Наин - Чхон Соллан

Из толпы подростков, шедших в ее школу, парень выделялся, потому что был одет в другую школьную форму. Он посмотрел прямо на Наин и помахал ей рукой. Вместо того чтобы ответить на приветствие, Наин потерла глаза тыльной стороной ладони. Лицо парня было ей знакомо, ведь они однажды уже встречались. Случилось это в районе сорок третьего шоссе. Тогда Наин показалось, что в темной ночи трава сверкает, словно кто-то положил на землю и зажег множество маленьких голубых фонариков. Когда она остановила велосипед и всмотрелась повнимательнее, вокруг уже царила полная темнота, поэтому она и не была уверена в том, что именно видела. Парень был каким-то нереальным, словно привидение, но не пугающим, а вселяющим приятное предчувствие, что рядом есть какая-то тайна.

Наин ненадолго закрыла глаза, а когда открыла, парня уже не увидела. Оставалось надеяться, что на самом деле он не был привидением, а просто успел уйти и что в тот раз у поля Наин просто почудилось, будто там есть еще кто-то, кроме нее. Но подавить вздох у нее все же не вышло:

– Ну и дела…

Странности начались несколько месяцев назад, и с тех пор ощущение чего-то непонятного, причудливого лишь росло, словно пятно плесени в углу, пока не достигло пика. Когда сигнал светофора переключился на зеленый, Наин вместе со всеми поспешила перейти улицу, вспоминая, что вчера услышала от тети.

Тетя сказала, что, даже если кажется, будто слышишь что-то, что не слышат другие, не стоит волноваться, просто пришло нужное время. Так что же это за мальчик, который появляется и исчезает, как иллюзия, и почему Наин снова увидела его сегодня утром? И на самом ли деле у нее появились ростки между пальцами, или ей это тоже чудится?

– Неужели я схожу с ума? – пробормотала она.

У главных ворот школы шум стоял громче, чем обычно. Некоторые учителя что-то испуганно восклицали. После того как Наин оставила велосипед на стоянке и обернулась, она поняла, что учителя преграждают путь старику. Пожилой мужчина изо всех сил пытался прорваться вперед и указывал на кого-то в толпе. Учителя кричали ученикам, которые с любопытством глазели на происходящее у главных ворот и весело болтали, чтобы они быстрее шли в здание школы. Дети, то ли послушавшись, то ли заскучав, начали медленно расходиться. Когда Наин ступила на территорию школы через главные ворота, кто-то вынырнул из остатков толпы и схватил ее за плечо. Наин почувствовала аромат засушенных роз и сразу же поняла, что остановила ее Мирэ и никто другой.

– Невежливо так пялиться на человека, – сказала подруга и коснулась подбородка Наин, отворачивая ее от сцены у ворот.

– Впервые вижу, чтобы учителя так отчаянно пытались кого-то остановить.

– Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, – пробормотала Мирэ. В ее голосе звучало беспокойство.

Мирэ всегда знала обо всем, что происходит в городе, и всегда могла сообщить только на сто процентов точные новости. Потому что сама узнавала их от полиции города Сонён, – точнее, от мамы, которая там работала.

О событии, послужившем причиной сегодняшнего происшествия, уже знал весь город, как бы кто-то ни старался замять дело.

– Полиция ведь считает, что это был просто побег из семьи, – пожала плечами Наин.

По Мирэ было видно: она не собирается притворяться, будто не знает, что кто-то намеренно пытается уберечь происшествие от огласки. Два года назад пропал ученик их школы и до сих пор не вернулся, и вообще не было слышно ни о каких подвижках в этом деле. Полиция считала, что парень просто сбежал из дома. Отец пропавшего искал ребят, с которыми его сын виделся в последний раз перед исчезновением. Трое мальчиков дали показания, что не дружили с ним и ни разу толком даже не общались; после один все-таки признался, что был близок с пропавшим. Однако сменить статус дела с побега на исчезновение это не помогло. Казалось странным, что в школе этих двоих не видели вместе. Только и всего – странным. Но не настолько уж и значительным.

Наин разглядывала тех самых трех учеников, пересекавших спортивное поле. Они направлялись к запасному выходу из школы и выглядели подозрительно. Мирэ поднесла к губам средний и указательный пальцы и сделала глубокий вдох, изображая, будто курит.

– Видела их раньше, когда выносила мусор.

Пока Наин поднималась по главной лестнице, ее терзали мысли о тех школьниках и о том, что они скрывают. Над мальчиком издевались? Ведь они не были друзьями. Но если бы его доставали, тогда, наоборот, цеплялись бы к нему на глазах у других – задиры любят внимание. А если бы те трое действовали скрытно, то все равно вели бы себя так, что кто угодно бы почувствовал нехорошие намерения с их стороны. Друзей обычно вытесняют из окружения жертвы, чтобы оставить ее без поддержки и защиты. В таком случае от пропавшего хотя бы слышали о том, как ему тяжело и одиноко в школе. Как Мирэ и говорила, уж слишком много чего вызывало сомнения.

Но если речь заходила о странностях, то и Наин было что сказать. Она замерла и вдруг выпалила:

– Мне все время чудится, что из моего тела что-то растет. И я вижу странного парня.

Она думала, что сможет избавиться от наваждения, если ей скажут прийти в себя. Однако ответ она получила не от Мирэ, а от Хёнчжэ:

– Ты заболела?

Он встал рядом с ними. Кудрявый круглоглазый парень все зимние каникулы твердил, что болен, и носа не казал из дома, а в первый учебный день вдруг предстал перед подругами, заметно вытянувшись в росте. Мирэ потом говорила, что была поражена этому настолько, что ее подбородок еще долго болел. Хёнчжэ, который раньше был на полголовы ниже Наин и на голову ниже Мирэ, теперь же на полголовы возвышался над Мирэ, так что причина челюсти отвалиться действительно была.

Мирэ подтрунивала над Хёнчжэ, спрашивая, чем он таким занимался на каникулах и что скрывает, а Хёнчжэ отвечал с видом, словно столкнулся с настоящей несправедливостью, что из-за боли только и мог, что лежать. Тогда Мирэ вспылила: он же не трава, чтобы расти лишь от воды! Так как можно было вымахать настолько, просто лежа? Она была помешана на всем миленьком, поэтому из-за таких резких перемен в кругленьком и маленьком Хёнчжэ ей казалось, что он теперь чужой и ее предали.

Даже несмотря на это, Мирэ не могла бы упасть в обморок из-за предательства – только потому, что