Одинокий чиф - Владимир Афанасьевич Столяров

– Лиза, миленькая, а нельзя сильнее обезболивающее средство найти, сил нет терпеть?

– Найти, наверное, можно. Хотя это незаконно и стоит денег.

– В кителе в шкафу портмоне, там доллары, обменять не успел.

– Мне надо выйти из больницы, а вы об этом разговоре никому. Если достану, то уколы буду делать сама.

Кавалеров в жизни Елизаветы Васильевне всегда хватало. Мужчинам нравилось ее миловидное лицо, большие глаза, подростковая фигурка, со слегка выпуклой грудью и стройными ножками. Даже небольшие мужчины выглядели рядом с ней атлетами. Но она была щепетильна в отношениях, немногие смогли найти подход к ее душе и получить доступ к телу. Да потому что искала не спутника жизни себе, а достойного отчима своему солнечному счастью. Но с рыжеволосыми мужчинами больше не сложилось, а иных ее Андрюшка не жаловал. Среди иных встречалась Елизавета Васильевна с одним судовым врачом, которого списали с судна за контрабанду, и он теперь заведовал аптекой недалеко от больницы. Звали его Саша, а фамилия Алаберг, со связями и с деньгами. Вот к нему и торопилась с долларами пациента, умрет старичок и заработок исчезнет, а от органов у нее индульгенция.

– Лизонька, душа моя, что привело тебя в каморку папы Саши? Дай угадаю, обкомовскому или горкомовскому начальству нездоровится?

– Иностранцу плохо, обезболивающее средство надо, платит долларами. Уколы буду делать сама, органы в курсе, прикроют.

– Всегда считал тебя перспективной барышней! И что ты не стала мне носить передачи в тюрьму?

– Да сиротой сына не хотела оставить и сидеть на скамье рядом с тобой, за твою фарцовку. Это дела прошлые, так поможешь или мне валюту в другое место отнести?

– Ну как не помочь родному человеку, под гарантии безопасности. Даже патриотично как – то!

Через несколько минут после укола, загорелась лампочка, зазвучал зуммер в ординаторской, и Елизавета Васильевна кинулась в палату.

– Что случилось, Андрей?

– Все хорошо, Елизавета Васильевна, спасибо огромное, посидишь со мной?

– Что так сидеть? Давай чайку попьем? Вернее, ты бульончик с гренками, а я чай с печеньем? Не волнуйся, бульон с гренками для себя дома сделала, не с больничной кухни.

Сидели по – домашнему, аромат чая и бульона вытеснили на время больничные запахи.

– Не боишься, Лиза, валюта, вещества сильнодействующие, незаконно сказала?

– А чего мне бояться? Партизанила в войну, награждена, член партии, сын в армии танкистом служит… сейчас не 37 год!

– Вот как, а не подумаешь! Хрупкая вы и… нежная! – Сказал и смутился Андрей. Она тоже опустила глаза и почувствовала волнение. Хотя ничего к этому рыжеволосому старику не испытывала, кроме сострадания и женской жалости.

– Напомнила 37 год, в этом году отца арестовали и маму. Отец, обрусевший немец был, преподавал английский и немецкий в университете, ученый. Отдыхал в Мариуполе, там с мамой и познакомился. Мы с братом родились до того как они поженились, поэтому нас записали на мамину фамилию, это меня спасло. И то, что брат маленьким утонул, а свидетельство о смерти сохранилось в семье, меня искать и не стали.

– А за границей как оказался?

– Отдельная история. С детства у маминого брата пропадал, он механиком в торговом флоте работал. С его сыном росли и дружили, оба мечтали стать моряками. Когда родителей арестовали, то дядя обоих устроил учиться в мореходку, и меня, как сына, фамилии была одна – Салий. Перед войной ушел на судне за границу, дядя дал письмо к приятелю в Канаде. Передал письмо, дядя просит помочь мне устроиться за границей. Отец в лагере, а мама в ссылке, пропадет парень. А в канадском портовом городишке приняла украинская диаспора, все детство прошло у маминой родни, так что на мове говорил без акцента. Да и английский знал – отец неделю дома разговаривал со мной на немецком языке, другую неделю – на английском. Пока судно разгружалось в порту и загружало попутный груз, познакомили с молодой вдовой с ребенком и женили. Так и остался на чужбине.

Утром приехали капитан с двумя моряками и представители консульства. Досмотрели еще раз привезенные вещи, один из моряков стал стричь Эндрю, а капитан и консульские ушли с главврачом оформлять какие – то бумаги. Наконец все процедуры закончились, и Лиза вошла в палату проведать пациента. Андрей в форме стоял у окна, обернувшись, улыбнулся. Улыбнулась и Елизавета Васильевна. От старика ничего не осталось! Морская форма необыкновенно изменила внешний вид и придала уверенности Андрею. Короткая прическа открыла косой шрам на лице, который тянулся к левому виску, но он его не портил, а придавал мужественности. Зеленые глаза и золотистые волосы кольнули в сердце женщины, оно сжалось предчувствием чего – то невыразимо хорошего.

– Удивлены, Елизавета Васильевна? Да – да, мне всего 45 лет! Точнее, завтра исполниться.

– Но как же? У вас завтра операция?

– Значит, все сложится хорошо! Бог не допустит в такой день ничего плохого!

Эндрю прошел в санузел, включил воду и позвал взглядом Лизу за собой. Там открыл сумку и показал пачки иностранных денег.

– Это законные деньги, страховка за имущество, утраченное при пожаре. Если вас не досматривают, то унесите сегодня домой. После операции придумаем, как ими распорядиться, а если что со мной, то достойно похороните. Здесь расписка на ваше имя, заверенная капитаном.

Елизавета Васильевна кивнула и переложила деньги в пакет.

– Не могли бы вы сфотографировать меня, для этого форму и надел? У меня фото все сгорели, а вернусь на флот или нет неизвестно. Вот фотоаппарат, скажу, что нажимать и где. Сделаете укол, смогу выйти в больничный дворик на скамеечку.

По больнице шли под руку, не быстро, врачи и медсестры шутили – Хорошая парочка! Нашелся и фотограф, за радость поснимать импортной аппаратурой. Снимались поодиночке и вместе, на скамеечке и под деревьями, с настроением! Вечером пили чай, возбужденно беседовали, об операции старались не говорить. Попрощались…. До завтра!

Домой добралась только к полуночи, устала. Сумка тяжелая, сразу выложила пакет в шкаф. Пошла в душ и впервые заперла дверь из комнаты в общий коридор. Звонить в органы не стала, деньги не ее, после операции отвезу обратно Андрею и все хлопоты. Назвала Эндрю Андреем и тело окатило теплой волной. Стала смывать шампунь, невольно гладить грудь, живот, ноги…. Иголки возбуждения, трепет ожидания, размечталась.

Бежала утром на работу, как на свидание, только бы успеть. Не успела – уже увезли в операционную. – А он вас ждал, Елизавета Васильевна, – обмолвился главврач.

– Наверное, форму надо привести