Рождённый под властью Марса - Джон Браннер

- Мне сказали, что вы умеете обращаться с космическими двигателями четвертого поколения.

Я показал свое удостоверение - все, что я имел. Оно пестрело медведианскими штампами, которые до сих пор были хорошими рекомендациями, но в секторе Центавра...

Я ждал, что Лугас, увидев такое количество медведианских штампов, подожмет губы и уйдет, но он продолжал:

- Как я вижу, вы главным образом служили в секторе Большой Медведицы.

Я пожал плечами и кивнул. Как сказал бы Тодер - не в этом дело.

- Что привело вас в эти края?

- Межпространственная мороженица, - огрызнулся я и тут же пожалел об этом. Такие же ответы я неоднократно давал старшему офицеру той самой "мороженицы". Если я не буду следить за своим языком, то потеряю работу раньше, чем она будет мне предложена.

Лугас раздраженно нахмурился:

- Как это случилось?

- Рефрижератор класса "Спик", сэр, - неохотно ответил я. - Он выбросил меня потому, что я был слишком разговорчив с капитаном. Но я могу работать с любыми типами двигателей, сэр.

Лугас колебался, но не по той причине, которую я предполагал. Наконец он сказал:

- В таком случае вы, вероятно, не скоро вернетесь в Старую Систему.

Я рванулся вперед. Это было удивительно! Я так хотел выбраться из Центаврианского сектора и совсем не собирался сюда возвращаться.

- Земля? - спросил я. - Или Марс?

Он очень странно посмотрел на меня, и во взгляде его было что-то, что я только много позже определил как тревогу. Он сказал:

- Марс, естественно!

Конечно же, "естественно". Земляне были крайне осторожны, давая разрешение на посадку чужеземных кораблей. Я испугался: моя ошибка могла положить конец нашему разговору, - но он дал мне работу.

Его корабль казался таким же необычным, как и сам хозяин. Это был наполовину грузовик, наполовину лайнер с корпусом от прогулочной яхты класса "Денеб", но двигатели были крейсерского типа, запросто вбивающие корабль в свободное пространство. При корпусе такой малой массы двигатели могли развивать скорость роскошного лайнера. Предупреждая любопытство с моей стороны, Лугас на ходу сочинил, что корабль собран из купленных по дешевке деталей аварийных кораблей. Это звучало неубедительно, но я боялся потерять только что приобретенную работу и решил ни о чем не расспрашивать его.

Большую часть полета двигатели угрожали оставить корпус позади. Я весь полет провел около них, отрываясь только на сон. Сигнальное устройство, встроенное в мой гамак, будило меня, если что-нибудь случалось. А случалось довольно часто, и я начал думать, не пострадал ли квалифицированный инженер Лугаса от чрезмерного напряжения. Но я не спросил его об этом ни тогда, ни позднее. Мы достигли Марса без аварий, и Лугас выплатил мне премию, чего я никак не ожидал от центаврианина.

За исключением ненормального поведения двигателей и сердечности Лугаса, словно он был не центаврианином, а медведианином или, возможно, землянином, в путешествии ничего примечательного не было.

После моих слов наступила тишина. Я ждал. Наконец главный из четырех жестом дал знак владельцу хлыста. Так как регулятор оружия был поставлен на максимум, я решил воспользоваться методикой Тодера и заставить время ускориться, то есть заставить мое личное "сейчас" опередить начало агонии.

Однако боль все-таки захлестнула меня. Она была так сильна, что я потерял сознание. Моей последней мыслью было воспоминание о мягком тодеровском "так-так", предназначенном для не оправдавшего ожидания ученика.

2

Удушье...

Я боролся с рефлекторным страхом; возвращаясь назад к моменту пробуждения, я пытался объяснить себе, что же испугало меня. Вероятно, мне стало страшно от переживаемой во сне мысли, что я тону, захлебываясь в воде.

Но чтобы я, марсианин, когда-либо плавал в воде?!

Тогда, может быть, это была пыль, не дающая мне дышать; мой рот и горло были неприятно сухими и болезненно раздраженными, словно после песчаного удушья. Нет, и это не так. Я понял. То тяжелое и угнетающее, что лежало на мне, не давая дышать, был густой влажный воздух. Я совсем опьянел от кислорода. Чтобы прекратить головокружение, необходимо было задержать дыхание на некоторое время. Почему же я дышал так глубоко? Мускулы горла полностью онемели. Вероятно, я кричал, даже визжал, когда на меня накатывала волна страха.

Тодер говорил: "Человек связал время на протяжении миллионов лет, чем ты напуган - Тамерланом, Гитлером или Товаренко?"

Задержав дыхание, я исследовал окружающее пространство, анализировал.

Сначала воздух. Большое содержание кислорода. Я всегда чувствовал себя дискомфортно в такой атмосфере. Давление на Марсе измерялось в единицах, пропорциональных шкале измерения давления на Земле по высоте (от уровня моря) от одного до тысячи футов. Подобно всем марсианам, я дышал воздухом под давлением в десять единиц. Здесь же из-за значительной влажности трудно было правильно определить давление, но все же я оценил его в две или, самое большее, три единицы. Неудивительно, что я очнулся от удушья и почувствовал тошноту от избытка кислорода, почти такую же, как и от действия нервно-парализующего хлыста.

Далее. На чем я лежал? Кровать? Я пошевелился и сразу же понял, что подо мной была кровать с основанием, создающим нулевую гравитацию; я видел однажды такую кровать в дорогом публичном доме на Хариголе. Я лежал на спине, обнаженный. Одна рука на груди, другая откинута в сторону. Она даже не достигала края широкой кровати, а я, подобно всем марсианам, был тощ и высок.

Я сделал вдох, прочищая легкие, и открыл глаза. Я находился в комнате с зеленовато-голубой и золотой отделкой; в единственное окно проникали лучи утреннего или, возможно, вечернего солнца - следовательно, окно выходило либо на восток, либо на запад. Мое настроение поднялось. Комната была украшена большими вазами, наполненными золотисто-желтыми цветами. Крайние цветы в букетах слегка покачивались от движения завесы сухого воздуха, защищающего их от воздействия влажного земного воздуха. Стены были украшены циновками из песчаного камыша ручной выделки, покрытыми слегка блестящим защитным слоем пластика.

Около меня стояли два человека. Я уже много о них знал, если, конечно, эта комната была их собственным жилищем. Не могло быть никакой ошибки, что они не марсиане. Они ничего не скрывали: ни своего местонахождения, ни своих лиц.

Я решил, что они доброжелательно расположены ко мне. А может быть, они спасители?

Один из них, стоящий у моего изголовья, оказался девушкой. Как и большинство землян, она была ростом невелика по сравнению со мной, но отнюдь не приземистой, какими обычно они все казались, а просто миниатюрной. Грациозная, с золотистым округлым лицом, темными волосами, скрепленными на затылке, она внимательно смотрела на меня своими блестящими агатовыми глазами. Девушка была одета во что-то шелковистое, цвета мерцающей бронзы. Платье мягко зашелестело, когда она наклонилась вперед. Рядом стоял мужчина, высоковатый для землянина и слегка обрюзгший. Светлые волосы локонами обрамляли бледное квадратное лицо. Он был одет в темно-голубой с черным костюмом земного покроя. Его кисть с толстыми пальцами, будто тиски механической лопаты, сжимала мягкую руку.