут - красота, в общем. И чувствуем мы, что никакие мы не Бобры, а отважные Крузенштерны, и что вот так, походя, мы Лося завалим, и тоже споём дикую какую-нибудь, кровожадную песню…

Тут я говорю:

- Неправильно получается. Неинтересно совсем, да. Коли Сова рога возьмёт, так я себе тогда - шкуру.

- На кой ляд тебе она? - спросил Хорь.

- Шапку сошью. Шубу опять же. Или гамак. А лучше - на стенку прибью, и буду показывать. Да мало ли чего? Шкура, она, брат, вещь большая, полезная.

Хорь сопел-сопел и говорит:

- А раз так, то я себе копыта возьму.

Тут даже Сова закашлялась, а я говорю:

- Зачем?!

- Да так, - хитро прищурился Хорь, - говорят, им в хозяйстве цены нет…

III

Тут мы трепаться перестали, потому как Лес кончился. Стоим, молчим и на Поле смотрим. А там злаки всяческие - стеной, дальше носа ничего не понятно. Боязно как-то. Канешь туда - и ищи-свищи, ежели что. Стоим мы, значит, стоим, и тут я гляжу - Белка. Сидит, понимаешь, и глазами на нас хлопает. Главное - рожа знакомая, а вспомнить не могу - кто.

Тут Хорь тоже, видать, увидел и говорит:

- Ты ещё кто?

А Белка и отвечает жеманно:

- Астролябия.

- Кто? - Не понял Хорь.

- Я. –Говорит Белка, - а вы куда все собрались? По грибы, да? За рыбой? Можно, я с вами пойду?

- Цыц, дурёха, - говорю, - мы на дело идём. Ружьё видишь?

А сам Хоря отозвал в сторонку, да шепнул, что о Белке той весь Лес неприличные истории рассказывает. Дура она, шепчу, и гнать её надо, не прилипла покудова.

А Хорь глазками сверкнул, ножкой шаркнул и говорит:

- Не желаете, мадемуазель, скрасить наш долгий путь?

Я сел. Ну, думаю, пропало. Влипли, думаю, как есть. Тут Сова подала голос:

- Так.

Мы с Хорём, по совести сказать, о ней уже и забыли. А Сова, оказалось, дело думала и говорит, как заправский, так её, командир:

- Так. Белка пусть в разведку идёт. Ты, Хорь, с Бобром тачанку вперёд себя катите, а я к ружью сяду, абы чего.

Сказала и на короб - прыг. Голова! Ну, мы и двинулись: Белка впереди скачет, от гордости аж красная вся, Сова на белкин хвост правит, а мы с Хорём - знай, колосья валим тачанкой.

Так дружно, почитай, всё Поле прошли, да притомились и сели чего потрескать. Сидим себе, трескаем. Сова, понятно, с короба слезла, а Белка бочком-бочком и уже сидит наверху.

Я решил характер проявить.

- Эта… - говорю, - Астролябия. А ну, слазь немедля. Это ж тебе не пень какой, а тачанка!

А Белка охнула:

- Батюшки-светы!!!

Тут мы шум и услышали. До того, видать, не слыхали - потому как за ушами трещало. А шум страшный такой, нехороший, и ещё лязгает.

Хорь у нас всего повидал:

- Трактор! - зловеще так шепчет. - Во-от такенный!

Я говорю:

- Озимые, - говорю. - Теперь нам хана!

А отовсюду уже всякий сброд набежал: и мыши, и суслики, и ежи даже, и ещё не поймёшь кто. Шум уже отовсюду идёт, паника назревает в рядах. У них, видать, одна надежда - на наше ружьё.

- Благодетели! - это Крот кричит. - Век в темноте жили, но была в нас вера всегда! А?!

И все хором подтягивают.

А Сова влезла на короб и говорит:

- Хватит! Всё терпели, а нынче - хватит!

И понесло её по кочкам про волю, права и Лося - ирода. Нам с Хорём кричит - разворачивай! Развернули куда-то, а за тачанкой уж все пошли. Я кричу:

- Запевай, что ли!

И запели мы почему-то «калинку-малинку», но так мрачно и решительно, что аж вскипал гнев. А шум уже в двух шагах. Мы прям на него прём. Закрыли глаза: а-а-а! и кубарем полетели куда-то в овраг…

Когда я всё-таки глаз открыл: темно, тихо. Рядом Хорь возится, а Сову ружьём придавило.

- Ура… - кто-то из кустов пискнул.

Все кругом зашевелились, и давай «победа!» кричать, «ура!» тоже. Главное - ночь стоит, саранча стрекочет: так в овраге и лежали, вояки…

IV

Дальше Болото было. Как раз за оврагами. Так себе место тоже. Невесёлое.

Сова, как проснулась, сразу митинг собрала. И ну байки вчерашние метелить: вы, говорит, теперя не сброд какой, а Освободительное движение. И кто ни есть какой доброволец, пусчай вступает. Потому как Лося-кровопийцу надо на чистую воду вывести.

- Верно! - кричали. - Довольно нашу кровушку пить!

Ну, наломали коряг и пошли.

Сова, она, наверное, Богом обиженная слегка. Рехнулась дура старая, то есть. Но прок с того большой вышел: вся шушера носится, гать стелет, тачанку тащит, Сова едет, мы с Хорём сзади идём. Важные-преважные. Да. Ежонок какой сунет под крышку нос: ух ты! - Хорь ему по носу - хлоп:

- Не «ух ты», а «продУхты». Золотой, понимаешь, запас!

Понятное дело, «золотой запас» только мы трескали. Белка пропала куда-то, зато лягушек всяких повылезло.

Повертелись - и тоже пошлёпали заодно. Откуда это энтузиазм (тьфу) такой, я, конечно, и не догадывался. Зато приятно как - идёшь по гати сухой этаким бобром, а тебе в ноги падают:

- Бобре наш!

Только вечером Хорь пришёл хмурый. Отозвал в темень и говорит:

- Слушай, Бобр. Они Лося делят.

- Да ну?! - говорю.

- Вот тебе и «ну». И копыта мои, и шкуру, и потрохи. А мы с тобою - дурному Сову учим. Потому как утром будет уже Тёмный Лес. Про него страшные вещи сказывают. Гать до конца проложили, смотрят: вот он, Лес. Ну и пошёл душок, дескать, всё дело народное задумали мы погубить на корню; вот. Так что ночью Сову берём - она всё равно дрыхнет - и дёру. На тачанке. А то съедят.

Я только:

- Эк! - и глазами хлопаю.

- То-то, брат! Дери её так, политика…

Да. Драпанули мы знатно. С помпой, так сказать. Почитай, вся рать за нами и кинулась. Хорь сопит, тачанку катит, а я что есть мочи ору:

- Хорь, - ору, - заряжай! Щас всех порешим, гадов!

Тут вся контра в болото шлёпнулась, а мы в Лес вкатились и затихли там - а ну следом пойдёт кто? Никто не пошёл - своя голова дороже…

V