Скандинавский детектив. Сборник - Мария Ланг

Зато тишина, царившая в городе, благотворно действовала на нервы. Транзитного движения тут просто не существовало. Огромные деревья простирали свои кроны над тихими улицами и болотистой поймой реки Сутар. Большей частью сохранилась старинная приземистая застройка. Только в некоторых местах вдоль. Длинной улицы выросли новые трехэтажные доходные дома со стеклянными и металлическими входными дверьми, но новых зданий было слишком мало, чтобы своей геометрической неумолимостью они могли повлиять на характер города, все еще очень уютного.

Если Аброка и страдала от нехватки современных благ, это вполне компенсировалось такими достоинствами, как простор, зелень и свежий воздух.

Если недоставало культурных развлечений, их вполне можно было заменить общением с соседями, совершенно бесплатным, хотя и не всегда добровольным. Жители Аброки с интересом наблюдают за соседями. Одалживаются друг у друга, вместе поливают цветы, прислушиваются к соседским разговорам, отмечают праздники и никогда не забывают выразить сочувствие тем, кого постигло горе.

Правда, в городе есть и партии, которые борются за власть. И ораторы, яростно громящие противников на собраниях. Но в действительности их возможности в городском собрании совсем невелики. Там существовало равновесие, примерно как у сверхдержав, которые постоянно наращивают свои вооружения, пока наконец не ужаснутся мысли о возможности самоуничтожения.

Если попытаться выяснить, чем эти партии друг от друга отличаются, то главное различие в том, что одну возглавляет торговец скобяным товаром Викторсон, а другую — директор кладбища Вармин.

Председатель городского собрания Вармин — крупный крепкий мужчина в расцвете лет, с носом, сломанным в давней портовой драке. Если захотите его видеть, взгляните на площадь! Именно там он сейчас разминулся с местным нотариусом. Они вежливо раскланялись, хотя Вармин полагает, что нотариус — проклятый мерзкий интриган. Нотариус ответил холодным поклоном: он считает Вармина неотесанным и грубым. И никто из них не ошибается. Вармину действительно недостает воспитания, да и выражается он резко и грубовато. И действительно дает волю рукам. Но неправда, что когда-то в приступе ярости он вышвырнул в сугроб свою несчастную жену: выбросил он только швейную машинку, а любой признает, что это совсем другое дело. Но факт остается фактом, так что многие сочувствуют фру Вармин, что ее муж так грубо обошелся с ее швейной машинкой.

Председатель городского финансового комитета Виктор-сон — самый богатый человек в городе. Ему принадлежит большой богатый магазин на площади. Там его, как правило, и можно найти, чаще за беседой с каким-нибудь деревенским клиентом. Для сельских жителей он издавна стал кем-то вроде технического консультанта, что торговле только на пользу. Но сейчас кресло в его кабинете пустует. Несколько минут назад он дал неотложные указания злой на язык девице, что ведет его бухгалтерские книги, и отправился домой выпить кофе.

Его уже ждет молодая жена с кофеваркой, и только он сядет, как будет обслужен. Кофейный столик стоит под одним из окон в симпатичной гостиной с новой мебелью в стиле ампир и большой картиной маслом на стене. Хозяину подарили ее на пятидесятилетие. Со своего места хозяину дома открывается прекрасный вид на площадь.

Случайные гости, которые впервые видят площадь, разумеется, замечают прежде всего общественные здания: белокаменный собор, построенный во времена короля Густава и недавно отреставрированный, кондитерскую «Плаза», кинотеатр «Бродвей», стоянку такси, старую ратушу, слишком тесную для нынешних потребностей города, почему ее и передали местному краеведческому обществу как музей. Если кто интересуется каменными топорами и безносыми деревянными святыми, может взять ключ от музея у привратника в новой ратуше, которая совсем рядом.

Но жена хозяина слишком часто видит эти здания и потому предпочитает наблюдать за городским нотариусом Эркендорфом, который, неторопливо прогуливаясь, как раз встретился с директором кладбища Вармином. Можно было ожидать, что они поздороваются весьма сдержанно. И они именно так и поздоровались. Так что она зевнула.

Хозяин тем временем наслаждался кофе.

— Ну и чем ты сегодня занималась? — спросил он.

— Да ничем особенным. А ты? Много работы?

— Да как всегда. Но день еще не кончился.

— Не хочешь немного отдохнуть?

— Что? Ах да. Пожалуй, это весьма кстати.

Он отхлебнул кофе и зевнул.

— Ты устала? Или не выспалась?

Сам он засыпал, едва голова касалась подушки. Жена немного смутилась.

— Прошла целая вечность, пока я уснула. Что-то мне неважно. И выгляжу жутко.

Следовало ожидать, что муж станет возражать. Она совсем не выглядела жутко, напротив, была удивительно хороша собой. В таких обстоятельствах мужу нужно бы заверить, что по ней каждый видит, как она свежа, обаятельна и вообще прекраснее, чем обычно. Но муж сказал совсем другое.

— Ты и в самом деле кажешься немного усталой, — согласился он, рассмотрев жену повнимательнее. — Надо попросить доктора, чтобы выписал тебе что-нибудь снотворное.

— Ну конечно, я могла бы его попросить.

— Я позвоню, пусть что-нибудь захватит. Ведь нынче вечером он будет у нас.

— Знаю.

Не совсем справедливо представлять Викторсона дома за полуденным кофе. Хотя он уже перевалил за вторые полсотни, но все еще активен, бодр и неутомим в обеих сферах своей деятельности — в политике и бизнесе. За кофе разговор у него не клеился, потому что он постоянно думал о своей конторе. И именно сейчас в уме составлял контракт с неким подрядчиком.

— Кофе достаточно крепкий? Дорогой, а как тебе эти кексы?

— Я не любитель сладкого. А эти кажутся слишком сухими.

«Слишком сухими» было сказано тоном, каким обычно он делал замечания подчиненным.

— А где сегодня Дези?

— Не знаю, — беззаботно отмахнулась жена. — Наверное, куда-то вышла.

Дези, крестным именем Дезире, была семнадцатилетняя дочь хозяина от предыдущего брака. Фру Викторсон она совершенно не заботила. Семнадцатилетние девицы не имеют обыкновения держать при себе мнения о своих ближних.

— Вышла? — переспросил Викторсон и нахмурился. — Слишком много она шляется.

— Я не утверждаю, что она вышла, — поспешила исправиться жена. — Может быть, сидит в своей комнате. Не знаю.

— Если она дома, могла бы спуститься попить с нами кофе. Девушке в ее возрасте…

Контракт с деревенским подрядчиком никак не складывался. И коммерсант тут же утратил интерес к неподобающему поведению молодежи, голос его перешел в невнятное бормотание и умолк. Допив кофе, он взглянул на часы.

— Еще чашечку?

— Нет, спасибо. Пожалуй, нет.

— Тебе уже пора идти?

— Я жду клиента. В котором часу у нас вечером гости?

— Приглашены на половину девятого.

Муж вернулся в контору, а жена налила себе еще чашечку кофе. «В самом деле они суховаты», — заключила она насчет кексов и потянулась за миндальным пирожным.

Начинала она счетоводом в конторе мужа. Тогда весь управленческий персонал был представлен в ее лице. Теперь на ее месте работала другая девушка. Она позаботилась, чтобы у этой девицы не было ни единого достоинства, которое могло бы привлечь хозяина.

Викторсон был на тридцать лет старше нее. Их брак, возможно, и нельзя было назвать идеальным, но она не могла смириться с мыслью, что ее муж захочет от этого ярма избавиться. И потому рьяно исполняла все обязанности, которые налагало на нее это положение, и уклонялась от любой возможности нарваться на неприятности.

Насладиться миндальным пирожным помешала ей Дези.

— Где ты была?

— Как «где»? У себя в комнате. Читала.

— Думаю, на кофе могла бы и выйти. Отец тебя спрашивал.

— Я взяла из холодильника кока-колу, с меня хватит. И не буду обжираться пирожными, чтобы не растолстеть, как свинья.

Если это было оскорблением, оно не попало в цель, потому что обожавшая сладкое фру Викторсон имела фигуру манекенщицы. Куда хуже было с этим у самой Дези, которая при узком личике Мадонны была широка в бедрах и почти без талии. Но если у Мадонны зад и широковат, он всегда скрыт под складками широкого плаща. А Дези своей недостаток еще подчеркивала облегающими черными брюками.

Фру Викторсон прекрасно знала, что падчерица считает ее необразованной нахалкой. Что касалось необразованности, то она с этим смирилась; про образование она не имела понятия и не представляла, на что ей оно. Враждебность Дези она приписывала женской ревности, а с ней ничего не поделаешь. Так что с приемной дочерью она придерживалась тактики уклонения от стычек.

— Вечером придут гости, — заметила она. — Ты всех знаешь. Посидишь с нами? Если да, нам будет приятно.